На той стороне - Кирилл Шарапов

— Последний вопрос, Страж, мне в руки попало нечто дорогое — красный порошок, похожий на пыль. Знаешь, что это?

— Это ее инструмент, чудец называется. Прав ты, дорогой он, делают его из позвонков проклятых тварей, живоглотов, и требуется он для сращивания амулетов и напитки силой рун, используемых для зачарования. Береги его.

— А что еще полезного из проклятых можно вытащить?

— Это ты у Авии спроси, думаю, у нее есть полный список.

Константин кивнул.

— Спасибо, Страж. Пошли, Лада.

Секунда, и вот они вернулись в явь.

— А бодрит, — заметила женщина, — интересное место. Как я раньше сюда не заходила, ведь чувствовала, что оно особенное?

— Нужды не было, — пожал плечами Константин, — хоть и странно, учитывая цель, ради которой ты в другой мир отправилась. По идее, ты должна была первым делом навестить место силы. Ладно, пойдем по домам, завтра тьма наступит, а я что-то вымотался.

Лада как-то странно посмотрела на него, словно чего-то ожидая.

— Что? — спросил Воронцов.

— Даже на чай не позовешь?

— Нет тут чая, — ответил бывший частный детектив и стал спускаться по тропке. — Да и не согласилась бы ты. Так зачем получать отказ, если проще не задавать вопрос?

Лада на это улыбнулась, продемонстрировав свои довольно крупные ровные зубы.

— Не согласилась бы, — признала его правоту Калинина. — Давай, боярин, до завтра, пойду, заскочу в гараж, посмотрю, что там еще начудили помощнички. — И, махнув рукой, она отправилась в противоположенную сторону, где за двумя домами стояли несколько сараев, служивших местным гаражами.

Константин же направился к Авии, в надежде разжиться списком полезного, что можно из монстров доставать. Как раз на ужин угодил, и был тут усажен за стол. Жареная курица, вино, неторопливая беседа. Авия собственноручно переписала для него список того, что извлекается из местных монстров и имеет цену.

Массивные часы с маятником, стоящие у стены, показывали полночь, когда Воронцов поднялся, собираясь отклоняться.

— Спасибо, сударыня, и за список, и за ужин, и за беседу, — произнес он, выходя из-за стола.

— Ваше сиятельство, — поднимаясь следом, окликнула его Авия, — мы скоро расстанемся, да и предчувствие у меня плохое. Соловья больше нет, Аркада я к себе на ложе никогда не позову, как бы он этого не желал, но я была бы не против, если бы вы остались сегодня со мной.

От такого витиеватого приглашения в койку Константин слегка прифигел, в паху при мысли о голой Авии в его объятьях приятно потяжелело. Он повернулся к ней, женщина стояла всего в шаге от него и ждала ответа. Ее глаза возбужденно блестели, и были еще ярче, чем обычно, ну чистое серебро. И он кивнул.

Ушел он тихо на рассвете, оставив спящую Авию. Красивая, темпераментная женщина, правда, местная техника секса была примитивна — мужчина сверху, мужчина сзади, а вот женщину наверх не пускали, какое-то местное табу. Вот только Константину было плевать на это, и он разрешил, хоть и смотрела на него атаманша расширенными от удивления глазами. Ей было далеко до женщин его мира, и стеснялась она в тусклом свете магической лампы, но он заставил ее забыть об этом. Окно, через которое Беляш проник в дом, по-прежнему было приоткрыто, наверное, весь поселок слышал, как она кричала.

В прихожей на табуретке, прислонившись спиной к стене, посапывал страж, тот самый, что вернул ему сапоги. Да и что ему еще делать? Дверь на засове, ее ни с первого удара, ни со второго не выбить. Кроме того на ней тускло золотом светились пара рун, так что зачарована.

— Выпускай, — слегка пнув ногой носок его сапога, приказал Воронцов.

Бандит подхватился, несколько секунд таращился на боярина, наконец, до него дошло, что от него требуется, потопал к двери.

