Страх. Трамп в Белом доме - Боб Вудворд

Бэннон переговорил с Трампом по телефону. «Ты знаешь мою позицию, — сказал он. — Я надеюсь, что ты в конце концов выберешь компромиссный вариант».

«Ты просто не знаешь всего, — ответил Трамп. — Они придумали новую стратегию, с которой мы победим».

На заседании Совета национальной безопасности 18 августа Трамп одобрил предложенную Макмастером четырехкомпонентную стратегию, которая затем была изложена в 60-страничном стратегическом меморандуме, подписанном Макмастером 21 августа. Четыре компонента означали: укрепление — «поставку техники и обучение, но при условии проведения реформ»; переориентирование — «целенаправленное финансирование подконтрольных афганскому правительству областей и принятие решений по спорным территориям в зависимости от конкретной ситуации»; гармонизацию — «попытку сделать афганское правительство открытым, проведение выборов и работу с местной элитой»; и регионализацию — «работу с региональными игроками».

В меморандуме говорилось, что на заседании Совета национальной безопасности была определена новая цель по Афганистану — «переформатировать среду в плане безопасности» для максимального ограничения возможностей «Талибана» для конфронтации и «побуждения его к политическому урегулированию и, как следствие, к уменьшению насилия и отказу от поддержки террористов».

Трамп разрешил Мэттису называть «Талибан» и базирующуюся в Пакистане группировку «Сеть Хаккани» враждебными силами.

Где-то в середине 19-страничного раздела, посвященного комплексной стратегии, были погребены две ключевые оценки: «В Афганистане с большой вероятностью сохранится тупиковая ситуация» и «“Талибан”, скорее всего, продолжит усиливать свои позиции».

С учетом скрытого по устоявшейся традиции подлинного смысла меморандума подписанный Макмастером документ гласил: «Победа недостижима».

«Вы первый человек, кому я позвонил, — сообщил Трамп Грэму. — Я только что встречался со своими генералами. Я решил их поддержать».

«Замечательно, г-н президент. Пожалуй, это лучшее, что мог бы сделать любой президент в этой ситуации».

«Это было трудным решением, — сказал Трамп. — Это кладбище империй». Он имел в виду книгу Сета Джонса о войне в Афганистане.

«Нам всем повезло, что единственной книгой, которую вы прочитали в своей жизни, была именно эта», — пошутил Грэм.

Трамп рассмеялся.

«Не для прессы, — сказал Трамп своим старшим советникам на “Борту номер один”, хотя в тот день, в пятницу 18 августа, там не было ни одного представителя СМИ. — Я только что уволил Бэннона. Слышали, что он сказал о Северной Корее? Что там нет военного решения? Ублюдок!»

Бэннон дал интервью Роберту Каттнеру, редактору либерального журнала American Prospect, где заявил, что воинственная риторика Трампа в адрес Северной Кореи и его угроза ответить «огнем и яростью» — не более чем блеф.

«Нет никакого военного решения [северокорейской проблемы], — сказал Бэннон. — Они нас сделали, — и добавил: — Пока кто-нибудь не придумает, как сделать так, чтобы 10 млн человек в Сеуле не погибли в первые же 30 минут от обычного оружия, я не понимаю, о чем тут можно говорить».

Трамп был недоволен, что Бэннон не смог уйти тихо; его тревожила перспектива затяжной словесной войны.

Вечером в понедельник 21 августа Трамп должен был представить новую стратегию США в Афганистане, выступая на военной базе в Форт-Майер, Вирджиния. Его речь транслировалась по общенациональным телеканалам. Это было важное событие — одно из первых официальных заявлений Трампа о новом политическом курсе перед широкой аудиторией.

«Мои инстинкты изначально подталкивали меня к уходу [из Афганистана], а обычно я предпочитаю полагаться на них», — сказал Трамп. Повторив три раза, что цель — «победить», он добавил: «Мы не будем говорить о численности войск или наших планах по дальнейшим военным действиям».

Новая стратегия позволила Трампу избежать ахиллесовой пяты Буша и Обамы. Острые дебаты вокруг войны в Афганистане отошли на задний план; афганская тема покинула первые страницы газет и новостные эфиры — о ней вспоминали только в связи с крупными актами насилия.

Джон Маккейн был доволен: «Я благодарю президента Трампа за то, что он сделал важный шаг в правильном направлении — принял новую стратегию в отношении Афганистана». Тим Кейн, сенатор-демократ и кандидат в вице-президенты в списке Клинтон, заявил, что США должны «позаботиться о том, чтобы Афганистан не стал рассадником террористов, которые могут вернуться и нанести нам удар».

Бэннон позвонил Стивену Миллеру. «О чем, черт возьми, была эта речь? — сказал он. — Он просто ходил вокруг да около».

На самом деле Трамп не ходил вокруг да около. Это была, с одной стороны, новая, но с другой — все та же стратегия Обамы. Главным возражением Бэннона было отсутствие реализма: «Нельзя, чтобы он все время твердил о победе. Там не будет победы».

Но Трамп не собирался отказываться от победной риторики. Он дал военным, Мэттису и Макмастеру, предостаточно. Военные сохранили лицо — им не пришлось признавать свое поражение.

На следующий день после выступления президента Тиллерсон нашел свой способ заявить, что победа недостижима. Выступая на пресс-конференции, он обратился к «Талибану» со словами: «Вы не одержите победу на поле боя. Возможно, и мы ее не одержим, но вам тоже не победить».

Это был тупик.

В августе, когда конгресс ушел на каникулы, Келли и Портер провели несколько недель в Бедминстере вместе с президентом. Новый глава аппарата считал, что в Белом доме царит полный бардак. Прибус и Бэннон были любителями. Но он привнесет порядок и дисциплину.

«Мы пытались это сделать, но не очень-то успешно», — сказал ему Портер. Он рассказал Келли обо всех попытках Прибуса навести порядок. Несколько месяцев назад Прибус собрал старших сотрудников — Макмастера, Кона, Бэннона, Конуэй и Портера — в Зале стратегических совещаний в здании Исполнительного управления.

«Нам нужна стратегия, — заявил Прибус. — Каковы наши приоритеты? Как их ранжировать?» Обстановка в зале была почти такой же, как в помещениях для сверхсекретных совещаний, — всюду стояли компьютеры и оборудование для видеоконференций, на стенах висели белые доски. Все принялись предлагать идеи, а Прибус записывал их на досках.

Ни одна из этих идей так и не была претворена в жизнь. Президент часто принимал решения, консультируясь с одним-двумя, в лучшем случае с тремя людьми. Формализованного процесса принятия и координации решений не существовало. Хаос и беспорядок были недостаточно сильными словами, чтобы описать происходящее. Это была полная анархия. У Трампа внезапно появлялась какая-то идея, и он заявлял: «Я хочу это подписать». Портеру приходилось объяснять, что, хотя президент действительно обладает широкими полномочиями, в частности по изданию указов, эти полномочия зачастую ограничены законом. Трамп не понимал, как функционирует правительство. Время от времени он принимался самостоятельно составлять или надиктовывать указы. Портер продолжал использовать тактики, которые показали себя наиболее эффективными еще при Прибусе, — затягивать и медлить, ссылаться на юридические препятствия и иногда красть проекты документов со стола президента.