Крах тирана - Шапи Казиев

– На все воля господа, – развел руками Сен-Жермен.

– Ты сделаешь мне другой эликсир, – перешел к делу Риза. – Такой, чтобы не продлевал жизнь, а сокращал ее.

– То есть вы хотите от меня яда, мсье? – догадался Сен-Жермен. – Но таких отрав достаточно у придворных лекарей.

– Мне нужен такой, который никто не опознает, – продолжал Риза. – И такой, что будет слаще ширазского вина. И действовать он должен быстрее, чем наступает похмелье от вина на большом пиру.

– Возможно, я смогу исполнить вашу волю, – с поклоном ответил Сен-Жермен. – Однако средство это особенное, и прежде, чем оно начнет действовать, я должен знать смысл его применения.

– Это не твое дело, чародей, – резко ответил Риза.

– Но тогда вино останется вином, а похмелье быстро пройдет.

Риза задумался. Все это было загадочно и неясно, но француз, похоже, мог дать ему то, чего хотел Риза. И он ответил неопределенно:

– Даже бессмертные правители с годами могут лишиться разума, а это навлечет на державу непоправимые бедствия. Так не лучше ли избавиться от правителя, чтобы сохранить державу?

Теперь Сен-Жермену все стало окончательно ясно. Риза хочет избавиться от Надир-шаха. Тогда он сам станет шахом, а воевать с Россией не будет. Персия и без того процветает. А что до прожорливой армии, то ее можно распустить или одолжить другим государям, кому не терпится повоевать с соседом.

Такой оборот дела Сен-Жермена не устраивал. Ослабление России всегда было целью Франции, а ослабление Персии – желательным для турок – союзников французов. К тому же, если Персия понесет значительный урон, непременно восстанут завоеванные народы и племена, а Франция без особых хлопот, через море, приберет к рукам Индию, на которую уже зарятся англичане. Так что война Персии с Россией была Франции на руку.

– Что же ты молчишь? – торопил Риза.

– Я вспоминаю заклинание, которое усиливает действие средства, что вы желаете получить, – ответил чародей.

– А это средство, скоро ли оно будет сделано? – в нетерпении спрашивал Риза.

– Оно у меня с собой, – ответил Сен-Жермен, доставая из кармана небольшой пузырек. – Такие времена, господин, что приходится ожидать всего. Кто мог предположить, что я окажусь в эту ночь перед вами? Но не все так великодушны, может случиться надобность употребить это средство самому, чтобы не мучиться понапрасну.

– Ценю твою предусмотрительность, – улыбнулся Риза, протягивая руку за пузырьком.

Но Сен-Жермен отошел немного от Ризы и воскликнул:

– О господин! Это средство требует особого обращения.

– Тогда покажи, как оно действует! – потребовал Риза.

– Смотрите внимательно, – сказал Сен-Жермен.

Он осторожно открыл склянку и выплеснул ее содержимое на горящий факел. Все вдруг окуталось едким дымом, а Риза и его приближенные упали без чувств.

Когда они пришли в себя, Сен-Жермена в шатре не было. Не видела его и стража. Чародей исчез. Ризу охватила паника, и у него сильно заныла шея, будто с нее только что сняли колодку, прежде чем отрубить голову.

– Мой господин! – прошептал вдруг его приближенный, показывая в крайнем удивлении на сияющий в утренних лучах щит Ризы. На щите была надпись: «Торопящий время приближает смерть».

Риза сел на тахту и смиренно сложил руки, ожидая, когда отец пришлет за ним палачей. Но вместо этого зазвучали литавры и сигнальные трубы. Войско уходило в поход.

Когда Риза со своей дружиной занял свое место позади свиты шаха, ничего не предвещало опасности, а Сен-Жермен раскланивался с ним, как старый знакомый, который давно его не видел.

Риза немного успокоился и принялся отдавать распоряжения, стараясь вести себя так, чтобы Надир-шах заметил его усердие.

Выступив из Мешхеда и пройдя Хорасан, войска вышли к южному берегу Каспийского моря. Здесь начиналась провинция Мазандеран, отделявшаяся от остальной Персии длинным горным хребтом – Эльбурсом.

К тому времени Риза успел успокоиться настолько, что в голове его созрел новый заговор, которому чудесные эликсиры Сен-Жермена были не помеха. Нужен был лишь надежный исполнитель того, что задумал Риза. И такой исполнитель нашелся.

Часть войск, шедшая через Исфараин, попала в наводнение и лишилась множества воинов – их тяжелые латы не позволили им спастись. Прорицатели увидели в этом дурной знак, предвещавший неудачу походу, но Надир-шах не обращал внимания на предостережения и безрассудно стремился вперед.

Когда войска входили в густые леса Мазандерана, к шаху приблизился Сен-Жермен.

– Ты мог бы остаться в Мешхеде, – сказал ему Надир-шах, пребывавший в хорошем настроении.

– Тогда бы я был лишен счастья увидеть новые победы вашего величества, – ответил Сен-Жермен.

– Твои слова обычно сбываются, – улыбнулся Надир.

– Глядя на великолепный щит вашего величества, нельзя думать иначе, – сказал Сен-Жермен.

– А, щит! – вспомнил Надир-шах и вдел руку в его ремни. – Он не раз спасал мне жизнь.

– Стоит ли пренебрегать им теперь? – говорил Сен-Жермен, намекая на превратности судьбы.

– Щитом, затмевающим солнце сиянием великих побед!

Щит был тяжеловат для погрузневшего за время празднеств Надира, но шах был еще достаточно силен, чтобы оказать честь своему старому боевому другу.

Сен-Жермен отстал – войскам пришлось идти по узкой лесной дороге, где едва умещались телохранители шаха. Шах оглянулся на Сен-Жермена, чтобы победно махнуть ему щитом, и в этот момент раздался выстрел.

Пуля прилетела из густой чащи, скользнула по щиту и легко ранила Надир-шаха в руку.

– О мой повелитель! – воскликнул визирь, помогая Надиру сойти с коня.

Часть телохранителей сгрудилась вокруг Надир-шаха и открыла ответный огонь. Остальная охрана бросилась в чащу искать стрелявшего.

– Лекаря! – кричал визирь. – Покушение на его величество!

Шах был не столько ранен, сколько ошеломлен тем, что в Персии нашлись люди, покушавшиеся на его жизнь. Это был заговор.

– Поймать злодея, – прошипел Надир, дико озираясь по сторонам. – Я вырву его черное сердце!

Дрожащий от страха лекарь нашел, что рана неглубокая, всего лишь царапина. Но эта царапина могла стоить голов тысячам – тем, кто отвечал за жизнь священной особы.

Надир позволил наложить целебную мазь и перевязать рану, но от остального отказался. Он будто обрел новые силы, помолодел и, легко вскочив на коня, приказал: