Сноха - Виктория Волкова

— Тогда все просто, — хитро улыбается Вадим. — Переправим картины в Россию, а там как-нибудь исхитримся вернуть их в музей… Теперь главное, чтобы Найты не проболтались…

— В Европе принято доносить при каждом удобном случае. Но я все-таки надеюсь на их порядочность, — заявляю я и начинаю смеяться. Все, на кого я надеялась, меня подставили. Кирилл, Юэнн, Нора… Люди, которых я считала самыми близкими, вытерли об меня ноги и пошли дальше. А Найты… Им сам бог велел. — Возможно, я сваляла дурака, — бурчу недовольно.

— Прорвемся, — рыкает Косогоров. — Нужно найти подходящий склад и эту сраную экспертизу. Все остальное, не твоего ума дело, Олюшка.

— Ты что-то задумал?

— Есть пара идей. Но мне еще нужно их обмозговать. Если нас тут ничего не держит, то возвращаемся в Портобелло за документами. По дороге в аэропорт вручаем их Найтам и даем деру.

— Что ты имеешь в виду? — смотрю во все глаза на Вадима.

— Дело пахнет керосином, моя хорошая. Я-то тебя из тюряги выкуплю, вот только зачем туда попадаться? — криво усмехается он. — Поэтому завтракаем, и в путь…

План Косогорова неожиданно приходится мне по душе. Будь моя воля, сожгла бы эти холсты в топке камина. Но нельзя, блин! Все-таки культурное наследие…

По дороге в Портобелло мне удается найти склад на окраине Нового города. Оформляю доставку от галереи Инес и тут же ее оплачиваю. Теперь остается только взять из сейфа заключение эксперта, составленное на русском и английском языках, и вручить его Инес.

— Спасибо, что увозишь эту мазню, — бормочет она мне на ухо и обнимает на прощание. Хватает мои руки в свои и шепчет с жаром. — Постарайся вернуть картины в музей, дорогая. А то мне придется заявить в полицию…

Хотя бы честно!

— Да, я оповещу вас, — соглашаясь, киваю я. — Полотна обязательно вернутся на родину.

— Хорошо, — улыбается Инес. — Я жду от тебя добрые вести.

Уже из такси я смотрю, как ребята в серой униформе грузят в такой же безликий фургон плотно упакованные картины. Теперь им предстоит лежать на никому не известном складе. А я записываю в заметки айфона два рядка цифр. Номер ячейки и пароль. Никаких ключей или брелоков. Только пара четырехзначных чисел. Как шифровка в центр.

— Летим первым же рейсом в Россию, — рычит Вадим. — Не хочу надеяться на чью-то добрую волю. Чем дальше мы окажемся от гадского Эдинбурга, тем лучше. Сейчас билеты куплю.

— А если ближайший рейс во Владивосток? — грустно улыбаюсь я.

— Красивый город, — добродушно хмыкает Вадим. — Тебе понравится. Погуляем там и вернемся домой. А вот, смотри, — довольно смеется он, протягивая мне свой мобильник.

Три свободных места на рейс до нашего города. Это не может быть совпадением. А значит, небеса помогают нам.

— Наконец-то мы дома! — вздыхаю, оказавшись в нашей с Вадимом спальне.

— Я как Джеймс Бонд, — устало бросает Косогоров, падая в кресло. — Устал, Олюшка. Ох, как устал.

— Сейчас уложу Роберта и приду, — говорю я, выскальзывая из комнаты. А когда возвращаюсь обратно, нахожу Косогорова в том же кресле и в той же позе. Лишь голова откинута на спинку кресла. В полшага оказываюсь рядом. И замерев, прислушиваюсь к дыханию. Вадим спит сном праведника.

С любовью гляжу на худое, чуть заросшее щетиной лицо и чувствую, как сердце щемит от любви именно к этому мужчине, с которым когда-то случайно познакомилась в Бангкоке и посчитала легкомысленным приключением. Всматриваюсь в высокий лоб и в тонкую линию губ. И ловлю себя на мысли, что никогда никому не отдам Косогорова. И, несмотря на камни с неба, останусь рядом с ним. Подавив тихий вздох, я с трудом сдерживаю желание броситься к Вадиму на колени и зацеловать. Перевожу взгляд на мерно поднимающуюся и опускающуюся грудь, потом пробегаю глазами ниже. Замечаю натянутую ткань ширинки и тихонечко хихикаю.

«Косогоров спит, а Джо несет вахту!»

Хватаю маленькую подушку, валявшуюся в кресле. И став на нее между ног Вадима Петровича, затаив дыхание, выпускаю на волю одноглазого Джо. Тот, качнувшись из стороны в сторону, на мгновение замирает напротив моего лица. Я завороженно гляжу на маленькую прозрачную каплю, показавшуюся на ярко-розовой гладкой головке, и осторожно провожу по ней языком. Неумелым движением вбираю в рот. А затем, выдохнув, облизываю Джо до самого основания. Снова ласкаю головку и чувствую, как мне на темечко опускается тяжелая рука Вадима.

— Олюшка, — хрипло смеется он и, как только я заглатываю Джо поглубже, облегченно вздыхает.

— Давай теперь я, — говорит он, отбирая у меня одноглазого. Я разочарована, Джо, кажется, тоже. Качается, как маятник, и если бы мог, посмотрел бы с упреком. — Идем в кровать, — сипло предлагает Вадим и, повалив меня на постель, без предупреждения входит в разгоряченную, изнывающую от желания плоть. Снова оказавшись в кольце рук любимого, я выпадаю из реальности. Лишь толчки внутри меня имеют значение. Лишь только дыхание Вадима делает меня живой. Вместе с Косогоровым мы взлетаем к звездам и парим, не разжимая объятий. А когда он плюхается рядом, а потом одним движением укладывает меня к себе на живот, я тихонечко провожу руками по широкой груди мужа и в который раз собираюсь признаться ему в любви.

— Придется отправить тебя на курсы по минету, — слышу я насмешливый голос Косогорова.

— А разве есть такие? — выныривая из дремы, удивленно приподнимаю голову.

— Я организую. Для тебя, — фыркает он и слегка шлепает меня по попе. — Не спи, Олюшка. Ночка будет жаркой! Обещаю…

Вадим

Я злюсь. Если не сказать больше. Пребываю в ярости. На себя, на Елену Прекрасную, на Ильку. На дурацкий смокинг и бабочку. На хренов дресс-код вай тай. Сжимаю кулаки, пытаясь обуздать приступ ярости, и в который раз уверяю себя.

«Ты — долбаный баклан, Вадик! Нашел, кому поверить! Ленке и Ильке!»

Конечно, на промежуточном этапе все было прекрасно. Скинулись на троих, замутили невозможно крутой центр… Вот только первым сдулся Алексин, удержавшийся на посту. А затем и Ленка отколола номер, решив выйти замуж за нового губернатора. И как итог — мне на голову свалилась куча административной работы. Теперь вместо того, чтобы оперировать, я решаю какие-то хозяйственные вопросы и слезно прошу парочку однокашников найти нормального управляющего.

— Мне бы оперировать, — привожу один и тот же довод. — А еще, — добавляю мысленно, — любить Ольгу. Наблюдать, как взрослеет Роберт, и с нетерпением ожидать рождение еще одного наследника.

— Ты готов? — спрашивает жена, входя в спальню.

Смотрю на вечернее платье, обтягивающее в нужных местах формы любимой. Залипаю взглядом на глубоком декольте. За два месяца беременности грудь жены стала еще аппетитней. Мы, конечно, пока никому не объявляли. Но слухи каким-то невероятным образом расползлись по всему городу.