Интимная история человечества - Теодор Зельдин

поделиться с ними работой, согласиться на более низкую зарплату, работать меньше часов, жить более разумно. Но как это сделать на практике?»

Кэролайн не единственный беспокойный человек у себя в офисе. Большинство молодых людей уезжают через несколько лет. Но она не разделяет их стремлений. Блестящая карьера не является ее целью: «После окончания школы я не знала, чем хочу заниматься. Я считаю, что поступила правильно, достигнув такого высокого положения. Я не хочу быть управляющим директором, у меня нет нужного образования и опыта. Если бы я окончила крутой университет, тогда у меня было бы желание иметь соответствующую должность. Но я своим постом довольна».

К сожалению, люди, которых она встречает на работе, ей не очень интересны. Инженеры, как правило, «серьезны», говорит она: их работа не побуждает к размышлениям. Она поехала в отпуск с одним инженером-англичанином (что добавляло экзотики), но ему не хватало воображения. «Он был почти всегда грустный, слишком правильный в отношении того, что запрещено». По ее мнению, французы менее дисциплинированы. Но ей нелегко было найти по-настоящему недисциплинированного француза.

Есть темы, о которых она не может говорить со своими коллегами. Какой смысл дискутировать с практичными людьми, которые постоянно твердят, что изменить мир невозможно? Ей нравятся не инженеры, а такие мужчины, чья работа дает им свободу, кто много путешествовал, может поговорить на разные темы, «выходящие за рамки их работы. Но поскольку я не такая, возможно, они считают меня скучной». Ей хочется быть совершенно иной, когда она идет домой после работы, чтобы иметь возможность «удивлять других». Когда ты становишься профессионалом, твой мир сужается. «В школе у меня были друзья со всех классов, а теперь я знаю только тех, кто получил высшее образование, и мы все занимаемся одним и тем же. По сути, выбора нет. Мир искусства и живописи я совершенно не знаю. Мне бы хотелось познакомиться с людьми, которые стали хозяевами своей жизни и разделяют мои идеи. Я бы хотела иметь семью, но не понимаю, в правильном ли направлении иду. Что мне нравится, так это человеческий контакт. Мы созданы не для того, чтобы быть одинокими. Так что моя работа не удовлетворяет меня полностью».

Невозможно вернуться назад, к сидению за монитором или в Сен-Жан-де-Люз (с населением 15 тысяч человек), где время движется плавно, где она ходила на пляж в обеденное время и вечером, но где мало интересных вакансий. Это правда, что в провинциях ситуация улучшается, в крупных городах больше возможностей, но сменить работу там гораздо труднее, чем в столице. Выехать за границу невозможно, ей не хватает знания языков. Америка непривлекательна, потому что контраст богатства и бедности слишком велик. «Итак, нам некуда деваться. Но я не чувствую, будто я в тюрьме».

Здесь можно сделать два вывода. Либо ее жизнь неплоха, и у нее нет отчаянной потребности бежать. Либо она может свободно сбежать, потому что нет стен, которые могли бы ей помешать, но сначала ей нужно решить, куда идти.

Более века назад историк Ипполит Тэн (1828–1893) сказал, что существуют шесть типов туристов. Первые путешествуют ради удовольствия от поездки и поглощены подсчетом пройденного расстояния. Вторые ездят с путеводителем, от которого никогда не отрываются: «Они едят форель в тех местах, где рекомендует гид, и спорят с трактирщиком, если его цена выше той, что указана в путеводителе». Третьи путешествуют только группами или семьями, стараясь избегать странной еды и экономить деньги. У четвертых единственная цель – поесть. Пятые – охотники, ищущие конкретные предметы, редкий антиквариат или растения. И наконец, есть те, кто «смотрит на горы из окна отеля… наслаждается сиестой и читает газету, развалившись в кресле, после чего рассказывает, что побывал в Пиренеях». Несомненно, всегда найдутся туристы, желающие повторять это снова и снова, но есть и другие возможности. Туристы могут довольствоваться просмотром мест и вещей, но еще интереснее открывать для себя новых людей: это труд, он требует усилий, и его награда – это трансформация как посетителя, так и хозяина. Я выбрал шесть примеров – из многих тысяч тех, чью жизнь изменили путешествия, – чтобы изучить эффект поездок и новых встреч.

