Сосед сверху, сосед снизу - Джина Шэй

Настя вскидывается, стоит только Эмилю чуточку шевельнуться. А еще пять секунд назад почти спала у Эрика на плече. Черт!

— Опять уходишь? — от боли в её голосе можно истечь кровью.

— Я покурить, мышка, — успокаивает Настю Эмиль, — две сигареты, и я вернусь. Поверь. Я ведь тебя не обманываю. Никогда!

Она укладывается обратно и зябко ежится, и Эрик сильнее натягивает на её голое плечо одеяло. Вот почему? Почему у него не получится заменить Эмиля? Почему они никогда не будут в её глазах равноценны?

Лишь в подтверждение этого факта — она не подскакивает так, когда поднимается уже Эрик. Даже не вздрагивает. Продолжает спать. Даже когда он вытягивает из-под её щеки свою руку.

Все равно Змей её никому не отдаст. Пока сможет её удержать — будет держать.

— Ты не торопишься, — шепотом замечает Эрик, подтягивая джинсы и плотно закрывая за собой балконную дверь — в пальцах Эмиля остается так и незажженная сигарета.

— Я жду тебя, — тихо откликается Эмиль, щелкая крышкой зажигалки, — не хочу её обманывать, а ты — не вышел бы, пока она не заснула.

Счет по знанию друг друга — один-один. Хотя откуда этот гризли может что-то знать? Ведь пока они знакомы — никого ценнее Насти у Змея не было.

— Ты на неё дохнуть боишься, — невозмутимо поясняет швед, глубоко затягиваясь, в ответ на неозвученный, так и оставшийся в остром взгляде Эрика вопрос, — я бы тоже её не оставил, но поговорить нам нужно.

— Хочешь сказать мне спасибо? — Эрик приподнимает бровь. — Только не парься, дружище, это не из-за тебя. Это она по тебе скучала. А я люблю баловать свою девушку.

Он буквально давит на эти слова, замечая, как тень неудовольствия проскальзывает по лицу Эмиля.

Да, это не разделить бабу напополам, а потом двинуть дальше, позабыв её имя уже в конце грядущей недели.

Этой девочкой они оказываются вынуждены делиться друг с другом.

Эмиль — потому что сам лох и упустил все возможности с ней.

Эрик…

Он и вправду хотел побаловать Настю. Она так очевидно тосковала по этому белобрысому паршивцу… И как же сладостно было видеть её такой возбужденной, такой ненасытной, такой удовлетворенной… Плевать, что ради этого пришлось ей поделиться. Ведь Змей все равно был с ней этой ночью.

Пока еще был.

— Ну и как твои розыски?

Как-то нужно понять, есть ли у него еще время.

— Осталось восемь, — Эмиль с раздражением сминает окурок в пальцах, — господи, я сам уже не понимаю, зачем трачу время на эту херь.

— Ты ведь хотел найти ту девочку. Она ведь въелась тебе в мозги и кой-куда пониже, — Змей язвит — больше ничего ему не остается.

— Все это… — Брух кривится и косится в сторону балконной двери, — просрочено. Я уже не верю, что она сможет вызвать у меня те же ощущения, что и тогда. Наверное, дело было в той дряни, что Фрида намешала в вино.

Боже, как же сложно не расхохотаться.

Дело исключительно в твоих мозгах, дружище.

Она уже смогла вызвать у тебя все те же чувства! Просто ты никак не можешь открыть глаза, на счастье Змея!

— Мне кажется, я уже её видел, просто не узнал, — хрипло роняет Эмиль.

А вот это опасно! Нет, этот придурок просто не мог догадаться. Он о другом.

— Кажется, мне надо прекратить цепляться за прошлое, — задумчиво подтверждает мысли Эрика Эмиль, — тем более, что сейчас мне есть кому срывать крышу.

Твою же мать!

— И все же список не закончен, — медленно произносит Эрик — ему приходится приложить усилия, чтоб не выдать ледяной страх, скрутивший его нутро, — неужто ты оставишь это дело незакрытым?

Они знают друг друга давно, знают мельчайшие загоны, дурные привычки, фобии.

И кое с чем Эмиль Брух не справился — со своей патологической нелюбовью «бросать достижение цели на полпути».

Эмиль молчит, явно сражаясь с внутренними демонами, затем стискивает зубы и встряхивает головой.

— Три дня, — наконец роняет он, — я закончу это дерьмо за три дня, лишь для того, чтобы убедиться — Лисы там нет, а если и есть — она меня больше не волнует.

— А потом?

Не будь между ними долгой дружбы — Змей сейчас бы проломил этому ублюдку голову, потому что он понимает, как будет звучать ответ.

Не будь между ними этой самой дружбы, Эмиль бы этот ответ и не дал.

— Я думал, у меня с ней нет ни малейшего шанса, — медленно проговаривает швед, не глядя Эрику в глаза, — я ведь ушел тогда, наговорив ей при этом того, что должно было удержать её на расстоянии от меня. Но сегодня...

Сегодня Эмиль понял, что у него не все потеряно.

И как же ты это допустил, Змей?

А разве была возможность поступить иначе?

— Она — моя, — цедит Эрик сквозь зубы.

— Меня это не устраивает, — прямо проговаривает Эмиль, — я съезжаю без неё с катушек. Я попытаюсь её вернуть. А там… Пусть сама решает, кого из нас ей выбрать.

Дьявол!

От досады хочется перекусить пополам что-то крепкое! Дай сейчас Змею стальной прут — он перекусит и его. Эрик ведь прекрасно знает, кого Настя выберет.

— Вернешься к ней?

Ярость выстужает изнутри, делает мир таким простым и прозрачным.

Стоит ли пускать в свою жизнь хоть каких друзей, если даже самый верный, старый, проверенный человек, гребаный брат по духу, может вонзить тебе нож под лопатку?

На Эмиля Эрик не смотрит — имеет право. Бывший друг медлит с ответом. Он прост как фатиновая балетная пачка, прост и предсказуем. Брух — хороший парень. Он и вправду не любит лгать, нарушать слово, подводить друзей… Но в критичных случаях он способен на что угодно.

— Если ты позволишь, — наконец хрипло выдает Эмиль, — сейчас я здесь только благодаря тебе. Ты это разрешил. И я еще не закрыл свои дела.

Надо же. Он все-таки помнит, кто буквально вложил ему Настю в руки этим вечером. Подарил!

Эрик равнодушно дергает плечом. Он ведь не лгал своей Змейке — все было именно так, как он и говорил. Пока рядом с ней и Эмилем было место для него — он не ревновал.

Но и прекрасно понимал, что так будет не всегда. Такова была его реальность. Это он всеми правдами и неправдами выбивал себе место рядом с Настей, с его безумным вожделением, чертовой музой, дарившей ему столько энергии и вдохновения — что было страшно её терять.

А она...

— Ну так что? — Эмиль все еще ждет четкого ответа. — Ты разрешишь мне сдержать слово?