Зажги меня - Тахира Мафи

– А что надо делать?

Я вздыхаю.

– Я поговорю с ним. Мне придется разрывать с ним отношения уже в третий раз. – Я начинаю тихо стонать. – Это так глупо, так глупо! – И я снова прижимаю подушку к лицу.

Наконец я швыряю ее на пол. Мои руки бессильно опускаются.

Но когда я поднимаю взгляд, то вижу, что Уорнера рядом со мной уже нет.

Я оглядываюсь по сторонам.

Он стоит в углу комнаты и надевает брюки.

Я стараюсь не смотреть на него и забираюсь на кровать.

Здесь я сбрасываю ботинки и устраиваюсь под одеялом, снова зарываясь головой в подушки. Затем я чувствую, что на кровать опускается какой-то груз, и понимаю, что это Уорнер присаживается ко мне на постель. Он снимает у меня с головы подушку и наклоняется надо мной так, что между нашими носами остается расстояние лишь в несколько сантиметров.

– Ты совсем не любишь его? – спрашивает Уорнер.

Мое сердце снова начинает бешено колотиться. И я задаю глупейший вопрос:

– Как женщина мужчину? В смысле романтики?

Он кивает.

– Нет.

– И тебя к нему не влечет?

– Меня влечет к тебе.

– Я серьезно.

– Я тоже.

Уорнер продолжает смотреть на меня. Потом он моргает, но только один раз.

– Ты мне не веришь? – спрашиваю я.

Он отворачивается.

– Неужели ты сам не можешь себе ответить? – не отступаю я. – Неужели ты ничего не чувствуешь?

И тут мне начинает казаться, что я либо схожу с ума, либо Уорнер немного покраснел.

– Ты слишком хорошо думаешь обо мне, любовь моя. – Он сосредоточенно смотрит на одеяло, но голос у него такой нежный. – Должен тебя разочаровать. Я ведь как раз и есть тот самый неполноценный человек, в которого ты никак не можешь поверить.

Я сажусь в кровати и внимательно смотрю на него.

– Ты другой, – шепчу я. – Одновременно и другой, и точно такой же.

– То есть?

– Ты сейчас такой нежный. И очень… спокойный, – пытаюсь я объяснить ему. – Намного спокойнее и нежнее, чем это было раньше.

Долгое время он молчит. Потом встает с кровати и строго произносит:

– Ну хорошо. Я уверен, что ты вместе с Кишимото найдете способ, как это все уладить. А теперь извини меня.

После этого он уходит.

А я остаюсь одна со своими мыслями и никак не могу понять, какой же он на самом деле.

Адам уже здесь.

Уорнеру совершенно не интересно заниматься им. Мне так и не удалось перехватить его и выяснить, как он относится к Адаму. Каким-то образом он ускользнул от меня и отправился по своим делам, даже пропустив из-за этого сегодня свою утреннюю тренировку в зале.

И вот я осталась одна.

Я только что вышла из кабины лифта, и звук открывающихся дверок тут же привел в состояние «боевой готовности» всех присутствующих. Адам стоит в углу, он только что разговаривал с Джеймсом. А теперь повернулся в мою сторону.

Сейчас, глядя на него, я испытываю какие-то дикие ощущения. Во мне не просыпаются никакие экстремальные эмоции. Нет какой-то бурной радости или чрезмерной грусти. Я чувствую себя совершенно нормально. Я не расстроена и не ликую. Его лицо мне знакомо, так же как и его тело. И эта неуверенная улыбка при виде меня тоже хорошо мне знакома.

Как странно, что мы можем переходить от состояния дружбы к неразлучной паре, потом испытывать ненависть и наконец дойти до обычных повседневных отношений – и все это происходит в течение всего одной человеческой жизни.

– Привет, – начинаю я.

– Привет. – Он отворачивается.

– Здравствуй, Джеймс, – улыбаюсь я.

– Привет! – Он жизнерадостно машет мне рукой. Мальчик стоит рядом с Адамом. Глаза у него горят, он действительно рад очутиться снова со всеми нами. – Тут так здорово!

– Это точно, – соглашаюсь я. – А ты уже принимал душ? Тут всегда есть теплая вода.

– Да, я знаю, – скромно кивает он. – Мне Кенджи про это говорил.

– А почему бы тебе не помыться? А то скоро Делалье принесет нам завтрак. Думаю Брендан с удовольствием проводит тебя в раздевалку и все там покажет. У тебя будет свой личный шкафчик, куда ты сможешь сложить свои вещи, – говорю я, поглядывая в то же время на Брендана. Тот сразу же понимает мой намек и вскакивает на ноги.

– Правда? – радуется Джеймс. – Отлично. Значит, еду вам прямо сюда приносят? И мыться можно, кто когда захочет? А комендантский час тут есть?

– Ответы будут такие: «да», «да» и «нет», – вступает в беседу Брендан. Он берет Джеймса за руку и подхватывает его небольшую сумку с вещами. – Можно не спать хоть всю ночь напролет, – продолжает он. – Может быть, после обеда я покажу тебе, как пользоваться велотренажерами и еще много чем, – объясняет он, и его голос постепенно затихает вдали, когда он уводит мальчика в раздевалку.

Когда Джеймс исчезает из виду, все облегченно выдыхают.

Я собираюсь с духом и делаю шаг вперед.

– Прости меня, – первым начинает Адам, подходя ко мне. – Ты и представить себе не можешь…

– Адам, – сразу же обрываю его возбужденным голосом. Я должна сказать ему все, и сделать это нужно прямо сейчас. – Кенджи наврал тебе.

Адам останавливается и каменеет.

– Я не плакала из-за тебя, – заявляю я, одновременно размышляя о том, возможно ли донести до него эту информацию так, чтобы при этом не унизить и не разбить ему сердце в очередной раз. Я чувствую себя самым настоящим чудовищем. – Но я очень, очень счастлива видеть тебя здесь. Хотя я не думаю, что мы снова должны быть вместе.

– Ах, вот оно что – говорит он, чуть заметно покачиваясь. Он опускает взгляд, проводит обеими ладонями по волосам. – Понятно.

Краем глаза я замечаю, что Кенджи смотрит на меня и машет рукой, пытаясь привлечь мое внимание, но я до сих пор сержусь на него, а потому мне сейчас не до разговоров с ним. Сначала надо уладить все с Адамом.

– Адам, – продолжаю я, – прости меня…

– Не надо, – перебивает он, поднимая руку, чтобы остановить меня. Он как будто находится в каком-то затуманенном состоянии. Это очень странно. – Все в порядке. На самом деле. Я знал, что ты мне скажешь все именно так. – Он как-то неуверенно смеется. – Я еще подумал, что, раз уж все знаю заранее, мне будет проще перенести это, я не почувствую себя так, будто меня с силой пнули в живот. – Он морщится. – Но нет, я ошибался. Оказалось, это больно, и еще как больно. – Он подходит к стене, прислоняется к ней спиной и медленно оседает на пол.

На меня он больше не смотрит.