Неизменная - Гейл Кэрриджер

Танстелл медленно покачал головой. Веснушки еще сильнее выделялись на его побледневшем лице.

— Ладно, теперь есть.

Казалось, Танстелл хочет с этим поспорить. Сандаунер — это должность в БРП, и юридически маджах не имеет права давать подобное разрешение. Однако леди Маккон выглядела ужасно задиристо, и у парня не было желания испытывать терпение своей госпожи. Она властно направила на клавигера указующий перст:

— Никто не должен ни входить в эту комнату, ни выходить из нее. Никто значит никто, Танстелл. Ни прислуга, ни здешняя стая, ни клавигеры, ни даже мисс Хисселпенни. Кстати, о ней: я вынуждена категорически настаивать, чтобы вы впредь воздержались от объятий на публике. Смотреть на это в высшей степени неловко, — и она слегка наморщила нос.

Танстелл вспыхнул так, что румянец поглотил веснушки, но от главной темы не отступил:

— А что вы намерены делать, миледи?

Леди Маккон бросила взгляд на напольные часы, которые звучно тикали в углу.

— Пошлю эфирограмму — и в самое ближайшее время. А то все тут совершенно вышло из-под контроля.

— Эфирограмму… кому?

Алексия мотнула головой. Теперь, когда на ней не было чепчика, ее волосы свободно рассыпались и вились вдоль лица.

— Просто делай свое дело, Танстелл, и позволь мне делать мое. Если кто-нибудь тут очнется или, наоборот, чье-либо состояние ухудшится, я хочу немедленно об этом узнать. Ты понял?

Рыжеволосый кивнул.

Алексия сгребла всю кучу извлеченных из одежды мадам Лефу устройств в свой чепец, будто в сумку. Волосы ее упали на плечи, но иногда критические обстоятельства вынуждают человека идти на жертвы и пренебрегать внешним видом. Схватив в одну руку чепец с добычей, а в другую — верный парасоль, она покинула гостиную и крепко закрыла за собой дверь ногой.

— Боюсь, леди Кингэйр, я должна сообщить, что в обозримом будущем никто не должен входить в эту комнату или выходить из нее, включая также и вас. Я дала Танстеллу надежное оружие и строжайшие инструкции открывать огонь по каждому, кто попытается туда проникнуть. Вы ведь не захотите проверить, достаточно ли он мне послушен, правда же?

Леди Кингэйр была шокирована:

— Чьей властью вы это делаете, и кто отдал подобные распоряжения? Граф?

— Моему мужу, — Алексия помедлила, — в данный момент нездоровится. Так что — нет, БРП тут ни при чем. Я делаю все это под свою собственную ответственность. Довольно я терпела вашу нерешительность, уклончивость и таинственность. Я мирилась с обычаями вашей стаи и входила в ваше положение, но это уже переходит все границы. В мои намерения входит покончить с этой чумой очеловечивания — и немедленно. Я не допущу, чтобы тут и дальше стреляли, нападали, шпионили и рылись в чьих-то вещах. Ваши местные безобразия зашли слишком далеко, а я терпеть не могу безобразий и беспорядков.

— Манеры, леди Маккон, манеры! Держите себя в руках, — попыталась урезонить ее леди Кингэйр.

Алексия лишь прищурилась в ответ.

— Почему мы должны вам подчиняться? — агрессивно спросил Дув.

Алексия сунула ему под нос свой патент маджаха. Бета перестал ворчать, и на его широкой злой физиономии появилось престранное выражение.

Леди Кингэйр схватила документ и поднесла к ближайшей масляной лампе. Когда его залил равнодушный свет, она, удовлетворившись, передала патент Лахлану, который, казалось, был меньше всех удивлен прочитанным.

— Я так понимаю, вас не проинформировали о моей должности?

Шиаг посмотрела на нее тяжелым взглядом:

— Я так понимаю, вы вышли за лорда Маккона не то чтобы совсем уж по любви?

— Уверяю вас, это назначение стало для меня приятным сюрпризом.

— Таких сюрпризов старым девам не делают.

— О, вы так хорошо разбираетесь в настроениях королевы, что можете предсказывать подобные вещи? — Алексия забрала патент и старательно заправила его за корсаж: незачем здешней стае знать о потайных карманах ее зонтика.

— Должность маджаха оставалась вакантной на протяжении жизни нескольких поколений. Почему им стали вы? И почему сейчас? — Впервые за время их знакомства Дув казался скорее предающимся размышлениям, чем злобным. Алексия подумала, что помимо мускулов и гонора у него, возможно, имеется и мозг.

— Она предлагала этот пост вашему отцу, — отметил Лахлан.

— Я слышала что-то такое. Вроде бы он отказался?

— Нет-нет, — на лице Лахлана появилась полуулыбка, — просто мы этому воспротивились.

— Оборотни?

— И оборотни, и вампиры, и даже парочка призраков.

— Что за претензии были у сверхъестественных к моему отцу?

Тут Дув хмыкнул.

— Сколько у вас есть времени?

Напольные часы, запертые в гостиной вместе с Танстеллом и двумя его лежащими без сознания подопечными, пробили без четверти одиннадцать.

— Похоже, слишком мало. Я так понимаю, вы признаете мои верительные грамоты?

Леди Кингэйр смотрела на Алексию так, будто получила ответы на большинство касающихся новой родственницы вопросов, которые тревожили ее прежде.

— Мы все признаем ваши полномочия и будем подчиняться вам в этом деле. — Она указала рукой на закрытую дверь, а потом добавила, чтобы не потерять лицо в глазах стаи: — До поры до времени.

Леди Маккон знала, что это все, на что можно рассчитывать, а потому по своему обыкновению тут же потребовала большего:

— Очень хорошо. Теперь мне нужно составить послание и отправить его с вашего эфирографа. Пока я буду этим заниматься, не откажите в любезности, соберите все египетские артефакты в одном помещении. Мне бы очень хотелось ознакомиться с ними, как только уйдет мое сообщение. Если я не смогу определить, который из них, скорее всего, виновен в эпидемии очеловечивания, мне придется увезти мужа в Глазго, где он снова станет сверхъестественным и полностью выздоровеет без каких бы то ни было побочных эффектов, — с этими словами она направилась наверх, к эфирографу.

Там ее застала врасплох грандиозная неожиданность. На полу в комнате с эфирографом лежал без сознания отвечавший за передатчик клавигер, а вокруг валялись все до единого частотные золотники, которые только имелись в замке Кингэйр. Все вокруг было усеяно сверкающими кристаллическими осколками.

— Какой ужас, знала же, что тут всё нужно запирать, — пробормотала леди Маккон.

Убедившись, что поверженный клавигер дышит и просто погружен в глубокий сон, как и ее муж, она стала пробираться к эфирографу.

Сам аппарат оказался цел и невредим. Это заставило Алексию недоумевать: если частотные золотники уничтожили, чтобы не дать никому связаться с внешним миром, почему не тронули эфирограф? В конце концов, это же ужасно чувствительный прибор, сломать который можно легко и быстро. Зачем вместо этого разбивать золотники? Хотя, возможно, преступнику нужен был доступ к эфирографу.