Большая девочка - Даниэла Стил

Они вместе приняли душ и сразу легли. Секс — и вскоре Виктория уже спала. Колин укутал ее одеялом. Как же он соскучился!

Наутро оба ушли рано. У Виктории еще были кое‑какие дела в кабинете, а потом она отправилась в зал помогать с декорациями. Там она пробыла до полудня, пока выставлялись и менялись декорации и ребята в который раз проигрывали все номера мюзикла. Виктория с несколькими учениками убирала кусок декораций, освобождая место для следующих, и, сделав неосторожный шаг назад, не удержала равновесия и на глазах у всех упала со сцены. Она приземлилась на спину и на мгновение потеряла сознание. Все так и ахнули. Но она быстро пришла в себя и заявила, что все в порядке. Однако ее вид говорил об обратном. Виктория была бледна как полотно, а когда попыталась встать, то не сумела. Одна нога была неестественно вывернута, и ее пронзила дикая боль. Виктория твердила, что ничего страшного не произошло, но Хелен побежала в кабинет директора, откуда вызвала «Скорую». Виктории было ужасно неловко, когда приехали парамедики и погрузили ее на носилки. Она порывалась идти сама, но ничего не вышло, а на голове у нее набухала большущая шишка. В машине медики сказали, что похоже на перелом ноги, но Виктория твердила, что этого не может быть, она не так уж сильно упала. Сопровождавшая ее Хелен возразила, что падение было нешуточным и головой она тоже ударилась сильно. Ей собирались сделать рентген и томографию головы.

— До чего же глупо вышло! — сказала Виктория, стараясь не терять присутствия духа, но ее подташнивало. Упало давление. Она позвонила Колину и сообщила о происшествии. Он немедленно кинулся в клинику, хотя Виктория и отговаривала.

— Знаю, знаю, ты считаешь, что для тебя много чести. Глупая! Я же тебя люблю! Я уже выезжаю. Найду тебя в приемном отделении. — От этих слов она расплакалась. Ей было страшно, какое счастье, что с ней рядом будет Колин. Сама бы она никогда не попросила его приехать.

В больнице он отыскал ее в приемном отделении травматологии. Виктории уже сделали рентген ноги и определили перелом, слава богу, без смещения, так что операция не понадобится, но в гипсе походить придется. Она вздохнула с облегчением. И еще у нее было небольшое сотрясение мозга и требовался покой.

— Неплохо с утра поработала, да? — сокрушался Колин. Он волновался за нее, хорошо еще, что так обошлось. А Виктория втайне радовалась, что не пострадал ее прекрасный носик. Ей наложили гипс и отпустили домой, где Колин устроил ее на диване, подложив подушки. Он принес ей грибного супа и сэндвич с тунцом. Виктория передвигалась на костылях, гипс обещали снять через четыре недели. То есть дней за десять до свадьбы Грейси.

Колину надо было возвращаться в свою контору, где должно было состояться совещание по поводу предстоящего судебного процесса, пропустить которое он никак не мог. Но он пообещал вернуться, как только получится. Виктория благодарно улыбнулась ему. Колин поцеловал ее и умчался. Потом Виктория позвонила на работу Харлану и рассказала о своей беде.

— Эх ты, нескладеха! — посочувствовал он, впрочем, «нескладеха» прозвучало очень нежно. Нога болела. Врачи сказали, что боль продержится еще несколько дней. Она позвонила и Грейси, сестра с женихом отреагировали быстро — ей принесли цветы от них, а Харлан приволок целую кипу свежих журналов. Час спустя пришел Колин и принес жареную курицу с овощами на всех. Он расцеловал Викторию.

— Прости, что так долго, никак было не вырваться. Пытаемся урегулировать дело в досудебном порядке. — Вокруг нее все суетились, и Виктория чувствовала себя королевой в окружении придворных. На ночь Колин остался у нее. Она очень страдала от боли, и Колин давал ей обезболивающее и ласково гладил по спине.

— Ты бесподобная сиделка, — благодарила она. — Прости, что так вышло. Такая глупость!

— Конечно! Я так и думал, ты это нарочно сделала. — Колин улыбнулся. Виктории было жаль пропускать спектакль, но из‑за боли она и думать о нем не могла. Какое разочарование! И еще ее бесили эти костыли. Хорошо еще, что гипс снимут до свадьбы — если все заживет как надо. Не хватало ей еще одной головной боли. Вечером позвонила мать и оставила сочувственное сообщение на автоответчике.

Когда Виктория на костылях приковыляла в школу, ребята наперебой кинулись ей помогать. К ней заглянули Хелен с Карлой, и даже директор зашел ее поприветствовать и выразить сочувствие. Все радовались, что она вернулась, и рассказывали, с каким успехом прошел мюзикл. К вечеру она, совершенно обессиленная, возвращалась домой на такси. Дома Виктория вдруг сообразила, что теперь долго не сможет ходить на тренажеры. Неужели она опять поправится? Когда вернулся с работы Харлан, она поделилась с ним своими страхами. Она поставила перед собой цель — к июню сбросить двадцать пять фунтов, наладить личную жизнь и найти любимого человека. Личная жизнь наладилась, у нее теперь есть Колин, и она еще никогда не была так счастлива. Она похудела на восемнадцать фунтов и выглядит прекрасно. Но ей хотелось до свадьбы Грейси избавиться еще от семи, а теперь, на костылях, без тренировок, ей вряд ли удастся осуществить свой план. Она только и может, что лежать на диване.

— Просто следи за тем, что ты ешь, — посоветовал ей Харлан. — Никакого мороженого, никакого печенья, пиццы, булочек, сливочных сыров. Тем более что ты сейчас не можешь двигаться.

— Буду следить, обещаю, — сказала она, хотя вечером, когда нога сильно разболелась, ей ужасно захотелось мороженого. Но она удержалась и не попросила, а сама к холодильнику даже не приближалась. Зато на ужин съела два больших куска пиццы, было очень вкусно! Она поклялась себе, что это в последний раз. Никакой утешительной еды в ближайшие месяцы! Иначе на свадьбе она будет выглядеть толстухой, и отец опять окажется прав.

Виктория открыла Колину свои опасения, и тот сказал, что все, что она наберет, пока будет на костылях, она с легкостью сбросит, когда опять начнет заниматься. А не сбросит — тоже не беда.

— Не забивай себе голову этой ерундой! Подумаешь, одежда на размер больше. Разве в этом дело?

— Для меня — да, — сокрушенно призналась Виктория. — Не хочу я в этом платье выглядеть бурой коровой!

— Насколько я понял, платье из‑за его фасона и цвета тебе все равно не понравится. Не представляю тебя в коричневом, — неуверенно проговорил Колин, не чувствуя себя экспертом в области моды.

— Скоро убедишься, — пообещала Виктория. Ей так хотелось быть стройной! Она уже купила себе бледно‑голубое шифоновое платье с серебристым болеро и такими же босоножками для послесвадебного обеда с родственниками и выглядела в этом наряде прекрасно, но платье для главного события по‑прежнему пугало ее.

— После свадьбы устроим торжественное сожжение ненавистного платья, — с улыбкой предложил Колин. — Не переживай, я тебя и в мешковине буду любить.

Виктория наклонилась к Колину и поцеловала его. Несколько дней, пока ей не стало лучше, они провели у нее, а потом перебрались к Колину. Так ему было удобнее, поскольку от дома до работы было рукой подать.

Миновало две недели после злополучной травмы. Как‑то воскресным днем Колин вдруг сказал: