Правый глаз дракона - Ален Лекс

– Нуты со мной встречаешься уже больше года. Я думала, ты меня любишь и все такое.

– Конечно, я тебя люблю и все такое. Особенно все такое.

– Не смешно!

– М-да. Ну буду тренировать чувство юмора.

– Почему бы просто не ответить правду?

– Правду? – Он чуть грустно усмехается. – Я, видишь ли, жутко привередлив. Мне надо, чтобы меня любили.

– Не понимаю. А я, по-твоему, тебя не люблю?

– Не меня. Ты любишь некий вымышленный, идеализированный образ.

Она хмурится:

– Я знаю, что ты черный маг, если ты об этом.

– Угу. А ты знаешь, скольких людей за свою жизнь я убил?

– К чему ты клонишь? Да, я знаю, что черные маги иногда убивают людей. У вас же там это положено для заклинаний.

– А если не иногда и для заклинаний, а каждый день, на завтрак, обед и ужин? Тогда как?

– Совершенно не смешно. Если я тебе чем-то не нравлюсь, мог бы так и сказать, а не пугать какими-то дурацкими страшилками.

– Это не дурацкие страшилки! Это та моя жизнь, которую ты не видишь!

– Ты хочешь сказать, ты каждый день убиваешь людей ради собственного развлечения?

– Не ради развлечения. Я ими питаюсь. И кстати, я совершенно серьезно.

– Питаешься?! Перестань вешать мне лапшу на уши!

– Лапшу? А если вот так?! – Он скалит пасть, демонстрируя длиннющие клыки.

Девушка охает, глаза у нее широко распахиваются. Она пытается отползти в сторону.

– Вампиров же не бывает… – Голос ее дрожит.

– А я тогда – результат твоей галлюцинации?

– П-пожалуйста, можно, я уйду? – Она сползает с постели, неловко падая на пол. На лице неприкрытая паника.

– Что, любить страшного мага Ра'ота проще, чем вампира?

Девушка не отвечает, лихорадочно натягивая одежду. Он задумчиво следит за ее мельтешением. Он уже успел выяснить, что она не поддается ментальному внушению. И значит, своей несвоевременной вспышкой откровенности он только что подписал ей смертный приговор: он не сможет заставить ее забыть сегодняшний диалог. А завтра же она донесет на него церковникам, и на него объявят охоту.

Девушка не успевает заметить его движения. Легкая боль от укуса сменяется нарастающей эйфорией: инкуб умеет заставить выглядеть соблазнительно саму смерть.

Ее кровь на вкус отдает горечью и ванилью…

…Девочка кажется призраком на фоне ночного леса. Как мог человеческий детеныш забрести в эту глушь? Она неловко переступает ногами по обломанному кустарнику. Светлые локоны, собранные в высокий хвост на затылке и украшенные пышным белым бантом, немного растрепались, в них набились иголки и лесной мусор.

Она поворачивает к нему лицо. В глазах ребенка нет даже тени страха.

Он садится на корточки:

– Где твои родители?

– Они умерли. – Голос у нее ненормально спокоен, словно она каждый день бегает по бурелому в бальном платьице и привыкла встречать странных людей.

– Ты заблудилась? Тебя отвести домой? – Его рука осторожно вытаскивает из светлых локонов мелкие веточки и поправляет съехавший бант.

– Нет, я уже нашлась. Я вчера заблудилась. А потом нашлась. Теперь я больше никогда не заблужусь.

Он хмурится и замечает легкую тень движения слева от себя.

– Не правда ли, милый ребенок, Л'эрт?

– Карвен… – шипит он. – Что здесь происходит?

– Уже ничего. Она тебе нравится? Хочешь, подарю?

– Решил отказаться от завтрака?

– Я не привык от чего бы то ни было отказываться. И я уже перекусил.

Он невольно косится взглядом на шею девочки. Но воротник платья слишком высок, и следов от укусов, даже если они и есть, он не видит. Девочка то ли их не слушает, то ли не понимает. На ее лице по-прежнему отстраненная безмятежность.

– Что-то я не замечаю радости в твоих глазах, Л'эрт.

– Я не ем детей.

– А я не предлагаю тебе ее есть. Кажется, ты хотел завести ребенка? Бери, дарю.

– Что ты несешь?!

– Какой ты злой. Мы не виделись почти двести лет, и ты по-прежнему готов сгрызть меня живьем? Это просто подарок. – Вампир скалит зубы, позволяя лунному свету блеснуть на его клыках.

Девочка никак не реагирует на эту улыбку. Нормальному ребенку уже давно положено улепетывать отсюда во все лопатки, оглашая своим визгом лес вокруг, а она просто стоит и смотрит.

– Что ты с ней сделал?

– Ничего особенного. Немножко модифицировал. Идеальная дочка для вампира. Она не будет тебя бояться. Разве не очаровательно?

Он осторожно берет руку ребенка в свою, пытаясь нащупать пульс на запястье – уже понимая, что не ошибся.

– Аластра запрещает инициировать детей.

– Запрещает. Он уничтожит ее, если узнает, не так ли?

Он встречается с Карвеном взглядом. Алые глаза бесстрастны, их огонь кажется мертвым.

– Ты до такой степени меня ненавидишь? Нашел способ, чтобы побольнее уколоть? Поздравь себя, у тебя прекрасно получилось!

Карвен криво усмехается. От этой усмешки стынет кровь.

– Ты доставил мне массу неприятных моментов. У меня есть полное право тебя ненавидеть.

– Еще скажи, что я тебе всю жизнь сломал!

– Мы еще посмотрим, кто кому сломает жизнь!..

…Староста селения, согбенный годами, боится его, но старается этого не показывать.

– Послушайте, лорд маг, вы говорили, что можете защитить нас от разбойников, если мой сын отдаст вам свой амулет. Тот, что добыл в походе в Заокские горы.

– Говорил. Вы отказались.

– Послушайте, мой сын погорячился. Он непременно отдаст вам все свои магические игрушки, все, что нашел, но я умоляю вас – защитите селение! Мы слишком бедны, чтобы платить разбойникам поборы в том размере, что они требуют. А, увидев недостачу, они совершенно озвереют. Они не люди, они чудовища.

Он пожимает плечами:

– Какая мне разница. Я тоже не человек.

– Да, да, вы маг. Послушайте…

– Это вы послушайте. Я должен получить эту «магическую игрушку», как вы изволили выразиться, совершенно добровольно. Добровольно, понимаете ли? А ваш сын не намерен мне ее отдавать. Это понятно: артефакт привязывает к себе.

– Он непременно вам ее отдаст, уверяю вас. Но помогите нам.

– Я не работаю в долг. Сначала артефакт.