Бубновый туз - Евгений Сухов

— Я понял, — кивнул Кравчук.

Его правая ладонь как бы ненароком коснулась торчащего у пояса «маузера». Абсолютно бесстрастное лицо, а вот ручонка дрогнула — верный признак того, что парня пробирало до нутра. По собственному опыту Сарычев знал, что напряжение отпускает сразу после того, как рука почувствует тяжесть оружия.

— Ты, — развернулся Сарычев к Петру Самохину, — будешь контролировать фасад и вот тот угол здания, — показал он рукой на светящиеся окна, выглядывающие из-за поредевших крон деревьев. — Когда мы начнем штурмовать, так они посыплются отовсюду, как тараканы после дуста.

— Понял, — энергично кивнул Самохин, — ни одного гада не упущу.

— А я через парадный вход. Как только я войду, действуйте!

Сарычев посмотрел на переулок, в котором рассредоточились чекисты. Ничего, вроде все грамотно организовали.

Следовало бы, конечно, спрятать их немного подальше, но и так сойдет.

Сарычев поднял руку. Два темных пятна, плавно колыхнувшись, двинулись вперед, приобретая все более четкие контуры. Затем спрятались в тени здания и, осмотревшись, проворной поступью направились к Сарычеву.

— Первым иду я, — напомнил Игнат. — Вы сразу же за мной. Не забудьте поставить оружие на предохранитель. Не хочу, чтобы из меня со спины сделали решето.

Он встретил понимающий взгляд бойцов. Один из них с вихрастым непокорным чубом даже чуток улыбнулся, дескать, не переживайте, товарищ Сарычев, все будет в порядке. Игнат успокоился: именно такие взгляды он и ожидал увидеть — спокойные и одновременно сосредоточенные. Если и присутствовала небольшая нервозность, то она была глубоко запрятана.

— Ну и славненько, — чуть повеселевшим голосом заключил он. — А теперь пошли.

И скорым шагом направился к парадному. Подходя к двери, обратил внимание на то, что люди Кравчука споро потянулись к черному ходу.

Все, господа жиганы, мышеловка захлопнулась!

Рванув на себя дверь, Сарычев почувствовал, как в нос шибанул какой-то кислый, застоявшийся запах. Пружина громко скрипнула, предупреждая жильцов о внезапном вторжении. Уже не тратя времени, Игнат загромыхал сапогами по лестнице. В дальнем конце коридора тонко скрипнула дверь, мелькнула чья-то быстрая тень и прямиком устремилась к черному ходу.

«За этого уже можно более не беспокоиться, — удовлетворенно подумал Сарычев. — Там его примут!»

Позади, более не таясь, громко громыхали сапогами чекисты. Игнат услышал, как кто-то, споткнувшись, упал на ступени. Зло чертыхнулся и продолжил стремительный бег дальше.

Нужная дверь находилась по правую сторону в конце коридора. Сарычев увидел, как одна из дверей слева распахнулась, и в ее проеме он заприметил хорошенькое личико молоденькой девушки. Отметил расширенные от ужаса глаза, и в следующую секунду дверь громко хлопнула и скрежетнули два поворота замка.

Узкий коридор наполнялся тяжелым топотом, будоража эхом здание.

Сарычев добежал до двери, выкрашенной темно-коричневой краской, остановился на миг, пытаясь уловить возможную опасность. В комнате раздавались громкие голоса, похоже, увлеченные карточной игрой и обильной выпивкой, жиганы воспринимали громкий топот как неотъемлемую часть вечернего гуляния. Дверь закрыта на замок, врезанный на уровне пояса, — через небольшую щелку было видно, как металлический язык входил в косяк, защищая обитателей комнаты от нежданного вторжения. Отступив на шаг, Сарычев что есть силы ударил ногой немного повыше замка. Косяк обиженно треснул, а дверь, слегка накренившись, вошла вовнутрь. Пнув еще раз, Игнат выбил длинную толстую щепу из косяка, и дверь, перекособочившись, распахнулась.

Ворвавшись в комнату, он увидел с десяток мужчин, сидевших за длинным столом, заставленным бутылками с самогоном и небрежно разложенной закуской. В уголке устроились еще трое — перекидывались в картишки, а на старом низком диване, небрежно забросив ногу за ногу, покуривали четыре марухи, философски поглядывая на окружающее.

Лица жиганов отражали разную степень опьянения — от разудалого, когда одной выпитой бутылки маловато и душа просит подвигов, до полнейшего равнодушия, когда хочется забраться куда-нибудь в угол и проспать беспробудно до следующего дня.

— Всем оставаться на своих местах! — громко крикнул Сарычев. — Чека!

Он успел понять, что среди присутствующих Кирьяна не было, следовательно, еще одна осечка. Внутри ворохнулось разочарование.

Комната наполнилась чекистами. Веселье надломилось на самой торжествующей ноте. Разбуженный окриком, молодой парень поднял от стола опухшее лицо, посмотрел ничего не выражающим взглядом на вошедших, икнул, дернув острым кадыком, и вновь шмякнулся щекой на стол.

— Выводи по одному, — распорядился Сарычев, повернувшись к вошедшему Кравчуку. — Да-а, будет нам работенка на целую ночь!

Бурый напомнил о себе на следующий день, позвонив сразу после облавы. Из разговора Сарычев понял, что Бурый знал про облаву. Не исключено, что в это время он даже находился где-то неподалеку и наблюдал за тем, как чекисты заламывают руки его дружкам.

Без шанса на успех Игнат предложил ему встретиться где-нибудь в безлюдном месте и очень удивился, когда Бурый ответил согласием.

Готовясь к встрече, Сарычев попробовал составить себе психологический портрет Бурого. Его всегда интересовало, что именно, какие качества толкают человека на предательство. По большому счету, их не так уж и много: зависть, обида, месть, не исключено, что и ревность, если в отношениях между мужчинами замешана женщина. Последнее чувство, пожалуй, наиболее сильное, оно способно толкнуть на самые неожиданные поступки.

Даже не видя человека, лишь поговорив с ним, можно многое сказать о его характере, интеллекте, самооценке. Поговорив с Бурым несколько минут, Сарычев сделал вывод, что на связь с ним вышел человек, играющий в банде Кирьяна Курахина не последнюю роль. Во-первых, он назвал места, где действительно частенько показывался Кирьян — а о них знал далеко не каждый человек в банде, — а во-вторых, говорил напористо, уверенно, что указывало на его волю и стремление к лидерству.

Не исключено, что Бурый был в банде вроде заместителя Кирьяна, а теперь, устав в гонке за лидером, решил свалить его руками Чека, чтобы занять освободившееся место. В своей работе Сарычев уже не раз сталкивался с подобными вещами.

Вслушиваясь в голос Бурого, он попытался представить его внешность, даже предположил, какого тот роста, — наверняка невысокий, именно такие люди страдают повышенным честолюбием, с прямой горделивой осанкой, не более тридцати лет — возраст удовольствий и больших надежд.

Договорились повстречаться на Остоженке, в районе Зачатьевского монастыря. Место тихое, спокойное. Сунув в карманы по «нагану», Сарычев неторопливо прогуливался по переулку. Когда к нему навстречу вышел высокий молодой человек лет двадцати пяти со слащавым лицом, он понял, что ошибся. Даже на расстоянии чувствовалось, как от него разило дорогим парфюмом. Бурый больше напоминал буфетчика из какого-нибудь захудалого трактира, который изо дня в день копит копеечку в надежде на то, что через десяток лет откроет собственное заведение.