Замок на песке - Айрис Мердок

К счастью, места за столом были строго обозначены, так что замешательство не повторилось. Почетное место находилось в голове стола, напротив картины. Здесь сел Эвви, слева от него Рейн, справа миссис Кингсли. Демойт поместился возле Рейн, а возле Демойта — сэр Леопольд. Нэн выпало сидеть рядом с ним. Прочие члены правления расселись по мере удаления от миссис Кингсли, а миссис Пруэтт села на другом конце стола, рядом с Бладуардом, с которым, ко всеобщему удивлению, у нее оказались отношения самые что ни на есть дружеские. Остальные гости заняли места вдоль той стороны стола, которая была ближе к камину. Мору досталось место напротив сэра Леопольда и обеих женщин — Нэн сидела слева, а Рейн справа. Подали рыбу и к ней белое вино. Мор надеялся, что Хензман уже вкратце сообщил Эвви о количестве и о качестве вина. Ему вдруг ужасно захотелось выпить и на какое-то мгновение он пожалел, что находится сейчас не в компании Хензмана и его гитары.

Суп и рыба оказались довольно приличными. Мясо было похуже, но этого не заметили ввиду большого количества красного вина. Мор расслышал, как кто-то из Правления поинтересовался названием и годом изготовления вина, и ответ ему понравился. Эвви кто-то предварительно проинструктировал, несомненно Хензман. Мор осушил еще один бокал. Тревога в его душе с каждой минутой становилась все глуше. Обед резво двигался к середине, и женщины пока не обращали внимания друг на дружку. В настоящий момент они не имели возможности даже толком рассмотреть одна другую, зато он видел их ясно и отчетливо. Демойт и сэр Леопольд делали вид, что не замечают друг друга. Сэр Леопольд беседовал с Нэн, в то время как Демойт беседовал с Рейн, с Эвви, да еще через стол с Мором. В паузах между репликами Мор наблюдал за женой и возлюбленной, мысленно перебирал все свои невеселые мысли и нетерпеливо ожидал, когда же закончится этот вечер.

Наконец подняли тост за королеву, после чего там и сям за столом вспыхнули огоньки сигар. Теперь на улице совсем стемнело, и свечи давали хоть и достаточный, но неяркий свет, в котором, как и предсказывал Хензман, легко скрадывалась обшарпанность стен. К счастью, никто не спешил задернуть занавески. Мор с удовольствием отметил, что уже настал черед мадеры с фруктами. Буфетчик не забывал о своих обязанностях, и бокал Мора снова наполнился. Отблески свечей горели на стенках бокалов, играли на серебряных приборах. Сквозь игру отражений он смотрел в сторону Рейн и сумел привлечь ее внимание. Она одарила его мгновенным взглядом, смешливым и любящим, и легонько подмигнула. Мор в ответ поднял бокал, как бы просто так, ни в чью честь. Она отвернулась. И тут что-то принудило его посмотреть на Нэн. По-прежнему оживленно беседуя с сэром Леопольдом, она пристально следила за ним. Мору показалось, что она немного пьяна.

Первый из официальных тостов, в честь Демойта, надлежало произнести сэру Леопольду, а Эвви затем должен был выступить с ответным словом. Второй тост, за школу, принадлежал Демойту, а ответный — Нэн. Сэр Леопольд поднялся, и установилась тишина, еще более благожелательная от того, что все уже были слегка пьяны.

Все взгляды сосредоточились на сэре Леопольде. Даже Мор сумел совладать со своим головокружением. Сэру Леопольду предстояла труднейшая задача — произнести тост в честь Демойта, но при этом не сказать о нем ничего приятного. Но сэр Леопольд оказался в определенном смысле гением. Он сумел избежать лестных слов о Демойте при помощи остроумнейшего трюка — вообще о нем не упомянул. Свою речь он составил из экскурса в историю Сен-Бридж, обзора ее традиций, перечисления длинного ряда учителей, здесь преподававших, и отдававших все свои силы задаче, которую мистер Эверард так метко определил как «полное развитие всех благих задатков личности», вне зависимости от умственной одаренности. Итак, в речи сэра Леопольда нелюбовь к Демойту одержала победу над презрением к Эвви. Он готов был снизойти до похвал Эверарду, лишь бы уязвить бывшего главу Школы. Демойт слушал внимательно, и по выражению его губ и глаз было видно, насколько он низкого мнения о выступающем. Сэр Леопольд вновь занял свое место, раздались довольно жидкие аплодисменты. Большой популярностью он не пользовался.

