Посланец. Переправа - Станислав Васильевич Вторушин

— Какая разница, — усмехнулся Сукачев. — Главное, что у нас есть харч. Остальным ребятам тоже скажи. У меня на всех хватит.

Два дня назад с немецкой стороны в расположение полка вышла лошадь. Огромный битюг-тяжеловоз, у которого на одной ноге была пута. По всей видимости, немцы отпустили его на ночь пастись. Но спутали плохо, и он, пользуясь затишьем на передовой, отправился за сочной травкой, которая росла прямо за окопами. Немцы хватились его, когда он оказался на нейтральной полосе. Пристрелить пожалели, и битюг перешел на нашу сторону. Целый день он бесхозно пасся в нашем расположении. Кто-то донес об этом интенданту полка и посоветовал использовать лошадь по назначению, как тягловую силу. Хорошего коня можно было пристроить и на кухне, и в медсанбате. Но когда интендант послал за ним двух своих подчиненных из рядового состава, коня не нашли. Облазили и ближайший лесок, и лощинку, но тяжеловоз как сквозь землю провалился.

Интендант прислал своего зама к разведчикам, около которых битюга видели в последний раз. Смастерив самодельную уздечку, на нем верхом без седла ездил Сукачев. Но Сукачев сказал, что, покатавшись на коне, отпустил его пастись. Демидов тоже коня не видел. В шутку сказал заму интенданта, что надо бы спросить у немцев. Может быть, битюг ушел домой? А теперь оказывается, что конем по своему усмотрению распорядился Сукачев.

— Где это ты его обменял? — спросил Демидов.

— В деревне, что в трех верстах от расположения полка. У них на весь колхоз одна мосластая кобыла, которая на ногах еле стоит. Ты не поверишь, как обрадовались. Они на этом битюге теперь и пахать и сеять смогут.

— Всего за булку хлеба и это сало? — спросил Демидов, с аппетитом откусывая кусок бутерброда.

— Я у них бабу просил. — Сукачев осклабился, обнажив фиксы, и так откровенно посмотрел на Женю, что она невольно съежилась от его взгляда. — Председатель не дал. Выматерил даже. Такой трухлявый старичок с виду, а оказался ядовитым. За салом и хлебом, говорит, приходи. А бабами не торгуем. Они у нас своих мужей с фронта ждут.

— Хороший старичок, — заметил Демидов.

— Для кого как, — ответил Сукачев и, снова посмотрев на Женю, спросил: — Мост-то разминировали?

— Разминировали, — ответил Демидов. — Они в один понтон целый ящик тола заложили. Кое-как в проводах разобрались. Тол выбросили в реку. А за салом к дедку, как только домой вернемся, еще сходишь. Сало у него отменное.

Снаружи снова раздались автоматные очереди. Демидов резко поднялся и сказал Сукачеву:

— Ты становись к пулемету и, ни на миг не отрываясь, смотри на дорогу. Как только появятся немцы, стреляй. Но когда открывать огонь, решай сам. Патроны у нас все при себе. Сильно не расшвыривайся. — Потом повернулся к Жене: — А ты будь все время при рации. Сейчас вся надежда на тебя.

Демидов вышел, а Сукачев кинулся к пулемету. Стрельба слышалась не только от выхода из блиндажа, но и с другой стороны дороги, из дзота, в котором засел со своими разведчиками Гудков. Сукачев припал к прицелу и дал длинную очередь. Выждал паузу, потом начал стрелять снова. Затем наступила такая тишина, что Женя услышала из траншеи голос Демидова:

— А ну-ка, Миша, дай очередь по лежачим.

Женя поняла, что Демидов обращался к Коваленку. И тут же выругался Сукачев.

— Вот ведь суки, — зло, с нескрываемой ненавистью сказал он. — Попадали на дорогу все, как мертвые. А когда Коваленок выстрелил, двое зашевелились. Один даже бежать попытался.

Жене до жути захотелось посмотреть на валяющихся на дороге немцев, которых разведчики не пустили к мосту, но тут снова началась автоматная стрельба. А потом вдруг издали донеслась канонада и послышались разрывы тяжелых снарядов. Из щелей в накатах блиндажа с сухим шелестом посыпалась земля. Так могла стрелять только наша артиллерия. И сразу же в наушниках раздались позывные штаба полка. Женя ответила. У штабной радиостанции находился Глебов.

— Слышите? — открытым текстом спросил он.

— Да, слышим, — передала Женя, понимая, что Глебов имел в виду артиллерию.

— А как у вас? — спросил Глебов.

— Одну атаку отбили, ждем вторую.

— Держитесь, — передал Глебов. — Я хочу тебя видеть живой.

От этой фразы Женю обдало жаром. На передовой вовсю гремел бой, к мосту приближалась новая группа немцев, а Глебов хотел видеть ее живой. Это было больше, чем, если бы он сказал ей: «Я люблю тебя». Это было, как люблю навеки и ни за что не хочу потерять. У Жени шевельнулось сердце. У нее возникло чувство, что она давно и преданно любит Глебова и тоже ни за что не хочет потерять его. Он вдруг стал ей до того дорог, что Жене захотелось заплакать оттого, что она не может увидеть его сейчас. И тут же появилось щемящее чувство безысходности. От моста до передовой было всего два километра, но Жене показалось, что эта фраза пришла из такой далекой дали, что ни ей, ни Глебову никогда не преодолеть расстояния, разделяющего их.

5

Потеряв около десятка человек убитыми и не отбив у разведчиков мост, немцы изменили тактику. Они пошли не вдоль дороги, подставляя себя под собственные пулеметы, поставленные в дзотах, а решили подойти к мосту вдоль берега реки. Правда, пулеметы доставали своим огнем и берег, но немцы, очевидно, надеялись, что главное внимание разведчиков будет сосредоточено на дороге. Они уже поняли, что мост захватила не очень большая группа, которую надо было немедленно уничтожить. Судя по артиллерийскому огню, русские перешли в наступление и главной целью их атаки будет полный контроль над мостом. Кто владеет мостом, тот владеет и ситуацией.

Берег был голым, спрятаться на нем не представлялось возможным, но в одном месте его перерезала скатывающаяся к реке небольшая ложбинка. Немцы решили сосредоточиться в ней, а потом одним рывком проскочить простреливаемое пространство до мертвой зоны, куда уже не доставал огонь пулемета. Оттуда до дзота подать рукой, его можно будет забросать гранатами.

Первая группа немцев из трех человек незаметно пробралась до ложбинки и затаилась там. Все внимание разведчиков было сосредоточено на хуторе и дороге, ведущей от него к мосту. Демидов хорошо видел в бинокль, как большая группа немцев, рассевшись в двух грузовиках, направилась к линии фронта, откуда доносились непрерывные разрывы артиллерийских снарядов. Потом с передовой к хутору подъехал броневик. Около него тут же выстроились около полутора десятков солдат. «Откуда же они берутся?» — с тоской подумал Демидов, глядя на строящихся немцев. И впервые пожалел о том, что не попросил Глебова накрыть огнем артиллерии хутор. Ему показалось, что именно