Божественная комедия - Алигьери Данте

Свою вину, не подымают лиц,

67 Так я стоял. "Хоть ты скорбишь, внимая,

Вскинь бороду, – она сказала мне. -

Ты больше скорби вынесешь, взирая".

70 Крушится легче дуб на крутизне

Под ветром, налетевшим с полуночи

Или рожденным в Ярбиной стране,

73 Чем поднял я на зов чело и очи;

И, бороду взамен лица назвав,

Она отраву сделала жесточе.

76 Когда я каждый распрямил сустав,

Глаз различил, что первенцы творенья

Дождем цветов не окропляют трав;

79 И я увидел, полн еще смятенья,

Что Беатриче взоры навела

На Зверя, слившего два воплощенья.

82 Хоть за рекой и не открыв чела, -

Она себя былую побеждала

Мощнее, чем других, когда жила.

85 Крапива скорби так меня сжигала,

Что, чем сильней я что-либо любил,

Тем ненавистней это мне предстало.

88 Такой укор мне сердце укусил,

Что я упал; что делалось со мною,

То знает та, кем я повержен был.

91 Обретши силы в сердце, над собою

Я увидал сплетавшую венок

И услыхал: «Держись, держись, рукою!»

94 Меня, по горло погрузи в поток,

Она влекла и легкими стопами

Поверх воды скользила, как челнок.

97 Когда блаженный берег был над нами,

«Asperges me», – так нежно раздалось,

Что мне не вспомнить, не сказать словами.

100 Меж тем она, взметнув ладони врозь,

Склонилась надо мной и погрузила

Мне голову, так что глотнуть пришлось.

103 Потом, омытым влагой, поместила

Меж четверых красавиц в хоровод,

И каждая меня рукой укрыла.

106 "Мы нимфы – здесь, мы – звезды в тьме высот;

Лик Беатриче не был миру явлен,

Когда служить ей мы пришли вперед.

109 Ты будешь нами перед ней поставлен;

Но вникнешь в свет ее отрадных глаз

Среди тех трех, чей взор острей направлен".

112 Так мне они пропели; и тотчас

Мы перед грудью у Грифона стали,

Имея Беатриче против нас.

115 "Не береги очей, – они сказали. -

Вот изумруды, те, что с давних пор

Оружием любви тебя сражали".

118 Сто сот желаний, жарче, чем костер,

Вонзили взгляд мой в очи Беатриче,

Все на Грифона устремлявшей взор.

121 Как солнце в зеркале, в таком величье

Двусущный Зверь в их глубине сиял,

То вдруг в одном, то вдруг в другом обличье.

124 Суди, читатель, как мой ум блуждал,

Когда предмет стоял неизмененный,

А в отраженье облик изменял.

127 Пока, ликующий и изумленный,

Мой дух не мог насытиться едой,

Которой алчет голод утоленный, -

130 Отмеченные высшей красотой,

Три остальные, распевая хором,

Ко мне свой пляс приблизили святой.

133 "Взгляни, о Беатриче, дивным взором

На верного, – звучала песня та, -

Пришедшего по кручам и просторам!

136 Даруй нам милость и твои уста

Разоблачи, чтобы твоя вторая

Ему была открыта красота!"

139 О света вечного краса живая,

Кто так исчах и побледнел без сна

В тени Парнаса, струй его вкушая,

142 Чтоб мысль его и речь была властна

Изобразить, какою ты явилась,

Гармонией небес осенена,

145 Когда в свободном воздухе открылась?

1 Мои глаза так алчно утоляли

Десятилетней жажды жгучий зной,

Что все другие чувства мертвы стали;

4 Взор здесь и там был огражден стеной

Невнятия, влекомый неуклонно

В былую сеть улыбкой неземной;

7 Но влево отклонился принужденно, "

Когда из уст богинь, стоявших там,

Раздалось слово: «Слишком напряженно!»

10 Упадок зренья, свойственный глазам,

В которых солнце свеже отразилось,

Меня на время приобщил к слепцам;

13 Когда же с малым зренье вновь сроднилось

(Я молвлю «с малым», мысля о большом,

С которым ощущенье разлучилось),

16 Я видел – вправо повернув плечом,

Святое войско шло стезей возвратной,

С седмицей свеч и с солнцем пред челом.

19 Как, оградив себя щитами, ратный

Заходит строй, за стягом идя вспять,

Пока порядок не создаст обратный, -

22 Так стран небесных головная рать

Вся перед нами прежде растянулась,

Чем колесница стала загибать.

25 Из женщин каждая к оси вернулась,

И благодатный груз повлек Грифон,

Но ни перо на нем не шелохнулось.

28 Та, кем я был сквозь воду проведен,

И я, и Стаций шли с руки, где круче

Колесный след в загибе закруглен.

31 Так, через лес, пустынный и дремучий

С тех пор, как змею женщина вняла,

Мы шли под голос ангельских созвучий.

34 Насколько трижды пролетит стрела,

Настолько удалясь, мы шаг прервали,

И Беатриче на землю сошла.

37 Тогда «Адам!» все тихо пророптали

И обступили древо, чьих ветвей

Ни листья, ни цветы не украшали.

40 Его намет, чем выше, тем мощней

И вправо расширявшийся, и влево,

Дивил бы индов высотой своей.

43 "Хвала тебе. Грифон, за то, что древа

Не ранишь клювом; вкус отраден в нем,

Но горькие терзанья терпит чрево", -

46 Вскричали прочие, обстав кругом

Могучий ствол; и Зверь двоерожденный:

«Так семя всякой правды соблюдем».

49 И, к дышлу колесницы обращенный,

Он к сирой ветви сам его привлек,

Связав их вязью, из нее сплетенной.

52 Как наши поросли, когда поток

Большого света смешан с тем, который