На улице было прохладно. Константин вытащил из внутреннего кармана френча портсигар, потом мысленно матюгнулся, с тоской вспомнив, что сигариллы кончились, и теперь покурить выйдет только дома, набив трубку.

Уже через пять минут он стоял перед открытой дверью, за которой сидел Беляш, которого он отправил вперед, чтобы тот засов отодвинул.

— Хорошая ночка вышла, — произнес он и, глотнув воды из глиняного кувшина, уселся за стол.

Спать хотелось неимоверно, но курить еще больше. Набив трубку, он сделал первую затяжку. Что ж, еще три дня, пока тьма не уйдет, и можно в дорогу. Вот Авия расстроится, когда узнает, что Лада уходит с ним.

Докурив и вытряхнув пепел, Константин стянул сапоги, подумав, что нужно простирнуть портянки, и, раздевшись, забрался под одеяло. Завтра он увидит свою первую тьму.

Когда Воронцов открыл глаза, то не сразу понял, что произошло. Когда он ложился, за окном поднимался обычный рассвет, с севера ползли небольшие тучки, а теперь в комнате было темно, как самой дождливой ночью. И тут он понял — пришла тьма. Сев на кровати, Константин спустил ноги на пол. Лампа стояла на кухонном столе, но непроглядная тьма жутко мешала, хотя тут по прямой всего пара метров, главное — в печку не влететь. Встав и вытянув руку, он сделал шаг, затем еще один. Печку он миновал, а вот на стул налетел, саданувшись о массивную ножку мизинцем.

— Бл…, - взвыл он на весь дом, скача на левой ноге. — Будь ты проклят, Артемий III, чтобы тебе бесы раскаленную кочергу запихнули туда, где солнце не светит, чтоб тебя на кол посадили, здоровенный такой, с перемычкой, и так каждый день.

Всласть пожелав всего самого неприличного виновнику появления тьмы, Константин прекратил скакать и наощупь нашел лампу. Тусклый свет залил маленькую кухню, с трудом разгоняя мглу.

Усевшись за стол, он взял трубку и принялся набивать ее ароматным табаком. Раскурив, он сделал пару затяжек, окончательно приходя в норму. Теперь, когда он окончательно проснулся, можно было нормально оценить происходящее. Тьма была совсем не такой, как в отсутствии света. Она давила, она подавляла, свет магической лампы с трудом могу пробиться чуть больше чем на пару-тройку метров. Когда он шел к столу, то ощутил, что она не просто непроглядная, она плотная, словно ему пришлось брести по грудь в воде, раздвигая что-то невидимое и вполне осязаемое. Хотя нет, плотность не такая уж большая. Но все равно передвигаться в кромешной тьме было тяжеловато. А теперь, когда появился хоть какой-то свет, дышать стало гораздо легче.

Константин докурил трубку и развел огонь в печке, поставил на чугунную конфорку глиняную чашку с водой для приготовления бодрящего взвара и, прихватив лампу, направился к кровати. Намотав портянки и натянув сапоги, он отодвинул засов и вышел во двор, зябко передернув плечами. Воронцов пошел к колодцу. Да, в доме он этого не заметил, но тьма на улице была еще и прохладной, словно в сентябрьские заморозки вышел на незастекленный балкон, подышать. Нет, пар изо рта не шел, но спина и руки покрылись гусиной кожей, а волосы встали дыбом. А еще начала болеть голова. Константин, умывшись холодной водой прямо из старого жестяного ведра, вернулся в дом, очень неуютно ему было на улице. Вода еще не закипела, а значит, нужно было подумать о завтраке. И снова яичница, прямо со сковороды, большая и сытная, вот только одна печаль — корзина с продуктами почти опустела, остались два яйца, кусок подсохшего сыра, пол вилка капусты и небольшой кусок сала и такой же небольшой кусок вяленого мяса. Завтрак и заварка из трав приподняли настроение, но все равно Константин ощущал давление на свою психику. Он прислушался к чувствам Беляша, прислужник тихо поскуливал, тьма его пугала.