Пепел и кокаиновый король - Александр Логачев

Собеседники замолчали, пережидая, пока официант с индейской окраской на лице расставит тарелки с заказанным самоанцем обедом и отойдет. И вдруг Пепел увидел Бану не на обговоренном месте. Она стояла за окном снаружи. А вокруг — несколько местных негров в крикливых рубашках.

— Теперь о главном, — постучал пальцами по столешнице «мистер Смит», кося на окно. Он угадывал, о чем говорит принцесса с черными братьями. «Здравствуйте, черные братья, — наверняка сказала Бана, — Я проделала большой путь через океан, чтобы с вами познакомиться…»

— Что вашему… фонду требуется конкретно от меня, — закончил фразу Тонго от-Уполу и чуть отодвинул от себя бокал, демонстрируя, что к окончательной договоренности стороны пока еще не пришли, — Давайте разберем по пунктам.

— Совершенно верно. Кое-что требуется. Пункт первый — надо изменить повестку завтрашнего заседания ООН. Пункт второй — вы будете должны зачитать доклад совершенно иного содержания. Ничего постыдного для Западного Самоа. Речь в докладе будет касаться Антарктиды. Ведь Западное Самоа не имеет интересов в Антарктиде?

За окном Бана наверняка говорила нечто вроде: «Я вижу, у вас здесь такие же джунгли, как и у нас. Только каменные. Я вижу, у вас здесь не скучно». А черные братья ей отвечали: «Пойдем с нами, сестра. Ты еще не видела настоящие каменные джунгли, и мы тебе их покажем». И судя по выражению лица принцессы, ей очень хотелось пойти с черными братьями.

«Действительно, здесь джунгли» — мысленно согласился Сергей. И потому так щедро Сергей разбрасывался алмазами, что это был единственный способ преследуемому и гонимому славянину выдать себя за властвующего в этих каменных джунглях хищника. Так у многих бабочек на крылях природа рисует два контрастных пятна, чтоб пролетающая мимо птица приняла их за глаза голодного хищника. Пусть и самоанец принимает Пепла за свирепого хищника, охотящегося за гораздо большей добычей, чем сам самоанец.

— А если вопрос об Антарктиде снимут с повестки? — затягивал переговоры самоанский представитель при ООН. — Не я же один решаю.

Пепел видел, что господин Тонго от-Уполу уже со всеми сомнениями разобрался, а сейчас просто набивается на еще один алмаз. Придется, наверное, выдать. В запасе у Пепла всего два последних алмаза.

— Тогда аванс, — Пепел щелкнул ногтем по алмазному бокалу, — придется вернуть.

— Не об этом разговор. А о том, что не мне одному достанется этот аванс. Придется включать в игру еще очень многих людей. Хватит ли на всех этого коктейля?

— Вы забываете о копровом скачке, благодаря которому сможете купить себе целое ведро такого коктейля, — Пепел пока не торопился нырять рукой за следующим драгоценным камушком.

И тут один из негров приобнял Бану за плечо, и в этом не было ни капельки угрозы, это были братские объятия. И принятая в компанию Бана пошла по асфальту вдоль счетчиков за парковку прочь от Центра искусств имени Авраама Линкольна.

Витась взволнованно привстал, но прочитав на посеревшем лице Сергея бессловный приказ, тяжело опустился обратно на стул. Почему Бана ушла не попрощавшись? Наверное, чтобы не было сопливых, как в кино, объяснений. Это не обсуждалось, но все равно расставания было не избежать, слишком разные цели влекли Сергея и Бану. Пусть в памяти останется только то, как им хорошо было вместе.

А на столике сох недоеденный виноград и лежал амулет в виде куриного бога.

Тонго от-Уполу опять был чем-то деланно озабочен. Пепел, что-то механически ответив ему, механически достал предпоследний алмаз и бросил в бокал, в очередной раз расплескав коктейль по скатерти.

* * *

— Вы хотели это увидеть своими глазами, синьор Лопес. Я для вас все-все подготовил, — праздничным тоном рапортовал Мигель, семеня за своим хозяином. Верный адвокат упивался счастьем, словно щенок в ящике с обувью.

Слишком часто Мигель вставлял в свои предложения «я», «моя», «мною». Хотя все в Нью-Йорке организовал Родриго Клементес и его глазастые наркодилеры. Правда, Мигель тоже заслуживал похвалы. Он не побоялся войти в Большой зал, где Лопес вел непростые переговоры с министром энергетики Венесуэллы. Неотложные дела требовали присутствия Лопеса в его личном замке, построенном на холме посреди джунглей в ста сорока километрах от Медельина. Иначе Лопес теперь лично руководил бы операцией в Нью-Йорке.

Синьор Лопес спускался по мраморной лестнице со второго этажа на первый.

— Как только синьор Клементес сообщил мне эту новость, — тараторил Мигель, — я тут же распорядился переправить туда на вертолете подготовленную группу си-эн-эншников. Они уже приземлились на крышу небоскреба, сейчас едут в лифте. Я постоянно с ними на связи.

Охранник в двух наплечных кобурах, надетых поверх камуфляжной футболки, распахнул дверь кабинета перед шефом и его самым доверенным адвокатом. Из кабинета плеснуло душистым кофейным ароматом.

Чашка, как любит синьор Лопес, крепчайшего кофе дымилась на столике, когда-то являвшемся личной собственностью Людовика Четырнадцатого, рядом со шкатулкой для сигар, когда принадлежавшей самому Симону Боливару. Лопес опустился в кресло, которое колумбийский наркобарон после трагической гибели Версачи приобрел на аукционе по распродаже имущества знаменитого модельера.

Плазменная панель телевизора-гиганта поддерживала изображение, транслируемое компанией «CNN»: наводнение в Чили, затопленные города и деревни, уносимые мутными потоками скот и скарб. В данный момент камера бесстрастно фиксировала барахтающегося перед операторами в воде чилийца в пончо, чья голова все реже показывалась на поверхности.

— Сейчас, сейчас, — сказал Мигель, вслушиваясь в мобильный телефон, — считанные минуты, а то и секунды, синьор Лопес.

Прекрасно изучивший привычки хозяина, адвокат достал из шкатулки Боливара сигару, отрезал в золотом станке кончик сигары и протянул на специальном блюдечке Лопесу. Телефон при этом Мигель от уха не отрывал.

Телекомпания Теда Тернера продолжала затапливать свой всегда прямой эфир чилийским наводнением. Тонущий селянин цеплялся за жизнь и за верхушку деревца. Крупный план позволил заглянуть в его полные страдания глаза, увидеть, как утопающий отплевывается.

И вдруг без рекламных пауз вещание переключилось на новый сюжет. Экран показал зрителям выход из Центра искусств имени Линкольна.

А на крыльце, под объективами, взятые в плотное журналистское кольцо растерянно озирались по сторонам двое покинувших здание посетителей.

— Только не отрицайте, что вы тот самый русский мистер Пьепел, о котором так много говорили Ларри Кинг и Дайана Росс в шоу «Грязный мир», — журналист заранее знал, кому надо подносить микрофон.

Пепел остановил жестом русоволосого парня, который затряс его за рукав, в чем-то страстно убеждая. Прежде чем ответить журналисту, тоскливо посмотрел по сторонам и куда-то наверх.

— Я не отрицаю этого, — сказал русский мистер по-английски в си-эн-энэшный микрофон.