Целитель - Антти Туомайнен

— Неужели Паси, то есть Таркиайнен… — Лаура посмотрела мне в глаза, подыскивая нужные слова. — Он что-то совершил?

— Может быть, я не знаю. Честно говоря, Лаура, я в тупике. Я в отчаянии. Единственное, что я знаю точно, — это то, что Йоханна исчезла. Все остальное — домыслы. Я охочусь за любым фактом, который может иметь хоть косвенное отношение к этому.

— Как много времени прошло с тех пор, как она пропала?

Я инстинктивно посмотрел на часы:

— Полтора дня. Вернее, почти два.

— Ты рассказал поли…

— Лаура, — перебил я ее так быстро и резко, что даже сам испугался, — это в полиции мне дали кончик ниточки, которая ведет к Паси Таркиайнену. Поскольку там этим некому заниматься, я ищу его. В полиции ничего не станут предпринимать. Они ничем не могут помочь.

Я почти кричал, голос мой стал резким и грубым. Я понимал это. То, как отреагировала на это Лаура, было давно мне знакомо.

— Прости, — сказал я.

— Ничего. Все, как в прежние времена. Теперь настал мой черед повысить голос.

Мы помолчали минуту, потом она улыбнулась. Улыбнулся и я. Улыбка получилась напряженной. Я помнил о ловушках и скрытых минах.

— По крайней мере, хорошо, что мы начали спорить только после того, как удобно устроились сидя, — заметила она.

Я засмеялся, впервые за долгое время. Смех приятным теплом прошел по моему телу. Лаура тоже рассмеялась.

— Наверное, я должна начать обвинять тебя в том, что ты живешь в мире фантазий, что у тебя нет цели в жизни и ты неудачник, — продолжила она.

— Вперед, — подбодрил я. — А я скажу тебе, что ты расчетлива, что, карабкаясь по общественной лестнице, ты не остановишься перед тем, чтобы вонзить в спину сопернику нож.

Лаура уже не смеялась, но продолжала улыбаться, и эта улыбка искрилась в ее больших карих глазах.

— Я любила тебя, — призналась она, — несмотря ни на что.

Я посмотрел на нее:

— Я тоже любил тебя.

Лаура все еще улыбалась.

— Может быть, не стоит теперь думать о том, что в широком или в узком смысле все теперь могло было быть по-другому, — сказала она.

— Все произошло так, как должно было произойти, — согласился я.

В глазах Лауры было тепло, то самое, которого я искал двадцать лет назад.

— Вы счастливы.

— Очень счастливы, — подтвердил я.

— Я рада за вас.

— Спасибо.

Я ничего больше не сказал, и Лаура вздохнула.

— Итак, Таркиайнен.

Она рассказывала о Таркиайнене, а я слушал не перебивая. Хронология событий была примерно такой же, как и в рассказе Эллины: сначала активист-идеалист, который превратился в радикала-одиночку, а потом крушение иллюзий и бегство. Куда именно, она не знала, как и я.

Лаура познакомилась с Таркиайненом в самом конце студенческой жизни, когда информация об ухудшении климата на Земле на какое-то время объединила людей, вследствие чего и было создано множество крохотных организаций, ассоциаций и политических партий с громкими названиями.

Но теперь все мы знаем, что то единство было лишь мимолетным, заключила Лаура, и я заметил, что ее голос слегка дрогнул. В той войне все равно победил большой бизнес, иными словами, несколько тысяч человек, которые и так были супербогачами и которые по-прежнему маскировали свой интерес словами об экономическом росте и всеобщем благосостоянии. Возврат к старому привел к тому, что простое население, которое устало от кратковременных ограничений, от меньшего потребления, решило жить так, как было принято прежде: мир погряз в эгоизме, жадности, прожорливости и полном отсутствии ответственности — ведь так всегда учили жить.

Таким образом, заботу об общем долговременном благе снова сменило стремление жить в еще более просторных домах, покупать новые автомобили, все более огромные телевизоры, ежегодно обновлять домашнюю обстановку, приобретать все эти стерео, радио, тостеры, миксеры, фильтры, браузеры и, конечно, раз в неделю — новый гардероб. И все это теперь стоило еще дешевле, чем раньше. В результате разрушительный цикл еще более ускорился.

Я не хотел перебивать Лауру, возражать, что она все слишком упрощает, преувеличивает. Я знал, что она и сама это понимает. Возможно, ей просто было необходимо поделиться с кем-то чувством разочарования, тогда почему бы не со мной? К тому же я добросовестно ждал, когда же она перейдет к сути дела, с которым я сюда пришел.

Лаура остановилась, чтобы восстановить дыхание, и вернулась к личности Таркиайнена, харизматичного молодого человека, каким она его запомнила пятнадцать лет назад. Лаура рассказала, как вместе с Таркиайненом пыталась основать группу активистов среди молодых ученых. Первоначально целью группы было создать новое молодежное движение, независимое от политиков, но у Таркиайнена сразу же возникла и другая идея. Она заключалась в том, что Таркиайнен приступил к подготовке групп экстремистов, практикующих прямое действие. Лаура не исключала того, что он и сам участвовал в некоторых акциях. В любом случае в борьбе за экологию Таркиайнен стал склоняться к воинствующему радикализму — если вы имеете хоть малейшее отношение к действиям, которые вредят окружающей среде, значит, вы на сто процентов являетесь нашим врагом. После этого он быстро вышел из группы, в которую входила Лаура.

Когда Лаура упомянула подругу Таркиайнена, молодую, изящную и привлекательную женщину с сине-зелеными глазами, имени которой она уже не могла припомнить, у меня по позвоночнику прошла дрожь.

— Йоханна, — проговорил я тихим голосом.

В ее глазах промелькнула тень воспоминания, и она кивнула.

— Так и есть, — удивленно подтвердила она, — как ты…

— Йоханна — моя жена.

В кабинете повисло молчание. Стало так тихо, что я мог слышать обрывки разговоров в других помещениях здания. Лаура, которую я знал раньше, вряд ли почувствовала бы себя комфортно, не разговаривая так долго, но та Лаура, что сидела сейчас передо мной в своем кресле, снова погрузилась в мысли.

— Что ты помнишь о Йоханне? — спросил я.

Лаура пожала плечами:

— Йоханна недолго была в группе. Помню, мне всегда казалось, что она как-то неохотно участвует в нашей работе. Может быть, Йоханна раньше всех нас заметила ту перемену во взглядах Таркиайнена.

— Тогда почему она оставалась с вами?

Теперь Лаура смотрела мне в глаза, подняв в удивлении брови. Затем со вздохом предположила:

— Может быть, она надеялась, что сможет изменить его, повлиять на его позицию, мысли. Люди склонны верить многим вещам. Даже очень умные из них.

Было очевидно, что нам не следовало углубляться в эту тему. И, несмотря на тот факт, что я чувствовал себя задетым и мне было неприятно задавать вопросы о моей жене своей прежней подруге, я продолжал: