Мое тайное соглашение - Катерина Шумахер

В лифте я прижимаюсь к нему, уткнувшись носом в его широкую грудь. Пахнет бесподобно. Вдыхаю его в себя и надеюсь, что все это не сон. А если уж сон, то пусть он будет бесконечным, как кома.

Он распахивает передо мной дверь квартиры, и я замираю на пороге. На этот раз внимательно оглядываюсь по сторонам, не спеша стараясь «прочитать» человека, который здесь живет. Узнать его получше.

— Выпьешь чего-нибудь?

Я вздрагиваю и поворачиваюсь к Эндрю, стоящему возле бара.

— Зависит от того, что ты для нас приготовил. Мне нужно будет садиться за руль или ясно мыслить?

— Ни то ни другое тебе сегодня не понадобится, — улыбается он. — Так что?

Я пожимаю плечами и продолжаю исследовать квартиру сантиметр за сантиметром. Это ужасно увлекательно. Нахожу кубки за победу в боксерских турнирах. Альбом с детскими фотографиями, на форзаце подпись от руки: «Не забывай мечты. Ты стал больше, но мечты от этого не стали меньше. Мама». Рассматриваю фотографии: маленький мальчик хмуро смотрит прямо в объектив, рядом мужчина с ружьем за спиной, держащий в руках птицу — узнаю молодого Патрика. Все тот же хмурый мальчик, но уже в школьной форме.

Эндрю появляется на пороге комнаты в одном полотенце, обёрнутом вокруг бёдер. Я буквально готова пустить слюну. Это восхитительное тело было в моих объятиях всего несколько часов назад. Хочется сорвать с него полотенце немедленно, но я вцепляюсь в альбом с фотографиями. На первом свидании так не поступают, верно?

— Что тебе сделала эта бедная книга? — он с ухмылкой смотрит на мои побелевшие пальцы.

Опомнившись, кладу альбом обратно на полку.

— Доказывает, что у тебя действительно было детство. Неприятно. Я все же была уверена, что ты прилетел к нам с другой планеты.

— Кларк Кент?

— Скорее Веном. Проникаешь в мой мозг и заставляешь делать ужасные вещи.

Он смеётся. Ставит передо мной бокал белого вина. Я делаю большой глоток и смотрю за его спину. В проеме темнеется спальня.

— Хочешь выбрать мне наряд?

— Я уж думала, ты не спросишь! — поспешно опускаю бокал на стойку и почти бегом несусь в заветную комнату.

Темно-серые стены, серый лен на необъятных размеров кровати, плотные шторы, через которые почти не пробираются солнечные лучи. Комнату освещает лишь приглушенный свет от матовых раздвижных дверей в гардеробную. Бегу туда, пока он не передумал.

Внутри — просто рай для перфекциониста. Провожу рукой по ровным рядам бесконечных рубашек, костюмов, брюк. Оттенки преимущественно темные, даже встречаю свой любимый костюм в тонкую бежевую полоску — тот самый, который был на нем в ресторане.

— Надеюсь, у тебя есть свихнувшаяся на порядке помощница по дому, иначе я сейчас же сгорю от стыда за свой бардак в гардеробной!

— Я люблю порядок, — как бы извиняясь, пожимает он плечами, — но помощница у меня действительно есть.

Я двигаюсь вдоль полок, зная, что именно там ищу. В конце концов с победным возгласом вытаскиваю серый свитер, затем долго, с сомнением разглядывая ровные стопки почти одинаковых джинсов, нахожу нужные и, закусив губу, протягиваю ему. Как в первый день поездки во Францию. Я тоже все помню.

Я вижу, как он берется за край полотенца, и испуганно останавливаю его.

— Даже не думай! Я выйду!

Он поднимает бровь и с усмешкой следит за моим выражением лица.

— Я думал, мы стали достаточно близки.

— Если мы сейчас же не поедим, я начну кусать тебя по-настоящему, — хрипло бормочу я и, зажмурившись, как настоящая трусиха, протискиваюсь мимо него в спальню, оставляя его одеваться.

В гостиной хватаюсь за бокал вина, как за спасательный круг, в ожидании, когда мой кавалер наконец выйдет из спальни. Эндрю не заставляет себя долго ждать и появляется на пороге комнаты, уже полностью одетый. И совершенно великолепный. Уже почти готова наплевать на это шуточное свидание и смять до неузнаваемости его идеально застеленную постель.

— Так куда мы едем?

— Для начала — покормить тебя. А то ты, очевидно, уже не можешь думать ни о чем другом.

— Ты со всеми девушками такой заботливый? — усмехаюсь я, радуясь, что он не умеет читать мысли.

— Только с теми, на которых собираюсь жениться.

Я встречаюсь с его смеющимися нахальными глазами. Совершенно непонятно, шутит ли он. Кто вообще таким шутит? Видя мои испуганные глаза, он делает серьёзное лицо, поворачивается и резко притягивает меня к себе, впиваясь своими губами в мои.

Ноги подкашиваются от неожиданности, но его руки крепко держат меня в объятиях, не давая упасть. Через минуту, показавшуюся вечностью, мы с трудом отстраняемся друг от друга, тяжело дыша. Сердце бешено колотится в груди, тесно прижатой к его свитеру, его руки каким-то образом оказались на спине, под моей кофтой, а мои — в его волосах, ероша их ещё больше. В его темных глазах пламя, и я знаю, что сейчас он думает о большой кровати, до которой всего каких-то десять метров. Я уж точно о ней думаю.

— Вот теперь я точно думаю не о еде, — хрипло шепчу я, чтобы хоть как-то разрядить обстановку.

— Ну вот, а то я уже начал переживать, — довольно хмыкает он. И взяв меня за руку, с широкой улыбкой заходит в лифт.

Мне показалось или мы только что говорили про свадьбу? Мое вечно зудящее подсознание по какой-то причине молчит. Что, неужели сказать нечего? Или оно просто в отключке от происходящего? Что происходит между нами? Мы не обсуждали ничего, просто… Я схожу по нему с ума уже две недели. В любом месте, где бы ни находилась, ищу его глаза — и всегда нахожу. У меня подкашиваются ноги от его голоса, особенно, когда он совсем близко, его аромат — теперь лучшее, что я когда-либо чувствовала. Я сошла с ума, полностью утонула в этом мужчине. Пропала, растворилась, исчезла. И не хочу себя находить. Хочу только закрыться с ним в квартире и вообще никуда его не отпускать. Мой. Эндрю, держа меня за руку, тянет за собой к выходу.

— Нам ещё нужно успеть купить тебе цветы,