Бубновый туз - Евгений Сухов

Внутренне Сарычев приготовился выслушать очередную историю о том, что задержанный забрел на малину совершенно случайно. И самый большой его грех заключается в том, что он отведал неразбавленного самогона, отчего теперь побаливает головушка, которую и подлечить-то нечем.

Сарычев слегка улыбнулся, вспомнив, что именно его он и увидел лежащим лицом на столе.

— Как ты оказался на малине? — начал Сарычев.

— У меня это… Симпатия к Вале.

— Это одна из сестричек, что ли?

Поерзав на стуле, Овчинский кивнул:

— Да, младшая.

— Не хотелось бы тебя расстраивать, парень, но у нее таких женихов, как ты… Если их выстроить, так до самого Кремля хватит!

Парень нахмурился.

— Ну если это, конечно, любовь, тогда уже ничего не попишешь. А чего же ты тогда так напился-то? Ты же башкой на столе чуть ли не в тарелке лежал, насколько я помню.

— Верно, немного перебрал, — чуть смутившись, признался Роман. — Причина была.

— И что же за причина?

— У нее там уже ухажер был… В общем, она сказала, чтобы я понятие имел. Боялась за меня, говорила, что тот без ножа не ходит. А чего мне оставалось делать? — пожал он плечами.

— И ты, обиженный на весь белый свет, запил?

— Получается, что так.

— А чего же ты к ней раньше-то не наведался? Видно, тебя долго не было, если она кавалера завела. Где же ты был?

В глазах парня вспыхнули беспокойные огоньки. Всего какой-то миг — и он вновь посмотрел прежним безмятежным взором. Настороженности можно было бы и не заметить, если бы не настольная лампа, что била в его глаза, выявляя малейшие изменения мимики.

Про нож он, скорее всего, ввернул для красного словца. Ну не тянут его собутыльники на каких-то там отъявленных злодеев! Проверка показала, что половина задержанных были карманниками, а эти ребята на тяжкие преступления не идут.

Трое из задержанных действительно отсидели немалый срок, но по легким статьям. Первый был голубятником и занимался тем, что воровал на пыльных чердаках развешанное белье. Двое других, весьма тщедушных на вид, — форточники. Занимались мелочовкой. Сбывали на рынке за бесценок краденое добро и, по большому счету, интереса не представляли.

— Мало ли где? — неожиданно занервничал Овчинский. — Всего и не упомнишь.

— А что у тебя с руками? — неожиданно спросил Сарычев. — Ты что, землекоп, что ли? Руки-то почему такие черные, ты что — землю, что ли, ими ковырял? И в ссадинах все…

Пальцы Овчинского сцепились в замок.

— Да говорю же вам, пустяковое дело! — несколько раздраженно ответил Овчинский. — Встретился с дружками, ну они и предложили выпить за встречу. А чего отказываться-то? Ну я и пошел с ними. А где выпивка, там и картишки. У меня с собой наличность неплохая была, я ее на кон поставил. А потом смотрю, один из них жульничает, туза бубнового в рукав спрятал. Я ему об этом сказал. Слово за слово, вот и сцепились. Отсюда и руки все поссаживал да исцарапал, — покрутил он ладонями. — Едва отбился!

Сарычев широко заулыбался:

— Что же это у тебя за приятели такие, царапаются, как кошки.

— Какие есть! — нашелся Роман.

— Мужики ведь не царапаются, а по роже бьют. Я не удивился бы, если бы у тебя все лицо было в синяках, а то руки поцарапаны… Что-то здесь не вяжется!

— В драке-то не уследишь, — вяло оправдывался Овчинский. — По-всякому бывает.

Игнат Сарычев невольно хмыкнул:

— Как зовут твоих приятелей?

Роман мелко рассмеялся:

— Тоже вы спросили! Кто же будет в паспорт-то заглядывать, когда водку вместе пьешь?

— Ты же только что сказал, что они твои приятели.

— Это так всегда говорится… Вместе выпили, вот уже и приятели. А познакомился я с ними случайно. Они у меня огоньку попросили, я им дал… Слово за слово, и как-то разговорились, а потом они мне выпить предложили. Чего же отказываться-то, если хорошие люди предлагают? Тем более задаром… Ну я и пошел. А там уже это и случилось.

— Чего ты мне туфту гонишь! — повысил голос Сарычев.

— Как есть говорю, что мне, побожиться, что ли?

— Парень, ты, видно, не осознаешь, куда попал. Не хочу тебя пугать, но мы здесь упрямцев не держим. — Кивнув на окно, Сарычев добавил: — Отсюда им прямая дорога на погост.

— Чего же мне врать-то? — возмущенно воскликнул Овчинский.

— Тогда скажи, как выглядели твои собутыльники.

— Не помню точно, с неделю уже прошло.

— Напрягись!

— Один высокий такой… блондин! А другой толстячок…

— Брюнет, — подсказал Игнат.

— Так вы их поймали, что ли? — удивленно спросил Овчинский.

— Вижу, что ты тертый калач. А с первого взгляда не скажешь. Посмотри на свои руки, — сказал Сарычев.

— Ну?

— Эти царапины у тебя старые. Они почти зажили. А в руки земля въелась. Опять ты врешь, братец! Вот что я тебе хочу сказать, — лицо Сарычева приняло сочувствующее выражение, — влип ты по самую мошонку! Мы ведь как раз тебя ищем. Только я тебя совсем иначе представлял. Пошире, да и повыше, а ты такой худой, что плевком перешибить можно. Вот скажи мне, как тебе это удалось? — с нескрываемым интересом спросил Игнат.

— О чем вы? — насторожился Овчинский.

— Десять дней назад на Ивановской горке была изнасилована и убита двадцатипятилетняя женщина. У нее под ногтями обнаружили частички крови. Очень сильно она сопротивлялась, бедная, так что у насильника руки должны быть расцарапаны. А по срокам твои болячки как раз подходят.

— Да вы что?! — отшатнулся от ужаса Роман Овчинский. — Разве я похож на насильника, да еще чтобы с мокрухой! Вы на меня убийство хотите повесить?! — вскочил он.

— Сиде-е-еть!.. — угрожающе прорычал Сарычев.

Овчинский плюхнулся на стул.

— Тогда скажи мне: откуда у тебя эти царапины?

— Я уже говорил, что получил их в драке! — в отчаянии выкрикнул Овчинский. — К убийству я не имею никакого отношения!

— Если ты получил такие царапины в драке, тогда откуда у тебя руки в земле?! Ты перепачкал их, когда насиловал женщину! Там как раз такая земля!

— Нет!

— Тогда почему у тебя такие грязные руки?

— Да это… Я ни в чем не виноват. Почему вы меня держите? В квартире я оказался совершенно случайно! Что я, выпить, что ли, не могу?!

— Чего же ты так завелся-то? — неожиданно миролюбивым тоном спросил Сарычев. — Выпить ты можешь с кем угодно. За это мы не задерживаем. Тут, брат, дела поважнее. Знаешь, как уркаганы относятся к насильникам? — прищурив глаза, спросил Сарычев.