Весы - Дон Делилло

— А чего они ждут?

— Они затаили дыхание, в сексуальном смысле. Что тебе больше всего нравится в темных комнатах? Такой была комната у меня, когда я в детстве болел. Детские болезни — это лучшие времена. У меня всегда была высоченная температура. А как тебе в этой компании?

— Мне здесь нравится. Интересная работа, по сравнению с некоторыми.

— Просто у меня такое чувство, что всякие разные задания — не единственное, что происходит здесь. Вот например. Хочешь услышать пример?

— Какой? — спросил Ли.

— Мне говорят, что нельзя подходить к рабочим столам наборщиков. Запрещено. Не подглядывать.

— Можно и подглядеть. Никто ничего не скажет. Я все время смотрю.

— Я тоже, — ответил Дэйл, голос его сорвался. — Я скажу тебе, что видел, если ты скажешь.

— У них списки названий для военно-картографической службы.

— Каких названий?

— Местности.

— Это я тоже видел. Они набирают эти названия на трехдюймовых полосках бумаги.

— Некоторые написаны кириллицей. По-русски, насколько я знаю. Для карт советских мишеней.

Они говорили шепотом.

— Знаешь, что я слышал? — сказал Дэйл. — Только обещай никому не говорить. Эти карты сделаны по фотографиям. Эти фотографии засекречены. Их снимает «У-2».

Красный свет стал зловещим неоновым румянцем.

— Здорово, что я это знаю, да? Люблю поговорить с кем-нибудь об интересных вещах. Ну, там, ты расскажешь мне, я — тебе. «У-2». Когда я услышал обо всем этом деле, при Эйзенхауэре еще, то подумал, что говорят «ты тоже», как будто «я тоже» тоже есть.[13]

Была суббота, им платили в полтора раза больше. Ли всегда старался записываться на субботу, потому что знал — с этой работой можно попрощаться с той минуты, как Марион Коллингз замолвит за него слово.

— Тебе тут люди нравятся? — спросил Дэйл. — Я видел, как ты читал русский журнал. Так вот, скажу тебе пару слов. Эти люди хорошо к тебе относятся до поры до времени. Не то чтобы важно, что ты там читаешь. Помнишь, как в детстве лежал под одеялом, потел? Жар — это тайна. Как падение в дыру, куда никому больше не добраться, зато там нет страха и боли, потому что ты не чувствуешь себя собой. Люблю валяться в поту.

— Мне делали операцию на ухе, когда я был маленьким. До сих пор помню, что мне снилось под наркозом.

— А мне четыре раза делали операцию! Я обожал отключаться!

Дэйл жестикулировал в красном сиянии, жидкость капала с рук в кювету.

— Что у тебя в голове, Ли? Однажды моя мать сказала обо мне: «Он никогда не станет умным, Том». Том — это мой брат. Я говорил это за ужином сотню тысяч раз.

Загадочный «У-2». Он преследовал Ли от Японии до России, теперь и здесь, в Далласе. Вспомнилось его приземление, как легко он опускался, почти как перышко, подчиняясь ветру, носимый ветром. Так показалось. И голос пилота доносился обрывками, через треск и шипение дырявого динамика. Иногда на грани зыбкого сна он слышал этот голос.

— Я буду слушать, и ты будешь слушать, — сказал Дэйл Фицке. — Потом встретимся здесь и поговорим еще.

Курсы машинописи проводились в Крозье, том же колледже, где Дюпар учился черчению. Они встречались в пустом классе, когда удавалось выбрать время. Говорили о стратегии и философии, поджидая, когда по почте пришлют револьвер.

— Ты думаешь, этот Уокер поселился в Далласе случайно? — произнес Бобби. — Черта с два, парень. Он здесь потому, что злоба и ненависть тоже здесь. Он придумал этот город.

— Читал газету? Он уезжает, у него выступления в двадцати девяти городах. До апреля не вернется.

— Что у него? Лекция «Убей ниггера»?

— Операция «Полночная прогулка». Угроза коммунизма здесь и за рубежом. Все будет только о Кубе. Он любит говорить о Кубе. Если придется ждать до апреля, то пусть хотя бы не зря. Давай отловим его семнадцатого. Вторая годовщина залива Свиней.

— Кто стреляет?

— Я, — ответил Освальд.

— Ты так уверен?

— Я буду стрелять.

— Надо посмотреть, нет ли занятий семнадцатого.

— То есть?

— Не знаю, захочу ли я пропускать урок.

— Мне нужен помощник, Бобби. Это же не просто взять и стрельнуть. Дом так расположен. И там переулок. Может, нам понадобится машина.

— Машину я могу достать. В любой момент могу попросить. Насчет надежного хода не поручусь. Короче, мы уложим его. Этот человек должен отведать крови.

— В русском языке есть выражение, которым называют убийство с пролитием крови. «Мокрые дела». Как убили Троцкого ледорубом.

— Так мы с ним и поступим, — сказал Бобби.

Они переехали на Нили-стрит, в другую меблированную квартиру неподалеку. Две комнаты в каркасном доме с бетонным крыльцом и балконом с покосившимися столбиками. Можно было выставлять наружу цветочные горшки и притворяться, будто они в Минске. Имелась маленькая дополнительная каморка размером со встроенный шкаф, где Ли мог работать над своими заметками, хранить почту и другие бумаги.

Пожитки они перевозили в Джуниной коляске. Пришлось сделать пять или шесть ходок. Посуда, детские вещи, письма из России. Последний раз Ли ходил один, надев на себя большую часть одежды, чтобы больше не таскаться.

В каморку можно было войти из гостиной или по лестнице снаружи. Обе двери запирались изнутри. Похоже на герметичный отсек, с одной стороны часть квартиры, с другой — нет. Он нарек ее кабинетом. Втиснул туда столик, стул и принялся работать над своими записями, готовясь к убийству генерала.

Он начал фотографировать дом Уокера. У него был ящичный фотоаппарат, который он брал с собой в бумажном пакете на автобус туда и обратно. Он снимал решетчатую ограду за домом, переулок, тянувшийся от парковки у мормонской церкви до Эвондэйл-стрит. Сделал несколько снимков рельсов, где можно спрятать револьвер, если понадобится.

Есть целый мир внутри мира.

Он подробно записал расположение окон в задней части дома. Изучил карты Далласа. Сделал последние штрихи в поддельных документах, над которыми долго работал. Когда на почту пришел револьвер Хайдела, у него было удостоверение личности Хайдела, чтобы забрать посылку. Документы он напечатал на своей машинке на курсах.

Хорошо, что Дюпар прикрывает тылы. Втоптанный в грязь Дюпар — движущая сила истории, плотная прибрежная полоса на пути крайне правой волны.

Он снова подписался «Хайдел», когда 12 марта отсылал бланк на сумму 21 доллар 45 центов в «Спорттовары Кляйна», в Чикаго: он заказал 6,5-мм итальянскую боевую винтовку, «маннлихер-каркано», с четырехкратным оптическим прицелом.