Охота на Русалку - Эльмира Нетесова

Игорь едва заметно кивнул. А вскоре участковый ушел. О своем визите и разговоре с хозяином он рассказал следователю горотдела.

— Хитер мужик, вовремя исчез из города. Может, и впрямь завязал с крутыми навсегда, но только не верю я ему. И наблюдение за ним не сниму. Хотя и настораживать нельзя. Но именно через него мы можем взять всех оставшихся на воле. Не упускай из вида его киоск. Понаблюдай, с кем он теперь будет общаться? Круг его корефанов заметно сузился. Отловили многих, но, как мне кажется, еще не всех. Уж так они надоели и вымотали! Когда разделаемся с ними навсегда? — досадливо морщился следователь.

— У меня там своя разведка — пацаны, безотцовщина. Двое сыщиками мечтают стать. Вот и дам им задание, чтоб самому лишний раз не светиться. Будем получать достоверную информацию из первых рук, — улыбнулся Сашка.

— Смотри, чтоб самого не высветили, — предупредил следователь.

Игорь и впрямь взялся помогать Антонине. Вначале он появлялся в модуле ненадолго. Поставит ящики, чтоб не мешали, потом стал помогать получать товар. Все шутил над Антониной, почему она до сих пор не спилась. Советовал жене, какие вина и водку стоит брать, а какие нет. Постоянно встречал ее с работы. А потом незаметно привык и приходил сюда каждый день. Никто из женщин, работавших в ларьках, так и не приметил, как появился у них долговязый, худой как жердь, лопоухий и губошлепый Жорик. На него всерьез никто не обратил внимания. Кто он, сколько ему лет, чем занимается, спросить его о том никому не пришло в голову. Неопрятный парень с утра покупал бокал пива, к нему брал небольшого вяленого леща и выходил наружу. Здесь, подперев стену пивбара тощей задницей, смаковал пиво с рыбой. Пил мелкими глотками и от удовольствия закатывал глаза.

Свой бокал он не выпускал из рук часами и наслаждался не только вкусом, а и видом, запахом пива. Он ничего не рассказывал о себе. Никого ни о чем не спрашивал. И к его виду в обоих модулях скоро привыкли. Один раз его позвали в пивбар помочь принести бочки с пивом, Жорик молча сделал все. Получив еще бокал пива с рыбой, очень обрадовался. Потом помог Игорю разгрузить ящики. Тот дал бутылку вина. Жора спрятал ее в одном из многочисленных карманов и теперь смотрел, ждал прибыток. Время от времени заглядывал в ларьки, как бы напоминал о себе. А умел он многое. Соорудил за модулем Игоря навес для ящиков. Отремонтировал двери в пивбаре, быстро вырезал и вставлял в окошки выбитые или выдавленные стекла. Ремонтировал стойку в пивбаре. Вкопал скамейку возле ларька Игоря и чаще всех сам сидел на ней.

Что притягивало его сюда? Где он жил? Часто Жорик сидел одиноко, думая о чем-то своем, смотрел поверх домов в необозримую даль, не замечая никого вокруг. Он ни с кем не знакомился, не заговаривал, не искал повода для общения и никому не мешал. Лишь однажды сторож, дед Николай, сжалился над парнем и вытащил того из-под проливного дождя, предложил переждать его в пивбаре. Жорик присел на полу. С головы парня стекала вода, он словно не замечал ничего. Посетителей не было. Погода всех разогнала по домам. И Мария с Лелькой, и Иван с Николаем скучали от безделья.

О чем-то своем, рабочем, деловом, переговаривались за стенкой Евгений с Игорем. Эти двое, присмотревшись друг к другу с месяц, сдружились накрепко. Их жены постоянно общались меж собой. И как только выпадало свободное время, вели бесконечные разговоры о прошлом, строили планы и на завтра, далеко вперед не загадывая.

И только Жорка оставался один до этого дня. А тут дед Николай спросил:

— Жорик! Ты вообще чей будешь? Свой из города иль с какой деревни приблудился к нам?

