Битва дипломатов, или Вена, 1814 - Дэвид Кинг

Тем временем царь Александр прибыл в южногерманский город Хайльбронн, где временно расположилась штаб-квартира союзников. Он был удовлетворен разделом Польши, но теперь его беспокоили другие проблемы. Почему французы так восторженно встретили Наполеона? Почему рухнула власть короля-Бурбона? Стоит ли проливать кровь ради восстановления этой позорной династии?

Царя тревожило то, что русская армия находилась в основном на другой стороне Вислы, в новом Польском королевстве, далеко от вероятного центра военных операций, и ей уготовано оставаться в резерве. Ему не доверили и пост верховного главнокомандующего. Ясно, что союзники наказывали его за упорство, проявленное на Венском конгрессе.

Из-за этих мрачных дум Александр долго не ложился спать, и однажды, когда он в полном одиночестве сидел в кабинете, около двух часов ночи к нему постучался в дверь адъютант князь Волконский и, извинившись, доложил о неожиданной и странной гостье. Это была баронесса Юлия фон Крюденер.

«Представьте, как я удивился!» — говорил потом царь. Он только что думал о ней, и вот эта женщина уже стоит у его дверей. Как в «Откровении» из Библии: «И явилось на небе великое знамение — жена, облеченная в солнце»[8]. Александр рассказывал:

Это была незаурядная трехчасовая полуночная беседа. Прорицательница растолковала царю некоторые притчи из Священного Писания, объяснив их смысл применительно к трудностям, которые он испытывал. Самое главное, она заверила его в том, что «белый ангел» (царь) одолеет «дракона» (Наполеона). Баронесса мистически предвещала катаклизм, после которого с помощью Александра весь мир охватит «великая любовь».

Баронесса также объяснила причины внутреннего непокоя царя всея Руси. «Вы не отреклись от грехов и не смирились перед своим возлюбленным Господом Богом, — сказала она. — Вам надо бы склониться перед Всевышним и просить у Него прощения подобно тому, как преступник просит о помиловании».

Немногие могли говорить с царем о его грехах и ошибках (такое право имела, пожалуй, только сестра великая княгиня Екатерина). Но баронесса Крюденер знала свое дело, и царь Александр поддался ее чарам. Она поселилась неподалеку в какой-то лачуге и наведывалась к государю чуть ли не каждый день и просиживала в его кабинете с шести часов вечера до глубокой ночи. Советники царя не принимали участия в спиритических сеансах.

К началу июня уже никто не сомневался в том, что война вот-вот начнется. В Вене завершались последние переговоры. Король Саксонии наконец согласился с решением конгресса относительно будущего его страны, сняв препятствия в деятельности германской комиссии. Она дорабатывала решения, и ее закрытые заседания, всего семь за последние дни мая и первые дни июня, были самыми бурными из всех совещаний, проходивших в рамках конгресса.

Комиссию интересовало все: от конституции будущего германского союза до создания армии. Много споров вызывало то, какие именно права и свободы должны быть включены в новый основной закон. На первом месте стояли, конечно, гарантии свободы прессы, вероисповедания, передвижения, выбора университета для получения образования. Один австрийский делегат жаловался, что у него на рабочем столе набралось сорок шесть вариантов текста конституции.

Одной из самых острых была проблема отношения в новой германской конфедерации к еврейским меньшинствам. Их положение в германских государствах и княжествах различалось, в тех регионах, которые подверглись французской оккупации или какому-либо влиянию, еврейские общины находились в лучших условиях. Прежние дискриминационные законы были аннулированы и введены новые постановления, гарантирующие равенство. Теперь, после поражения французов, многие города и государства настаивали на ликвидации французских порядков. Оказались под угрозой разгула реакции Вестфалия, Франкфурт, ганзейские города.

Восемь месяцев представители еврейских общин лоббировали свои интересы главным образом закулисно, в салонах, как, например, у Фанни фон Арнштейн. Поборниками прав евреев были и посол Гумбольдт, и канцлер Гарденберг. Они и прежде взаимодействовали в решении этой проблемы. Гумбольдт еще в 1809 году написал трактат о гражданском равенстве. Гарденберг в 1812 году ввел в действие закон об эмансипации прусских евреев. Король Пруссии, особо не интересовавшийся этой проблемой, не мешал реформам.

Еще 4 января 1815 года канцлер Гарденберг, отложив горящие дела по Саксонии, подготовил обращение, призывая предоставить евреям гарантии полного равенства. Он привел убедительные доводы, аргументируя свою позицию: от гуманизма до национальных интересов. Евреи внесли свой вклад в войну с Наполеоном, «проявляя истинное мужество, пренебрегая опасностями» и терпя такие же лишения и бедствия. Евреи, доказывал Гарденберг, играют важную роль в кредитных и коммерческих учреждениях в германских государствах. Возврат к репрессиям приведет лишь к тому, что они начнут уезжать, забирая с собой свои таланты и состояния.

Евреи могли рассчитывать и на содействие Меттерниха и других австрийцев. Их «правой рукой» на Венском конгрессе, похоже, был Фридрих фон Генц: судя по его дневниковым записям, он той весной регулярно с ними встречался. В отличие от Меттерниха и Гумбольдта, не принимавших подарки в виде колец и серебряных подносов за услуги, Генц не был столь щепетилен. От Симона Эдлера фон Лемеля из Праги он получил, например, сначала так называемый великолепный сувенир, потом 1000 дукатов, а затем еще 2000 дукатов, что привело его к выводу о том, что его «финансовые дела складываются неплохо». В защиту евреев активно выступали Ротшильды и на Венском конгрессе, и в Лондоне: семейство играло важную роль в материальной поддержке британского участия в войне и финансировании субсидий, выдаваемых правительством Британии врагам Наполеона.

Но у евреев было и немало противников среди делегатов конгресса, особенно из таких мест, как Бавария, Вюртемберг, Франкфурт, и бывших ганзейских городов Гамбурга, Бремена и Любека. Им не симпатизировал и босс Якоба Гримма граф Дорофей Людвиг Келлер из Гессен-Касселя. Когда в конце мая вопрос о правах евреев официально поставили на германской комиссии, баварский делегат граф Алойс фон Рехберг от души рассмеялся, а вслед за ним захохотали и другие участники совещания.

Тем не менее после долгих пререканий победили Гумбольдт, Гарденберг, Меттерних и их единомышленники, и в новую германскую конституцию было решено включить статью, гарантирующую права евреев. Статья XVI обязывала будущую конфедерацию изыскать возможности для защиты еврейских меньшинств. Сохранялись все существующие привилегии. Венский конгресс положил начало практике обсуждения проблем прав человек на международных мирных конференциях. К сожалению, осталась незамеченной одна неточность, подорвавшая успех правозащитников.

Представитель Бремена сенатор Иоганн Шмидт добился внесения небольшой поправки в статью: формулировку «все права, гарантированные в отдельных государствах» изменили на «все права, гарантированные отдельными государствами». Эта поправка имела далеко идущие последствия. Германские государства начали толковать ее по-своему: дескать, эта конституционная гарантия исключает законы, введенные внешними силами, например французами. Уже через год после конгресса некоторые государства стали открыто игнорировать конституционные права евреев, а такие города, как Бремен и Любек, начали изгонять еврейское население.