Корректировка - Вадим Ледов

– ты подошел… не скучно будет. Пошли в подсобку.

Зоя закрыла кассу, и поставила картонку с трафаретной надписью «Перерыв». Я сполз с сиденья и, перекинув через плечо ремешок своего планшета, направился следом за ней в подсобное помещение.

Обстановка более чем скромная. Деревянный щербатый стол, колченогие табуреты, одностворчатый больничный шкафчик, чан, поделенный на секции для мытья посуды, пол, покрытый волнистым линолеумом, с решеткой под чаном.

– Явился – не запылился! – с удовольствием констатировала Зоя, вынимая из шкафчика домашнюю снедь: котлеты, отварные яйца, соленые огурчики. – Терпеть не могу жратву местной кухни… Ну, рассказывай. Особо рассиживаться некогда – перерыв пятнадцать минут. – Зоя протерла чашки полотенцем. – Как жизнь молодая?

– Так себе, – ответил я, бодро ковыряя котлету. – Нет, котлета-то вкусная, просто надо уезжать, а город так и не посмотрел.

– Да и смотреть-то особо нечего, – Зоя наполнила чашки кипятком и опустила в них пакетики с чаем. Вода на глазах словно обретала густоту, насыщаясь коричневым. – Тут тебе не Париж… и когда отъезжаешь?

– Да дельце одно осталось обтяпать. Думаю, день-два.

– День-два… – задумчиво повторила Зоя, – жаль.

– Что жаль? – не понял я.

– Да, так, ничего… ты ешь, ешь не стесняйся!

А я и не стеснялся – наворачивал за обе щеки, прихлебывая сладкий чай.

– Ты как, в целом? – промычал набитым ртом. – Как работается на новом месте?

– На новом месте? Ничего, осваиваюсь. Суеты меньше, возможности заработать больше.

– А чего тогда, такие глаза грустные?

– Грустные? – удивилась она. – Да нет, тут просто платье принесли красивое… до завтра оставила – подумать…

– Импортное?

Она кивнула.

– Дорогое? – догадался я.

– Сто пятьдесят хотят, ироды…

– Вот спекулянты чертовы! – посочувствовал я. – Грабят трудовой народ, прям среди рабочего дня! Но оно тебе, хоть идет?

– Очень! Ладно, пора мне, а то посетители щас начнут долбить по стойке – стены обвалятся.

– Подожди! – остановил я её царским жестом, открыл планшет и достал оттуда сотенную и два четвертака. – Вот, держи – купи себе платье.

– С ума сошел?! – она, аж рот приоткрыла, навалилась на стол крепкой грудью. Я с одобрением заглянул в темную ложбинку в глубоком вырезе сарафана.

– Ближнему надо помогать. Особенно такому красивому ближнему! Одно условие…

Ее зеленые глаза с лисьим разрезом вопросительно замерцали, разгораясь под завитой блондинистой челкой.

– Наденешь, я полюбуюсь.

– И все?

– И все!

– Ладно, только ты выйди.

«Вот чудо-девка! – с веселым удивление думал я, выходя в зал, – даже не попыталась отказаться!» – Зоя нравилась мне все больше. Никакого жеманства, практичность и деловитость.

В зале было по-прежнему пусто. Да и то понятно, смысл переплачивать в полтора раза за спиртное и сомнительную закуску? Тут же все рядом есть в магазинах. Разве что любители кофе заглянут. Наплыв посетителей начнется после семи.

– Можно, – крикнула Зоя из подсобки через пять минут.

Я заглянул и обалдел превращению золушки в принцессу. Голые плечи, открытая спина. Облегая сверху крупную Зоину грудь, бирюзовое платье, с тонкой талии, струясь по бедрам, переходило в широченные клеши.

– Супер!

– Что? – робко уточнила она.

– Раскрасавица! Но, тебе в этом нельзя ходить…

– Почему? – глаза нараспашку.

– Очень блестящая, сороки могут унести.

– Да ну тебя!

* * *

Таксист в пестрой безрукавке с широким отложным воротником, всю дорогу что-то болтал. Мол, таксовать ему нравится, работа в принципе непыльная, знай крути себе баранку, да отстегивай кому положено. Расторопный водитель всегда на жизнь заработает. Только в дальней дороге, как сейчас, скучно без радио. В такси радиоприемник не предусмотрен инструкцией, почему-отчего никто объяснить толком не может. Но водители приспосабливаются, возят свои аппараты. И у него был маленький японский коротковолновый. Брал что угодно, даже голоса вражеские. Да вот что-то забарахлил пришлось отдать в починку знакомому мастеру. Настоящий волшебник – чинит любую заграничную технику. Я спросил, как зовут, не Гарик? Оказалось, Гарик. Мы посмеялись, общие знакомые сближают.

Дорога змеилась по зеленым холмам, рассекая заросли кустарника, поднималась на холм, чтобы через мгновение рвануть вниз, к пересохшему речному руслу.

Воздух упруго вдавливался в салон из опущенного стекла, нес запах скошенной травы и полевых цветов…

В приоткрытое окно ветер загнал огромного шершня. Тот заметался по салону, ударяясь о стекла, мотаясь перед лицами, заставляя нас испугано шарахаться. Пришлось остановить машину и распахнуть дверь. Поупрямившись, шершень вылетел, утягивая за собой грозное гудение…

С Зоей мы расстались, как старые друзья. Я пообещал, что заеду вечером. Посетовал, что надо бы где-нибудь переночевать, с адреса мол, съехал раньше времени, а в гостиницу не устроиться – паспорт где-то посеял, не посоветует ли она что-нибудь. Она обещала, что подумает над этим.

Глава 22

Поселок выполз из-за холма. Небольшой, с опрятными белыми избами. В самом центре, на пригорке, на удивление, действующая церковь. Подняла два своих купола, маленьких как луковки. На одном, что повыше, желтел крест. Деревянный мост зависал над неглубоким оврагом, дно которого устилали консервные банки, драные картонные ящики и прочий хлам. Мы въехали на территорию, вызывая живейшее любопытство у местных собак.

Посыпанная крупным гравием, вся в косоёбинах, главная улица делила поселок на две части.

Вблизи избы уже не казались аккуратными. Крыши перекособочены, многие окна зияли пустыми глазницами, некоторые заколочены ставнями. Над заборами клубилась пыльная зелень, людей не было видно. Где тут улица Комсомольская? Ни одной таблички… Таксист решил постучать в какое-нибудь окно, потом передумал и поехал к церкви.

Одинокая старуха сидела на лавочке у церковного забора, сложив руки на коленях. Таксист опустил стекло и поздоровался. Старуха молчала.

– Дрыхнешь, что ли, бабка? - не выдержал тот. - Или околела?

– Тебя дожидалась, чтоб вместе околеть, - ответила та густым басом. Таксист усмехнулся.

– Как же, сейчас только, разбег возьму. Поселок-то какой? Верхний Талун, верно?

– Талун, Талун, – покивала бабка.

А улица Комсомольская где?

– Кака-така Комсомольска? Я вот на Советской живу. Езжай на Советску, надоеда.

– Калоша старая! – обозлился таксист. – Что делать будем? – обернулся он ко мне.

– Да я, пожалуй, пешечком пройдусь… поспрашиваю людей, поселок-то маленький. А ты вот что… покатайся пока где-нибудь или отдохни,