Экспертиза любви - Ирина Степановская

Саша аккуратно опустил обглоданную рыбью кость на тарелку.

— Отпусти меня, Мурашов, не тупи.

— А в чем моя тупость-то, а? Объясни! — Мурашов побледнел и брызгал слюной. — А то я ведь простой мент, следователь, я ваших медицинских штучек-дрючек не понимаю!

— Ну, тогда заткнись, если не понимаешь, и слушай меня. Только спокойно. — Саша сделал хороший глоток и отодрал от леща последний плавник. — Вот скажи мне, три бугая — двоих ты видел у нас уже с огнестрелами, а третий, даю руку на отсечение, тоже не меньшей комплекции, — захотели бы этого парнишку замочить. Они бы его запинали, забили кулаками или просто один раз пырнули бы ножом — и до смерти. Но ведь было не так? Значит, они не хотели его убивать?

— Так они что, значит, хорошие? — Мурашов отодвинулся от стола и смотрел на Сашу, наливаясь глазами в точности, как Хачек.

— Нет, не хорошие. Но и умысла убивать у них не было.

— А что они тогда хотели сделать? Пошутить? Пощекотать себе нервы?

Саша пожал плечами.

— Я думаю, тут имел место банальный кураж. Вседозволенность, унижение слабого — вот то, что сейчас у нас считается признаком силы. И в эту игру оказались вовлечены все без исключения. Даже девушка. Сыграл свою роль старый инстинкт преступных сообществ. Стало необходимо, чтобы все оказались замазанными. Не нашлось никого, кто бы сказал, что нужно перестать, что такие игры не могут довести до добра. Они, может быть, даже подбадривали друг друга. Конечно, они измывались над парнем, но всерьез убивать его никто не хотел. Да и повода не было. Это было всего лишь демонстрацией силы. Той силы, которой завидуют. Ведь ты сам, Мураш, когда смотрел у нас в экспертизе в окно на их машины, ты тоже завидовал их силе. А кончилось чем? Двух застреленных садистов уже увезли на кладбище. Весной поставят им памятники из черного мрамора. А третий наложил в штаны от страха, как бы и его не прикокнули, и теперь в бегах.

— Знаешь, тебе легко говорить… — Володино лицо перекосила недобрая усмешка. — У тебя отец был начальник. Тебя оберегали… И ты сидишь теперь там, в Бюро, этакий судия. Мол, у нас только наука, ничего личного! А ты попробуй, приди ниоткуда, будь никем, пособирай доказательства, когда все тебе тычут в лицо: «Паршивый мент!» Когда не то что в квартиру, в подъезд не впускают, как было в доме этого Сергеева. И когда ты не знаешь, вспомнит ли о тебе хоть кто-нибудь — на следующий день после того, как тебя пристрелят из-за угла пацаны из такого вот джипа. А сам их хозяин даже не узнает, как тебя зовут. Скажет просто: «Уберите его, он мешает», и небрежно так двинет пальчиками…

— Да ладно тебе, — сказал Саша. — Если боишься — зачем в милицию пошел?

— Да и не пошел бы, если б идти было куда. Я вот удивляюсь, зачем ты пошел. Перед тобой-то небось все дороги были открыты…

Саша молчал. Что бы он ни сказал, все равно Мурашову его не понять.

— Трусы они, хорьки! — вдруг стукнул кулаком по столу Вова. — В том-то все и дело, что сами перетрухали. А я только и слышу: «Мент, мент!»

— Если бы кто-нибудь из них опомнился и вызвал врача, племянник Джоева бы не умер, — сказал Саша. — Но они просто вытащили парня на улицу и бросили.

— Они ушли плясать на танцпол, — заметил Мурашов. — И плясали там до утра.

— Да. — Саша помолчал. — Все под Богом ходим. Но все-таки не исключено, что кто-то специально перетащил парня на асфальт, думая, что его заметят. Но оказалось поздно. Однако же все поплатились за то, что сделали.