Мор с волнением ждал выступления жены. Он представлял, каково ей сейчас. Глупец, говорил он себе, ты сопереживаешь Нэн, в такую-то минуту? Но куда было деться от привычки, возникшей после стольких лет совместной жизни, куда было деться… от собственной нелепости. Но он не сомневался, что Нэн справится. Пусть с запинками, пусть волнуясь, но она наверняка произнесет вполне пристойную речь.

Тем временем взял слово Эверард. Опыт слушанья его проповедей не прошел даром — Мор научился полностью отключаться от внешних шумов, в частности от голоса Эвви. И сейчас даже с некоторым усилием прислушался к нему, «…которого мы знаем и любим» — донеслось до него. А Эвви, привыкший ко всем относится благожелательно, конечно же отметил, какую бестактность сэр Леопольд допустил в отношении Демойта; и сейчас попытался подсластить пилюлю но, как показалось Мору, в этом отношении перестарался, «…под вдохновенным руководством которого, — говорил Эвви, — Сен-Бридж поднялся из достойной сожаления топи, в которой до того находился и стал, позволим себе это выражение, достойным учебным заведением второго класса».

Здесь Эвви превзошел самого себя, позабыв, что среди присутствующих на обеде членов правления находится и сын директора, который как раз управлял школой до Демойта. Мор глянул туда, где сидел тот господин, и заметил, что у того брови сделались домиком, а затем обернулся, чтобы увидеть, как сам Демойт принял похвалу Эвви. Демойт улыбался. Может быть, из-за того, что рядом с ним сидела Рейн, и ей, кажется, тоже было весело. Мор хотя и понимал, что это в большей степени заслуга выпитого вина, но все же даже немного обиделся. Его самого сегодня ничто не могло обрадовать. Вернулась мучительная тревога за Дональда. Где сейчас его сын? Неужели попал в какой-то переплет? Может, сидит сейчас в каком-нибудь грязном кафе, уставясь в нечистую скатерть, а официантка смотрит на него с презрением и насмешкой; или еще хуже — в публичном доме, делая вид, что ему на несколько лет больше, и избегая любопытных взглядов; или бредет в темноте по какой-нибудь захолустной дороге, пробуя остановить попутную машину, чтобы поехать… куда? Он боится возвращаться домой. Боится.

«…и передо мной стояла трудная задача, ибо нелегко быть достойным преемником такой незаурядной личности». Эвви продолжал свою речь. И ей не видно было конца, как и всегда. Сэр Леопольд передал кувшинчик по кругу, и за дальним концом стола стали шепотом переговариваться. Всяк по своему спасался от скуки: сэр Леопольд тем что пил и поглядывал на декольте Нэн; Рейн тем, что старалась не рассмеяться; Демойт — ироническим презрением; Пруэтт — беседой с соседом; Бладуард — разговором с самим собой.

Эвви продолжал: «И я постоянно учусь быть похожим на него». И тут уж Рейн не выдержала. По выражению лица Демойта стало ясно, что она наступила ему на ногу под столом. Они весело переглянулись. Сколько же в ней энергии, подумал Мор, если она может смеяться в такую минуту. Но секрет этого прост. Молодость.

Голос Эвви теперь становился все звонче и торжественней, как в церкви, когда проповедь приближалась к концу. «…В будущем, когда время и бренность заберут этот великий оригинал, у нас останется право владеть, на радость ученикам и на зависть наших посетителей, этой картиной, изображением, созданным рукой мастера». Раздались вежливые хлопки. Эвви сел на место, и все взгляды обратились на Демойта.