Сосед сверху, сосед снизу - Джина Шэй

Фрида Норен зависает на пороге, глядя на меня, и пытаясь меня опознать.

— Varley? Nastya? — наконец охает она, прижимая ладони к губам. — Какой неожиданный встреча. Я  не ожидать…

— Может, лучше на английском? — милосердно предлагаю я, ощущая, что русский Фрида пыталась изучать, но успехов в нем особых не достигла.

— Чудесно! — благодарно меняет язык Фрида. Хотя английский она знает только самую чуточку лучше.

— Зачем ты здесь? — я удивленно округляю глаза.

— О, — девушка немного смурнеет, — я ищу Эмиля. Он оставил своему брату этот адрес. А мне нужно с ним обсудить вопросы свадьбы. Ты его не видела?

Я не сразу соображаю, что сказать — уж слишком сильно свистит в ушах.

Еще бы…

Не каждый раз к вам вот так является невеста вашего любовника. Да еще и на четвертом месяце беременности...

— Так ты знаешь, где он? — покашливает Фрида, возвращая меня к жизни. Еще и смотрит на меня так... Спокойно. Будто бы даже с каким-то чувством вины. Господи, да ей бы мне в волосы вцепиться, я бы даже не сопротивлялалась.

— Он... Нет, не знаю, — я трясу головой, отчаянно желая, чтоб меня кто-то отхлестал по щекам, — он живет этажом выше, но он еще не возвращался сегодня. Будешь его ждать?

— Нет, пожалуй, — Фрида качает головой и косится на свой животик, — я сейчас слишком быстро устаю. Может быть, у тебя есть его номер? Позвоню ему завтра утром, надеюсь, мы сможем встретиться и поболтать.

Я диктую ей номер, будто в полусне, подглядывая в телефон. Как сейчас помню, как первый раз увидела этот номер на белой визитке на моем балконе.

Боже, убейте меня кто-нибудь. Ну, пожалуйста!

— Змейка, — Эрик появляется в дверном проеме, — тебя только за смертью посылать, а ни в коем случае не за вином.

И все-таки при виде Фриды он затыкается и даже удивленно поднимает брови. Кажется, её он увидеть не ожидал.

— Не буду отвлекать, — спохватывается Фрида, округляя глаза и глядя за мое плечо, — можешь не передавать Эмилю, что я его искала. Пусть будет сюрприз. Я дозвонюсь до него утром.

— Да-да, как скажешь, — я закрываю за ней дверь и еще гребаных пять минут стою и пытаюсь не начать биться головой об косяк двери.

— Все в порядке?

Ладонь Эрика, шероховатая, крепкая, накрывает мое плечо и стискивает её почти до боли. Боже, как мне мало этой боли сейчас.

— Да так, — хрипло выдыхаю я, задирая затылок и жмурясь изо всех сил, пытаясь не выпустить на волю ни капли слез.

Эмиль обещал вернуться.

Значит — он обещал уйти.

Бросить беременную невесту.

Из-за меня.

Господи…

Эмиль

— Ну что, ты мне позвонишь? — Лера кокетливо приподнимает ресницы, заправляя за ухо длинную рыжую прядь. — Или…

— Конечно, перезвоню, — в этот раз Эмиль обещает честно. Хотя поверить до сих пор сложно. — Завтра. Поужинаем, если ты найдешь время.

— Думаю, я найду. Ты столько времени потратил на мои поиски, это безумно романтично…

Она прошла проверки. Обе. Эмилю даже захотелось срочно изобрести третью, но в голову ничего не пришло.

В поезде метро Эмиль прижимается затылком к ледяному стеклу и пытается заставить себя ощутить…

Радость. Ликование. Хоть что-то. Только не эту жгучую досаду.

Лера была милой. Очень. Приятная девушка, и еще полгода назад Эмиль бы только обрадовался, что наркотический кумар той дряни, намешанной в вино, заставил врезаться в его память именно такую красотку, которая определенно имела в голове больше пары извилин. Могло повезти меньше.

А сейчас…

А сейчас думалось о совсем другой девушке. Которая пьянила его уже трезвого, сейчас и здесь. Которую отчаянно хотелось оберегать — от всего на свете, даже от придурка лучшего друга.

И все-таки…

Надо дать Лере шанс. У них был всего один вечер, что вообще можно понять за такой краткий период? А сколько дать времени, чтобы понять? Две встречи? Три? Неделю?

Целая неделя гребаной отсрочки! Без мышки!

Досада превращается в лютейшую ярость. Хочется расхерачить что-нибудь грандиозное. Чтоб разбить кулаки в кашу, а мозги отправить в нокаут адреналиновой вспышкой. Может, тогда эта жажда ослабит свою хватку?

Тишина в голове настает внезапно. Когда Эмиль подходит к дому и видит хрупкую фигурку, сидящую на скамейке у их подъезда. Слишком узнаваемую.

Какого черта Змей снова выпустил её одну из дома? После явления психопата-бывшего, по которому точно плакала психиатрическая лечебница, ей бы лучше не гулять вот так, без того, кто может дать за неё по морде.

— Настя...

Эмиль окликает её, а сам уже привычно скручивает поднимающуюся волной нежность. Какая же она, черт возьми, худенькая. Оставишь её Змею — вообще изойдет на тень, у этого придурка же в голове только секс и латина, больше ничего.

— Ты что здесь делаешь? — его любование уже превращается в потребность. Вот бы видеть её каждое гребаное утро. Как это было тогда, только больше не уходить. Кормить её оладьями, любоваться острыми плечиками, на которых так соблазнительно сидят мужские футболки.

— Я жду тебя, Эмиль, — её голос звучит отрешенно и как-то глухо.

Она ждет его.

А вот это вызывает такую острую волну эмоций, что самоконтроль Эмиля едва удерживается на ногах. Глаза примечают очень приметную, такую близкую стену. Прижать к ней Мышку и забраться в её ротик, заставить её снова посасывать хотя бы язык Эмиля. Сейчас сойдет и это. А уж когда он дотащит её до постели.

Одернуть себя получается с трудом. Сейчас все это чертовски неуместно.

— Я обещал тебе, что вернусь к тебе, необремененный никакими отношениями, — Эмиль тихо вздыхает, — мышонок, прости, у меня не получается разобраться с этим вопросом так быстро, как я хотел.

Ну, в конце концов, это же всего лишь неделя. Если уж за неделю у него ничего не шевельнется, то больше и ждать не стоит. А у него не шевельнется, это же понятно. Всего-то и надо — соблюсти эту идиотскую формальность перед самим собой. Чтобы не свербело потом проклятое «а если вдруг я просчитался». Чтобы чувство к мышонку не оскверняло никакое подозрение.

— Не нужно торопиться, Эмиль, — устало произносит Настя, глядя куда-то в одну точку за его плечом, — я хочу поставить точку между нами.

У русских говорят — в каждой девушке должна быть загадка. Загадки этой конкретной мышки взрывали Эмилю мозг.

— Я не понимаю.

— Я не хочу, чтобы ты что-то менял в своей жизни из-за меня, — голос у мышки звучит убийственно спокойно, — тем более, что я больше не хочу тратить уже твое время, Эмиль. Я не намерена поддерживать нашу с тобой связь. Это было весело — ты, я и Эрик. Но всякому веселью приходит конец. Мне не нужно, чтобы ты ко мне возвращался.