— Ну да, и теперь за весь этот садо-мазо будет отдуваться Джоев, — снова стукнул кулаком Мурашов, но уже не так сильно.

— И Джоев не котенок. Он бил на поражение. Двоих застрелил. И когда девушке всаживал ножницы в грудь, тоже понимал, что он ее не мороженым угощает…

— А все-таки хреново, что парень элементарно замерз. Было бы гораздо проще, если бы они просто убили его, и все. Тогда бы была кровная месть, и все ясно.

— Знаешь, как говорят — простота хуже воровства. Молись, чтобы в том кусочке земли все-таки оказалась кровь. Тогда хоть третьего именинника можно будет притянуть к ответу.

— За что его притянешь? Он теперь будет говорить, что все это время просидел в туалете. А если бы увидел, что его друзья вытворяют, то ни за что бы этого не допустил. — Саша и Мурашов догрызли леща, допили пиво. Пора было уходить.

— Может, ты все-таки напишешь в заключении, что парень умер от кровопотери? Если кровь в земле обнаружится?

Саша отодвинул от себя пластиковую тарелку, вытер салфеткой руки и рот, покачал головой:

— Нет, Мураш. Хотя от меня теперь мало что зависит — заведующий сказал, что случай этот будет разбирать комиссия, я бы все равно не написал.

— Где он? Где этот Дон Хуан чертов, от слова х-х-х… хуан? — Хачмамедов ворвался в комнату экспертов и, безошибочно ткнув кулаком по выключателю, включил свет. Лена стояла по другую сторону двери и молчала.

— Ага-а!.. Теперь еще одну дурр-р-ру охмуряешь? — У Хачмамедова тряслась челюсть, трясся подбородок, тряслись кулаки, и весь он трясся от ярости, как крепкий новогодний студень.

Соболевский сидел как истукан. Лицо его, казавшееся из-за черного шарфа более бледным, пошло яркими красными пятнами. Он сейчас убьет Хачека, подумала Лена.

— Чего стоишь? Ну-ка, выйди отсюда! — рявкнул Хачмамедов в ее сторону.

— Лена, уйди, — сказал тихо и Игорь, но голос его был так сух и так напряжен, что Лена по-настоящему испугалась.

Бывают в жизни моменты, когда присутствие женщины действительно оказывается лишним. Она вышла в коридор, бесшумно открыв дверь. Клавка тут же отскочила в сторону, инстинктивно потирая ушибленный висок.

— Подслушивать нехорошо, — сказала Лена и отошла. Удивительно, но злобное оранье Хачека ее не поразило. Значит, она угадала и у Игоря действительно был роман с матерью этого молодого человека? И что? В этом и не может быть ничего удивительного. Игорь не женат, хорошо выглядит, обаятелен, умен. Он может понравиться любой женщине… Ведь понравился же он ей самой. И Лена даже как бы ощутила особенную ответственность за то, что теперь у нее роман с этим человеком. А у нее роман? Конечно, роман. По телу ее разлилась приятная теплота, Лена улыбнулась. Как здорово, когда у тебя роман. Слишком долго она была одна. Она задумалась и еще раз улыбнулась. Должно быть, в молодости Игорь был бабник. «Бабник» — это слово раньше казалось ей неприятным, а теперь — каким-то просто забавным, домашним. Бабник? Ну и что? Все-таки она моложе его на двадцать лет. И она чувствует, что очень ему нравится. Это не ошибка… это не может быть ошибкой. И то, что именно он обратил на нее внимание, когда все другие мужчины считали ее «синим чулком», — это тоже не просто так. Игорь больше других понимает в женщинах. Он сразу сумел определить ее тонкую красоту…

Клавка, нисколько не стесняясь, снова прильнула ухом к двери. Вот бы сейчас Хачек вышел и смазал ей по уху! Лена оторвалась от подоконника, к которому стояла, привалившись спиной, и осторожно прошлась по коридору. Слышен был только голос Хачека, Игорь молчал, Хачек орал: