За мгновение до мечты - Галина Мишарина

судит о людях честно, и, если бы его сестра попросила о подобном, он бы ей отказал!

– Неправда.

– Правда, – сказал Халли. – Тем более что он однажды был в похожей ситуации и действительно отказался ловить ухажера своей Буи. Точнее, он парня выследил, но во всем разобрался и встал на его сторону.

– Значит, он не любит свою сестру.

– Значит, ты просто не способен отличить хорошее от плохого! Если бы Ханна попросила убить Таю или прикончить ее дочку – убил бы? Кровные узы для терронца значат многое, но мы никогда не забываем о чести! Кто бы он ни был, твой проситель – друг, знакомый, любимый – ты должен, прежде всего, холодно и трезво оценить ситуацию!

– Не говори мне, как поступать! Анни во многом не права, но Бьёрн действительно испортил ей жизнь!

– Тем, что был предан флоту? Она знала, что идет за военного и исследователя, нечего винить мужика за то, что он предпочитал свободу жизни под ее шпилькой!

– А Таиса, значит, каблуков не носит?

– Э… – начала было я, но на меня уже не обращали внимания. Тот же Глайм смирно стоял по правую руку от Элиаса и понимающе мне кивнул.

– Таиса не ограничивает его. Да, она очень расстроится, узнав, по скольку дней в году он будет проводить с семьей, но примет это как должное. Это и есть любовь, агат. Печальное, мать его, ожидание! Долгая, будь она неладна, разлука! И счастливые встречи, то немногое, что люди друг другу отдают – свое время, свое чувство. Она родила ему дочь.

– И не знает, что ее ждет.

– Все. Больше до прихода Бьёрна я ни слова вам не скажу.

Он взял меня под локоть и повел за собой.

– Эгоист хренов!

– Он ведь не зря меня пугает?

– Тайнами-то? А у кого их нет?

Это был не ответ, и я знала, что Бьёрн расскажет лишь тогда, когда будет готов.

Чуть ли не вся команда вышла посмотреть на Любиму. Дочка выспалась в летучке, и теперь вертела по сторонам головой, отчего ее пушистые рыжеватые кудряшки то и дело лезли в глаза. Наверное, стоило бы постричь ее, но мне безумно нравилась такая прическа.

– Она прямо вылитый капитан, – сказал кто-то. – Только более глазастая и симпатичная.

– Это потому что черты у нее от папаши, а овал лица и улыбка Таисы, – хмыкнул Халли. – Ну, что вылупились? Еще успеете посюсюкаться, а сейчас им обеим отдых нужен.

Он провел меня в каюту Бьёрна, и сам лично порылся во встроенных шкафах, пытаясь отыскать детские вещи.

– Ага, все здесь. Ты уж дальше сама разбирайся, я в этом во всем не шарю.

– Спасибо тебе.

– Да ладно уж, было бы за что, – хмыкнул он и вышел.

Я всхлипнула несколько раз, но наткнулась на недоуменный взгляд Любимы, и заставила себя улыбнуться.

– Папа нас не бросит, мой котенок. Ничего больше не бойся.

Верила ли я в это? Был ли страх повержен? Нет, он все еще копошился в сердце, и хотелось снова прижаться к Бьёрну, угнездиться в его руках. Чтобы он сокрыл нас обеих, спас от жестоких секретов и последствий правды. Однако проблема была в том, что главную тайну носил сам Бьёрн, и я не знала, что случится, когда она будет раскрыта.

Я дремала возле Любимы на большой капитанской кровати. Бьёрн проявил фантазию и запасся не стандартными одежками вроде белых и с рюшами, а веселыми, цветными, с рисунками в виде радужных зонтиков, или попугайчиков, зеленых хамелеонов и каких-то уморительных желтых глазастиков. Были там пеленки, средства по уходу за кожей и прочая необходимая малышу всячина. Я представила, как мужчина ходил по магазинам, и улыбнулась. Впрочем, он, скорее всего, заказал это через сеть. У них же был интернет? Наверняка имелся вместе со множеством онлайн-магазинов, а, возможно, было и что-то получше. Например, продукты попадали в холодильник по трубам. Я улыбнулась своим мыслям. Зачем это нужно, если можно выйти на крыльцо и сорвать яблоко прямо с ветки, а рано утром забрать свежее молоко и навести чай из трав, собранных на лугу?

Любима стала нервной и плакала по любому поводу. А еще от нее невозможно было отойти – она начинала орать так, словно ее резали. Я целовала ее, баюкала, пыталась научить снова смеяться тем особым детским хихиканьем, который может быть вызван самыми неожиданными вещами. В итоге в ход пошла рубашка Бьёрна – я накидывала ее на голову, потом резко сдергивала, корчила рожи – и дочка начинала гоготать, пуская слюни.

– Я мог бы смотреть на это вечно.

У меня защипало в носу – сколько любви было в его голосе! Бьёрн подошел, присел на край рядом со мной, и поглядел на Любиму. Он долго и внимательно, с привычной тщательностью изучал ее, одетую в пижаму со зверушками, потом осторожно протянул руку, но так и не коснулся дочки.

– Ну, чего ты? – хрипло спросила я. – Не бойся.

– А можно? Вдруг она испугается? Я же незнакомый дядька.

– Ты ее папа. Попробуй.

Он протянул малышке палец, улыбнулся… Любима также сосредоточенно изучала его лицо, как прежде он рассматривал ее. Уголки ее губ на мгновение опустились, но Бьёрн пощекотал дочку за пяточку, и она широко открыла рот, произнеся что-то вроде «Гих!».

– Привет, солнце, – сказал он. – Ты такая красавица! Не плач, а то я начну суетиться и паниковать…

– Тебе еще придется, и не раз, услышать ее рев.

Любима схватила большой палец Бьёрна и потянула его в рот.

– Меня едят, – сказал мужчина таким счастливым шепотом, что я не сдержала довольного смеха. – Тая, она меня натурально жует! Маленькая кусака, может, у тебя зубки режутся?

– Возможно. Ты такой молодец, все купил. Спасибо тебе за заботу!

– Да ладно, так бы любой отец поступил.

– Вот уж не скажи.

Я обняла его сзади, и с упоением наблюдала, как Бьёрн ворчит дочке разные нежные глупости.

– А можно я ее на руках подержу? – спросил он через несколько минут.

– Ну конечно! Ты можешь не спрашивать, она ведь наша общая.

Через минуту он уже показывал дочке каюту, давая ощупывать все, к чему она тянула ручонки. И периодически смотрел на меня, словно ожидая одобрения.

– Вы