Россия за Сталина! Вождь народа против жуликов и воров - Сергей Кремлев

До войны: помещики — 47 %, кулаки — 34 %, середняки и бедняки —14,7 %.

После войны (в 1926/27 году): совхозы и колхозы — 47,2 %, кулаки — 20 %, середняки и бедняки — 11,2 %.

Собственно, для понимающего человека уже из этих цифр все должно было быть предельно ясно! При существующей структуре сельского хозяйства, когда середняки и бедняки произвели в 1926/27 году 85,3 % валовой продукции хлеба (4052 миллиона пудов) и дали всего лишь 11,2 % товарного хлеба (466,2 миллиона пудов), накормить страну было нельзя.

Особенно — в условиях остро назревшей индустриализации.

Даже кулак больше кормил себя, чем отдавал на рынок, а уж середняки и бедняки…

Себя они при советской власти обеспечивали досыта, а вот рабочего…

Товарность крупных советских хозяйств (совхозов) и коллективных хозяйств (колхозов) стояла высоко, но их абсолютная доля в зерновом производстве была крайне малой — всего 6 %!

Ранее, говоря о необходимости коллективизации, Сталин исходил из общих, так сказать, соображений. Он знал, конечно, цифры сельскохозяйственного производства, но в полной мере проанализировать их не мог, да и не обязан был. Анализ — дело специалиста, ученого.

Другое дело, что политик, исходящий из интересов народа, обязан после ознакомления с данными ученых сделать из них верный практический вывод.

Ученый Немчинов на основании анализа сельскохозяйственной статистики пришел к определенному выводу, а политик Сталин, ознакомившись с доводами ученого Немчинова, понял, что вывод Немчинова верен.

Ранее Сталин надеялся на то, что можно снять остроту зерновой проблемы для государства простым улучшением хлебозаготовок. Немчинов методами статистики показал, что это — не выход.

После анализа Немчинова и других ученых-экономистов стало ясно, что у страны есть лишь два выхода — или возвращаться к помещикам и господству кулаков (чего середняк, естественно, не хотел), или в кратчайшие сроки преобразовать единоличное по преимуществу сельское хозяйство СССР в мощное, использующее технику и современную агрономию и селекцию, коллективизированное сельское хозяйство.

Последнего середняк тоже не хотел, хотя для него это было — в итоге — выгодно не только в социальном, но и в чисто экономическом смысле.

Увы, времени на постепенное «врастание середняка в социализм» уже не было, За десять лет России надо было — по известной формуле Сталина — пробежать расстояние в десятки лет, иначе Россию просто смяли бы.

Сама эта формула появилась чуть позже — в 1931 году, но суть ее стала понятна уже к началу 30-х годов.

Вот и все объяснение того, почему советской власти и Сталину, начиная уже с 1929–1930 годов пришлось провести на селе «великий перелом».

При этом «перелом» был бы, скорее всего, не настолько болезненным, несмотря на социальную инерцию деревни и провокации кулачества, если бы не сознательные провокации руководящих троцкистов и «правых» «на местах».

А таких на рубеже 20—30-х годов в СССР хватало.

Приведу показательный пример, взятый из речи Сталина на пленуме ЦК и ЦКК в апреле 1929 года…

В начале года Экономический Совет (ЭКОСО) при СНК РСФСР принял постановление, которое Сталин назвал антисоветским и которое иначе и не назовешь! В тот момент, когда партия усиленно наступала на кулаков и боролась за сплочение бедняцко-середняцких масс против кулачества, проценты сбыта сельскохозяйственных машин и орудий повышались для «верхушечных слоев деревни» (то есть для кулаков) до 20 %, а для середняцких слоев понижались до 30 %.

И решение это санкционировал один из заместителей председателя Совнаркома СССР Рыкова с его ведома и согласия.

ЦК, узнав об этом, как сказал Сталин, «казусе», постановление ЭКОСО отменил, и возмущение Сталина было понятно. Это была не глупость, а «принципиальная» линия «правых». Раз-де середняк дает — в отношении процента товарности — хлеба меньше, чем кулак, то и техники ему дадим меньше, чем кулаку…

В то, что середняки, объединенные в колхозы и снабженные техникой, неизбежно повысят процент товарности, «правые» не верили.

Реально же они провоцировали крестьянскую массу против советской власти во главе со Сталиным. Причем я привел пример открытой провокации, а ведь скрытых и невскрытых провокаций было намного больше! И провоцировали не только «правые», но и «левые», и бывшие «белые», которых в органах управления было немало.

Ведь все это надо понимать — иначе мы в той эпохе не разберемся!

Вот Рыков — еще председатель СНК СССР — как о случае якобы «ошибки» рассказывает на XV съезде о том, как в Фергане было начато строительство хлопчатобумажной фабрики при следующих условиях: в 4–5 километрах от железной дороги, в 17 верстах от питьевой воды, в 14 верстах от воды для производства и в таком месте, где отсутствовало жилье для работников. В результате такого выбора места один кубометр земляных работ вместо 4,5 рубля по смете обходился в 14 рублей.

Рыков иронизировал: «Как будто нарочно выбрали самое необитаемое и плохое место в нашем Союзе»…

А почему «как будто»?

Нет, все было сделано с умом, но — умом вредителя.

Потом все это кончилось, в том числе и для Рыкова, репрессиями 1937–1938 годов.

Но Сталин ли был в том виновен?

Если же иметь в виду общий, теоретический, так сказать, подход к отношениям советской власти и крестьянства, то Сталин прекрасно и с самого начала понимал, что пережимать с крестьянством нельзя.

Достаточно знать, что 7 мая 1919 года Сталин направлял чрезвычайному ревизору Государственного контроля в Щигры Курской губернии, где волновались крестьяне, следующую телеграмму (привожу почти полностью):

«При производстве обследования причин возникновения аграрных беспорядков, кроме обследования общего политического настроения крестьянских масс в уезде прошу вас обратить внимание:

1) На политику Земельного отдела и Управления совхозами при организации советских хозяйств: не было ли случаев неправомерного изъятия из пользования крестьян земель для организации советских хозяйств, не сопровождалась ли организация их другими принудительными действиями, отражающимися материально на состоянии крестьянского хозяйства.

2) На политику Земотдела при организации коллективного земледелия: не были ли проявлены элементы принуждения в деле организации сельскохозяйственных коммун, артелей, общественных запашек и т. д.; не сопровождалась ли организация коллективного земледелия нарушением существенных интересов местного крестьянства.

3) На политику Главсахара в деле национализации земель под свеклосахарные плантации: не проводится ли национализация с нарушением коренных интересов крестьянства; не причиняют ли национализированные земельные участки затруднений в крестьянском землепользовании; нет ли других действий, могущих вызвать возмущение крестьянства…»