— Да черт меня знает? Я сам того не ведаю. Наверное, городской. Все время, сколько себя помню, с мамкой жил в комнатенке. Она хоть и маленькая, а в самом центре. Барак наш вовсе состарился. Трещит, скрепит, вот-вот развалится. Страшно там жить. Потому убегаем кто куда, чтоб живьем не засыпало. Он еще в революцию построен и ни разу не ремонтировался. Свет включать боимся, чтоб не сгореть.

— И много ль вас в том бараке живет? — прислушалась к разговору Мария.

— А это когда как! Иногда не протолкнуться, в другой раз вовсе пусто, ни души не сыщешь.

— Почему? — удивился дед Николай.

— Когда ветер, барак повалиться может. Ну а в снег — благодать, народу больше, чем клопов в койке, набивается. И все к теплу что тараканы лезут. Замерзать никому неохота.

— А у тебя кто-нибудь из родни имеется? — спросил водитель Иван.

— Родню имею. Бабку старую, вовсе хворую. Раньше, когда здоровой была, всех чужих с барака гоняла. Нынче некому, а и зачем? Всем дышать охота. Воровать у нас нечего. Наоборот, сами харчились с теми, кто приходит. Оно и бабка онемела. Не с добра. Паралич ее разбил. Лежит как кукла, только глазами моргает, больше ничего. Раньше пенсию от нас прятала, теперь сама получить не может. Даже поссать своими силами не справится.

— И с чего ее так скрутило? — пожалела Мария.

— Простыла. У нас в бараке все насквозь. Сто входов, столько ж выходов. Ни секретов, ни тайн друг от друга нет.

— А как же бабку одну оставляешь?

— С ней мамка. Завсегда рядом сидит.

— Мать не работает?

— Пашет! Дворником на трех участках.

— Ты чего не помогаешь ей? — встрял Иван.

— Не берут никуда. Говорят, своих сокращают.

— Куда ж ты ходил?

— Всюду. Да без толку. На один завод возник, там баба-сторожиха сказала, что им директор нужен, остальные все имеются. Ну, я согласился в директора пойти. Меня сторожиха втолкнула в отдел кадров, а сама за дверью осталась и хихикает, старая мартышка. Ну, меня стали спрашивать про все. Мужик там пристал с вопросами. Сколько лет, что закончил, где работал? А я ему в ответ, мол, чего резину тянем? Покажи, где мой кабинет, и все на том! Дальше сам разберусь. Он взял меня за руку, вывел на проходную, подвел к вахтеру и говорит: «Видишь вот этого? Еще раз пропустишь его на территорию, самого с работы выкину!»

Сам тут же уходить собрался. Я ему вслед, мол, погоди! Куда линяешь? А он меня так послал, что обидно сделалось.

Ну да я не гордый. Рядом другой завод. Я туда лыжи навострил. Но оттуда охрана враз поперла. Даже в сторожа, ночным директором, не взяли. Я на пекарню. Она напротив. Велели через месяц прийти. Жду, может, обломится хоть что-нибудь.

— А сам чего хочешь?

— Начальником стать. Хоть каким-нибудь!

— Зачем тебе морока лишняя?

— Надо мне! Край как надо! Я из шкуры вылезу, стараться стану. Но пролезу в начальство. Сам себе слово дал, — шмыгнул носом Жорик.

— Отец у тебя имеется?

— Конечно. Без него как бы я получился?

— Живет он с вами?

— Нет! И никогда не приходил. Не хочет знать и признавать. У него своя семья. Хотя детей нет. Не рожает жена. А я у него побочный, левый, случайно появился. Он с матерью встречался еще до армии. Заделал меня и забыл. На другой женился. Потом ему мать сказала, что я у него есть. Он пришел, глянул и ушел. Ни игрушек, ни помощи от него. И хотя лицом копия друг друга, официально мы чужие. Он меня давно не видел. А я его — почти каждый день. Мать показала. Он не узнает меня, а может, себя давно не видел в зеркале.