«Жизнь – это бесконечное путешествие», – сказал Венсан Леблан, родившийся в Марселе в 1554 году, сбежавший в море в четырнадцать лет и вернувшийся только в семьдесят. Посетив все известные континенты, он наконец нашел жену в Бразилии, но она оказалась, по его словам, «одной из самых ужасных женщин в мире». Первая характерная черта путешественников, которые были больше, чем просто туристами, – они не нашли того, чего ожидали или что искали. Способность осознавать, что перед нами нечто новое, приобрести нелегко, поскольку большинство людей видят то, что хотят. Путешествия стали искусством тогда, когда сюрпризы превратились в преимущества.

«В пустыне можно увидеть множество фантазий и чудовищ, – жаловался Леблан, – они стремятся соблазнить путников и бросить их погибать от голода и отчаяния». Современный психиатр сказал бы, что путешествия выявляют скрытые страхи. Бедуины говорили с Лебланом не о страхах или фантазиях, а о джиннах, и утверждали, что, если их перебороть, они исчезают. Однако избавиться от своих страхов – это лишь отчасти цель путешествия. Затем наступает очередь новых неожиданных друзей.

Все религии поощряют путешествия, полагая, что это полезно для души, хотя правительства неизменно считают иначе, препятствуя перемещениям посредством налогов и бюрократической волокиты. Путешествия начинались как паломничество. Ислам, наиболее последовательный в упорядочивании обязанности путешествовать, требовал гораздо большего, чем просто паломничество в Мекку (хадж). Мусульман, живших в странах, где они не могли свободно исповедовать свою религию, призывали переехать туда, где это позволялось (хиджра), а некоторые интерпретировали это как обязанность переехать из бедной страны в более богатую, даже если она не мусульманская, с оправданием, что тогда можно будет дальше распространять ислам. Посещение святых мест, где угнетенные могли хотя бы на мгновение почувствовать, что все равны перед Богом, как женщины, так и мужчины, было третьей обязанностью (зияра). И что немаловажно, каждого призывали путешествовать в поисках знаний, посещая мудрецов по всему миру.

Однако на практике путешествия не совершенствуют душу автоматически, или, по крайней мере, не настолько, как ожидалось. Некоторые жаловались, что поиски знаний иногда приводили верующих к подрывным идеям. Паломничества воспринимались по-разному: как искупление, возрождение, освобождение от материализма, ненависти или зависти, но также как возможность повысить социальный статус, заняться торговлей или контрабандой. Когда медленное, трудное путешествие средневековых времен, которое раньше преобразовывало людей как физически, так и морально (хадж в Мекку мог длиться несколько лет), заменяется четырехнедельным пакетным предложением, спонсируемым правительством, паломнику становится труднее обрести чувство принадлежности к огромному международному сообществу.

Чтобы узнать, как путешествия повлияли на души, умы и привычки людей, необходимо выйти за рамки достижений первооткрывателей, рисования карт новых мест, сообщений о неизвестных фактах. Например, как Ибн Баттута (1304–1368), посетивший территорию 44 современных стран, преодолев расстояние в 117 тысяч километров, улучшил свою жизнь или жизнь других людей? Первоначально «поддавшись непреодолимому внутреннему порыву», в двадцать один год сын судьи отправился в Мекку просто для того, чтобы завершить свое образование и, в свою очередь, получить квалификацию судьи. Но, руководствуясь жаждой новизны или просто бравадой, он решил никогда не ходить по одной и той же дороге дважды. Он стал профессиональным путешественником, когда понял, что не рожден для учебы, что его талант состоит в наблюдении за повседневной жизнью, в сплетнях, в том, чтобы быть ходячей газетой, сообщать об удивительных достопримечательностях и обычаях, заставлять разевать рты от изумления. Это был мужественный поступок – не пытаться получить образование традиционным способом, по книгам, а полагаться на способность производить впечатление на незнакомцев простой силой личности. Однако прошло шесть лет, прежде чем он встретил родственную душу – Мухаммада Туглука (1325–1351), султана Индии.

Этот эксцентричный визионер намеренно вербовал иностранцев для управления своей империей, его больше интересовали далекие культуры, чем реалии внутренней жизни страны, он изучал персидский и арабский языки, греческую философию, писал стихи, занимался каллиграфией, приглашал