Неизменная - Гейл Кэрриджер

Будучи бездушной, Алексия никогда особенно не задумывалась над смертью. В конце концов, для запредельных вроде нее смерть была концом всего — ей нечего было ждать в посмертии. В специальных тайных хранилищах БРП имелась брошюра инквизиции, где говорилось, что запредельные, самое надежное оружие церкви для борьбы со сверхъестественными, являются также единственными человеческими существами, которые не могут быть спасены для вечности. По большей части Алексия безразлично относилась к собственной смертности — это был результат закоренелой практичности, также проистекавшей из ее бездушия. Но что-то в этой бедной, печальной, испещренной морщинами мумии не только отталкивало, но одновременно и тревожило Алексию.

Наконец очередь дошла до головы, и перед присутствующими предстал идеально сохранившийся череп с темно-коричневой кожей и оставшимися кое-где пучочками волос. Из ушей, носа, горла и глаз вытащили амулеты, и всем стали видны пустые глазницы и чуть приоткрытый рот. Несколько скарабеев вылезло из этих отверстий, они попадали на пол и разбежались в разные стороны. Фелисити и Айви, которые до сих пор вели себя лишь чуть истерично, дружно лишились чувств.

Танстелл подхватил мисс Хисселпенни, крепко прижал к груди и принялся встревоженным шепотом звать ее по имени. Лахлан поймал мисс Лунтвилл, не проявляя при этом никаких нежных чувств. Два комплекта дорогих юбок в художественном беспорядке раскинули свои кружева. Два бюста вздымались в такт бешено колотящимся сердцам.

Вечерняя забава определенно удалась, о чем и было объявлено во всеуслышание.

Повинуясь отрывистым распоряжениям леди Кингэйр, джентльмены перенесли обеих барышень в гостиную этажом ниже. Там они были должным образом приведены в сознание при помощи нюхательных солей и розовой воды, которой полагалось сбрызгивать лбы сомлевших дам.

Алексия осталась наедине со злосчастной мумией, ставшей невольной виновницей всех этих треволнений. Даже скарабеи, и те разбежались. Склонив голову, она сопротивлялась настойчивым толчкам, которые теперь, когда в комнате больше никого не было, вроде бы стали еще сильнее, словно самый воздух пытался выдавить ее прочь, за дверь. Алексия прищурилась на мумию, и на задворках сознания мелькнула и исчезла какая-то мысль. Она не могла вспомнить, о чем именно ей подумалось. Развернувшись и не оставляя напряженных размышлений, Алексия поспешила прочь…

…Лишь для того, чтобы в другой комнате наткнуться на Танстелла, целующего мисс Хисселпенни, которая, по-видимому, совершенно оправилась и с большим удовольствием принимала участие в происходящем. Вот так запросто, на виду у всякого, имеющего глаза.

— Ну и ну, скажу я вам! — произнесла Алексия.

Она и не думала, что Айви настолько смекалиста. Похоже, подруга больше не находила поцелуи клавигера такими влажными, как раньше.

Фелисити моргнула, приходя в себя и, вероятно, желая выяснить, что же отвлекло всеобщее внимание от ее распростертого тела. Заметив обнимающуюся парочку, она ахнула, вторя изумлению Алексии:

— Ах, мистер Танстелл, что это вы такое делаете?

— Это должно быть совершенно ясно даже вам, мисс Лунтвилл, — отрезала леди Кингэйр, скандализированная куда меньше, чем того требовала ситуация.

— Ну, — сказала Алексия, — похоже, кое-кто кое-что распробовал.

Ей никто не ответил. Айви была по-прежнему увлечена поцелуем с Танстеллом, возможно даже, в нем участвовал язык. А Фелисити по-прежнему наблюдала за ними с заинтересованностью и благодушием раздраженной курицы.

Трогательную сцену прервал до изумления громкий вопль лорда Маккона, который внезапно вырвался из расположенной внизу главной гостиной. Это был не один из его сердитых криков, Алексия ни за что не стала бы так энергично реагировать на подобное. Нет, похоже, что это был крик боли.

Леди Маккон вылетела за дверь и сломя голову прогалопировала вниз по лестнице, презрев опасность, которой подвергался при этом ее весьма элегантный наряд, и бешено размахивая парасолем.

Она врезалась в дверь гостиной, которая отказалась открываться: ее блокировало нечто тяжелое. Отчаянно навалившись, Алексии в конце концов удалось сдвинуть дверь настолько, чтобы обнаружить, что войти в комнату не давало тело ее собственного мужа.

Она склонилась над ним, ища раны. На спине не оказалось ни одной, поэтому Алексия с неимоверным усилием перевернула графа лицом вверх. Коналл дышал медленно и с трудом, будто его опоили.

Алексия замерла, с подозрением хмурясь на свой зонтик, который наготове лежал рядом с ней. «Наконечник раскрывается и выпускает отравленный дротик, вызывающий онемение», — услышала она зазвучавший в голове голос мадам Лефу. Насколько же легко тогда создать усыпляющее вещество? Быстро окинув взглядом комнату, она увидела, что француженка до сих пор без сознания, но ничего нового с ней не произошло.

В дверях появились леди Кингэйр, Дув и Лахлан. Леди Маккон вскинула руку, обозначая, что никто не должен вмешиваться, раздела мужа до пояса и стала разглядывать более внимательно, ища уже не рану, а… ага!

— Вот оно! — Прямо под левым плечом лорда Маккона виднелся след от укола.

Алексия протолкалась сквозь толпу к дверям и закричала в лестничный проем:

— Танстелл, гнусный тип!

В стае Вулси такое нежное обращение к клавигеру означало, что тому следует немедленно явиться на зов, причем с оружием. Это придумал лорд Маккон.

Потом Алексия развернулась и прошагала к безвольно лежащей мадам Лефу.

— Если вы виновны в случившемся, — прошипела она все еще не очнувшейся изобретательнице, — я устрою так, что смогу полюбоваться, как вас повесят за шпионаж. Сами увидите, так оно и будет. — Не обращая внимания на присутствующих, которые с жадным интересом наблюдали за происходящим, она добавила: — Вам прекрасно известно, что у меня достаточно влияния, чтобы этого добиться.

Мадам Лефу лежала неподвижно, как мертвая.

Танстелл проложил себе путь в комнату и немедленно упал на колени перед своим хозяином, потянувшись вперед, чтобы проверить, дышит тот или нет.

— Он жив.

— Еле-еле, — ответила Алексия. — Где вы…

— Что произошло? — нетерпеливо перебила ее леди Кингэйр.

— Его усыпили чем-то вроде отравленного дротика. Возможно, настойкой валерианы, — не поднимая на нее глаз, объяснила леди Маккон.

— Боже, как это необычно…

— Яд — женское оружие, — фыркнул Дув.

— Я бы попросила! — возмутилась леди Маккон. — Давайте без этого, а то вам придется встретиться с тупым концом моего излюбленного оружия, и позвольте заверить, это вовсе не яд.

Дабы не рассердить леди еще сильнее, Дув благоразумно отступил.

— Танстелл, тебе придется пока что отложить все эти нежные заботы о хрупком здоровье мисс Хисселпенни. — Леди Маккон встала и целенаправленно двинулась ко входу. — Прошу меня простить, — сказала она собравшимся у порога членам кингэйрской стаи и крепко закрыла перед ними дверь их собственной гостиной.