Как натаскать вашу собаку по философии и разложить по полочкам основные идеи и понятия этой науки - Энтони Макгоуэн

– Не смотри на меня.

– Риторический вопрос. Ответ, к которому пришли астрономы, заключался в следующем: некоторые планеты, наряду с вращением вокруг Земли, также выполняют резвый пируэт – они сами по себе двигаются по еще одной маленькой окружности, называемой эпициклом. Так что имеется большая окружность орбиты планеты вокруг Земли и меньшая окружность орбиты планеты вокруг… ну, на самом деле, ничего. Именно поэтому и создается впечатление, будто планета какое-то время двигается в обратном направлении – это просто период движения планеты по малой окружности в направлении, обратном к направлению движения планеты по ее большей орбите вокруг Земли.

Эпициклы адекватно объясняют то, что мы наблюдаем, но все, что они делают, – поддерживают развалины здания. Используя научное оборудование и знания того времени, было невозможно показать, что теория эпициклов неверна, поэтому это была нефальсифицируемая гипотеза ad hoc.

Идеальным примером научной гипотезы для Поппера служила специальная теория относительности Эйнштейна. Она объясняла все, что объяснялось ньютоновской теорией тяготения, и гораздо больше того. Несмотря на то что теория Ньютона хорошо выдержала проверку в течение двухсот лет, существовали некоторые небольшие аномалии, например крошечные нарушения орбиты Меркурия, которые она не могла объяснить. А специальная теория относительности Эйнштейна смогла.

Но специальная теория относительности все еще нуждалась в смелом предсказании, которое послужило бы ее проверкой. Эйнштейн предсказал, что гравитационные эффекты огромных масс – таких, как наше Солнце, – должны вызывать отклонение лучей света дальних звезд на определенный угол. Единственная возможность проверить это утверждение представлялась во время полного солнечного затмения, поскольку в противном случае нельзя было бы наблюдать свет звезды. В 1919 году произошло именно такое затмение. Эйнштейн поставил все на результат. Измерения показали, что угол отклонения лучей света точно соответствовал предсказанному Эйнштейном значению.

– Ура! Так что специальная теория относительности была доказана!

– Сколько раз тебе надо повторять, НЕТ! Согласно Попперу, вообще нельзя доказать истинность любой теории. Все теории или были опровергнуты, или однажды будут опровергнуты. Идея Поппера заключается в том, что все теории подобны фундаменту, вколоченному в грунт. Он может действительно быть глубоким – достаточно глубоким, чтобы поддерживать здание какое-то время. Но никогда не достает до коренной породы.

– Значит, если Поппер считал, что нельзя вообще обладать абсолютно определенным знанием, то он был одним из скептиков?

– Разумеется, нет. Он был реалистом. Существует настоящий мир материи и научных законов, и ученые могут его исследовать. Поппер считал, что новые, революционные теории являются подлинным усовершенствованием того, на смену чему они приходят, и достижения в науке не иллюзорны, а реальны. Наше знание мира улучшается. И, что важно, Поппер полагал, что его идея о фальсификации означает, что науку можно разумно критиковать. Он считал, что постоянная критика необходима для предотвращения консерватизма и застоя в науке.

– Ты им увлечен, да?

– Ты всегда говоришь так, будто я влюблен в них.

– Тони и Карл сидели на дереве…

– О, пора повзрослеть. Но на самом деле да, увлечен. Поппер немного вышел из моды, но мне нравится ясность мысли и выразительность его сочинений, а возможность фальсификации действительно кажется полезной концепцией не только в науке, но и в повседневной жизни. Если у тебя появилась идея, всегда полезно задаться вопросом, а есть ли какое-нибудь доказательство, которое могло бы ее опровергнуть. Если нет, то, вероятно, твоя идея слишком туманна, чтобы быть стоящей. Сам Поппер считал, что фальсифицируемость наиболее полезна в качестве критерия демаркации, отличающего науку от псевдонауки.

– Псевдонауки?

– Для Поппера псевдонаука – это любая система мышления или дисциплина, которая претендует на предоставление знания, но ее утверждения нельзя фальсифицировать. Возможно, так происходит потому, что они настолько расплывчаты, что соответствуют широкому массиву возможных фактов. Ваш гороскоп, например, может гласить: «На этой неделе вы столкнетесь с проблемами на работе, но при гибком подходе вам удастся их преодолеть». Или, может быть, ваша теория объясняет слишком многое, что делает ее опровержение невозможным. Не существует психологических состояний, которые аналитик-фрейдист не мог бы связать с каким-то детским опытом. У вас есть психические проблемы? Да. У вас был негативный опыт в детстве? Да. Если вы скажете, что не было, мы можем копнуть глубже, до тех пор, пока что-нибудь не найдем. Каждый новый пример подтверждает теорию, существующую в умах ее последователей, и ничто никогда не сможет ее опровергнуть. Следовательно, объясняя все, она ничего не предсказывает.

Последний пример псевдонауки, который приводит Поппер, – это марксизм. Этот пример немного отличается: Поппер согласен с тем, что марксизм начинался как наука и делал настоящие проверяемые предсказания. Маркс предсказал, что пролетарские революции возможны только при развитой промышленной экономике, существовавшей (в те времена) только в Западной Европе и США. В действительности революции произошли в «отсталых» государствах, России и Китае. С этого момента для того, чтобы оставаться в рамках попперовского определения науки, марксисты должны были бы отказаться от своей теории. Вместо этого они создали нефальсифицируемые гипотезы ad hoc, чтобы объяснить провал революций на Западе, и таким образом обрекли себя на существование в царстве псевдонауки.

Еще один интересный случай – это дарвинизм.

– Подожди-ка… Дарвинизм?.. Но дарвинизм – это научная теория, верно? Не говори мне, что на самом деле я не произошел от обезьяны. Э-э, то есть от волка…

– Здесь мы можем видеть, насколько полезна фальсфицируемость. Существуют определенные формулировки, которые превращают главную дарвиновскую концепцию – выживание наиболее приспособленных – в неуязвимую для фальсификации. Итак, выживают наиболее приспособленные. Звучит здорово. Кажется вполне хорошей гипотезой. Есть множество животных, и наиболее приспособленные живут, а неудачников съедают. Но как вы определяете «наиболее приспособленных»? Опасность заключается в том, что вы укажете на тех животных, которые выжили, и скажете, вполне очевидно, что они – наиболее приспособленные! А откуда вы знаете, что они – самые приспособленные? Потому что они выжили. Почему они выжили? Потому что они – наиболее приспособленные! Итак, вы превратили свою теорию в круговую и непроверяемую.

Во избежание этого Поппер заставил бы эволюциониста сделать определенное предсказание, которое можно проверить. Например, эволюционист может утверждать, что павлины обрели пышный яркий хвост для привлечения самок и это давало им преимущество по сравнению с теми, кто обладал хвостом меньшего размера. Следовательно, вы могли бы предсказать, что в данной популяции павлины с самыми большими хвостами будут иметь большее число потомков. Это проверяемая гипотеза.

– Значит, в итоге Поппер побеждает?..

– Несомненно, многим ученым нравится подход Поппера к тому, что они делают. Созданный им образ ученого – героический и привлекательный. А его теория ясна и проста для понимания. Тем не менее специалистам по философии науки теория Поппера