Шпион из Калькутты. Амалия и Белое видение - Мастер Чэнь

– Выходим на улицу – а там миллион китайцев, и все с палочками для еды. Нет уж, в Индию, Амалия, скорее в Индию. Купите и продайте этот шанхайский клуб, и вы увидите страну, которой просто не может быть.

– Калькутта? Вы хотите показать мне свой город?

– А знаете ли, не очень и хочется. Здесь у вас бесконечно очаровательный городок, чистый, потому что у вас везде много воды и зелень растет где угодно. Но это маленький город. Калькутта – это то же самое, только увеличенное, огромное. Такие же английские колоннады и ротонды, такой же газон в центре города – но громадный, целый парк. Мост – жуткий мост, гигантский, появляется непонятно откуда и идет в никуда. Сотни тысяч людей. Нет, Амалия, сначала мы напугаем родителей в Дарджилинге и через сутки будем совсем в другом месте. В городе, которого еще нет. У дворцов, которые еще как бы не совсем реальны. И вот тут, Амалия, вот тут…

Элистер закидывает голову к небу, мокрые волосы ложатся сзади на плечи. Глаза его блестят.

– Что за город, которого нет, Элистер?

– Дели, моя дорогая. Дели. Это наша будущая столица.

– Будущая? Я слышала, что она уже лет двадцать как действующая?

– О, что вы, Амалия. В 1911 году лишь объявили о переносе столицы из Калькутты. Но ведь потом была война. И всерьез строят ее только сейчас. Ведь в одиннадцатом году Дели – это была одна очень колоритная древняя улица, начинающаяся от ворот Красного форта. И еще несколько поселений, и куча старых развалившихся крепостей. И вот нашелся человек, который в середине всего этого прорезал громадную аллею, обсаженную деревьями. От древнего холма Райзина до самого горизонта.

– Что за человек? Лорд Керзон?

– Да какой там Керзон. Мелкий архитектор Эдвин Лютиенс. Всю жизнь строил домики под Лондоном для богатых заказчиков. Затем как-то втерся в делийский плановый совет. У нас в Калькутте все шутят, что это потому, что его жена приходилась кем-то жене кого-то из вице-королей. Но, Амалия, Лютиенс оказался гением. Никто из архитекторов мира с такой дерзостью и щедростью не использовал несколько миль пустоты. И само небо – оно у него тоже часть ансамбля. Лютиенс создал Раджпатх – Путь царей. Вот эту аллею строго с запада на восток. От холма Райзина до горизонта. А на холме – о, что он там сделал, Амалия! Я не видел весь мир, конечно. Но мне – страшно сказать – кажется, в Дели будет самый грандиозный ансамбль на земле. О чем вы там думаете?

– О всяких пустяках. О том, как хорошо устроен этот мир. Зачем, вроде бы, делать так, чтобы на берегу моря лежал такой большой человек, как ты? А оказывается, затем, чтобы маленький человек вот так вот улегся на нем, носом в его плечо, как в подушку. И лежал бы во всю свою длину, а ноги большого человека все равно торчат далеко-далеко. А птицы, если они над нами сейчас пролетят, увидят зрелище, от которого покраснеют. Птицы краснеют или нет? То самое зрелище, что ты наблюдал, сколько хотел, в комнате на той непристойной улице. Я теперь знаю, что очень хороша сзади. Но говори, говори – ты был в Дели недавно?

– Месяц назад. Амалия, и видел то, что сделал на холме этот Лютиенс со своим другом Хербом Бейкером… Это дворец вице-короля, перед ним площадь, по ее сторонам здания секретариата. Не то чтобы купол дворца очень высокий – но ведь он на холме, на который ты идешь постепенно, идешь, и вокруг тебя вырастают стены розового песчаника и другого камня, цвета сливок. Колонны, ротонды, киоски. А впереди выплывает из дымки – вся эта делийская пыль – грандиозный купол дворца. Центр мира.

– Индии, все же?

– А вот не знаю. Наши называют это «имперский сон в камне». Ведь все с нуля, город на ровном месте. Лютиенс с Бейкером сделали не одну площадь. А целый город-парк. Аллеи среди зелени, небольшие белые домики с колонами за оградами – это там называется «дома клерков». Автомобили, неспешно катящие по этим улицам-аллеям. К черту Калькутту с ее толпами, к черту этот жуткий Лондон – вот где будет теперь настоящая жизнь.

– Ага, как это интересно. Элистер, ты хочешь жить там, в Дели, в белом домике? Может, нам его купить?

– Да у меня уже есть домик в Калькутте, и тоже белый, или был белым. Немножко с прозеленью. Нет, просто хочется посмотреть все, побывать везде…

– Побываешь, если будешь оставаться злым и терпеливым! Но продолжай – ты сказал, центр мира?

– И какой! Тут была одна любопытная история. Лютиенс делал дворец вице-короля, Бейкер – здания секретариата. Оба не выносят индийскую архитектуру, но им нравятся ее элементы, Лютиенс, например, сделал свой купол в виде буддийской ступы… И тут вскрылось, что допущена одна ошибка. Холм, на него всходит дорога – и она оказалась слегка горбатой. В какой-то момент получается, что для того, кто всходит на холм, этот горб заслоняет купол дворца в вышине. Что тут началось, Амалия! Лютиенс потребовал углубить дорогу – но тогда чиновники по обе ее стороны не смогут бегать с бумагами из одного здания в другое… Он начал писать в Лондон доносы на друга, Бейкера, которого сам же сманил сюда из южноафриканского доминиона… А зря. Я даже думаю, что это самая великая ошибка в истории архитектуры.

– Расскажи, расскажи. Значит, я иду на гору…

– И купол дворца, этот символ власти и величия, кажется недоступным и далеким. Но вдруг он начинает скрываться за холмом, торчит только его верхушка, зато здания секретариата справа и слева становятся грандиозными. Но ты идешь все выше, и вдруг этот купол возникает снова – надвигается на тебя среди розовой дымки, весь, сразу, громадный, плывущий в высоте.

Элистер покачал головой – словами этого, похоже, было не объяснить. А потом добавил:

– Ну, а когда ты уже на холме, то чудо исчезает. Да, перед тобой дворец. Но уже не недоступный. Ты можешь, если есть дело, туда даже зайти, обойти некоторые из его триста сорока комнат.

– Триста сорок комнат? Решено, мы едем еще и в Дели. Там есть хороший отель, который можно купить? Я готова продать велосипед. Хотя на чем тогда кататься по вашему дворцу?

– Только не это! Хотя вдруг Корки согласится купить его? Но я не могу себе представить Амалию без велосипеда.

– Tu nao sabes ate onde eu chegaria par ate fazer feliz.

– Ту нау сабеш атэ онде… все, дальше не могу. Что это значит?

– Ты не представляешь, на что бы я пошла, чтобы сделать тебя счастливым.

…Пауза. По песку разбегаются кружевные узоры от лапок песчаных крабиков. Не шевелитесь минуты две, и вы увидите, как серый комочек с лапками выползает из-под неподъемных песчинок и начинает катать в передних клешнях серый шарик, потом оставляет его на песке и движется дальше. А рядом, оказывается, копошатся его собратья. И узор становится все более сложным, сколько хватает глаз. Пока не приходит прилив и не смывает все.

– А наша Индия… Один человек как-то сказал, что вся британская история была одной громадной увертюрой к завоеванию Индии. И только там англичане поняли, кто они такие и чего хотели все эти столетия. Но, Амалия…