Плисецкая. Стихия по имени Майя. Портрет на фоне эпохи - Инесса Николаевна Плескачевская

в газетные киоски, как в одну ночь миллионными становились тиражи. Теперь можно было писать обо всем, о чем раньше и говорить-то вслух было страшно. «Аргументы и факты» стали одной из главных и самых тиражных газет перестроечного времени, и именно на ее страницах в последнем номере за 1995 год обменялись открытыми письмами (вспомнили практику 1970-х?) великая балерина Майя Плисецкая и великий танцовщик, артистический директор Большого театра Владимир Васильев. Майя возмущалась, что ее творческий вечер практически полностью подготовил (и блестяще, по ее словам) Гедиминас Таранда (она тогда сотрудничала с его Имперским русским балетом, но скоро между ними случится громкий конфликт), а ни один из руководителей театра не был ни на одной репетиции, но зато Большой установил цену в 500 долларов за билет в партер, в отличие от Мариинского, где цены на билеты были обычными. Ее никто не встретил в аэропорту и не проводил. Не дали возможности провести еще один юбилейный вечер. Транспорт, проживание и гонорары для всех участвовавших артистов оплатил Росинтерфест и Игорь Гуревич, а театр никак не помогал. «Что за напасть такая, что за заколдованное такое место? – вопрошает Майя Михайловна. – Как придет новый начальник, так Большой театр его театром становится. Был театр Григоровича. Теперь стал театр Васильева. Что хочу, то и ворочу. И чтобы не спутали люди, кто нынче хозяин, пишут теперь на рядовых декадных афишах, испокон веков расклеивавшихся по Москве каждые десять дней, крупно, разборчиво: художественный руководитель – директор театра Владимир Васильев. Раньше никогда этого не было. Вам-то это зачем, Владимир Викторович? Вам, гениальному танцовщику, а не временщику-чиновнику? Или власть пьянит мгновенно, как алкоголь? Лишает реальности?» Много чего еще написала Плисецкая. Васильев ответил коротко: «Чтобы покончить и поставить точку на этом деле, согласен заранее принять все Ваши обвинения. Поймите меня правильно – я устал от постоянной войны».

Плисецкая, кажется, от войн не уставала – как будто черпала в них энергию, воевала на нескольких фронтах одновременно. У нее были и силы, и запал, и энергия. Но вот ведь какая интересная вещь получается. В истории советского, а потом и российского балета остались все они: и Майя Михайловна, и Юрий Николаевич, и Владимир Викторович, и Наталия Игоревна. Если время все расставляет по своим местам (а ведь мы верим, что расставляет), то оно давно их примирило: у каждого в истории собственное место, и о каждом – Майе Плисецкой, Юрии Григоровиче, Владимире Васильеве – говорят с приставкой «великий», а то и «гений». А вот сцена у них одна – Большого театра, в чью магию Плисецкая не переставала верить: «Я всегда ее обожествляла. <…> Я ее обожала и обожаю, и считаю лучшей сценой мира. Можете мне поверить, потому что я танцевала почти во всех театрах, всяких и разных, во всех уголках мира. Такой сцены, как сцена Большого, на свете нет».

Кармен. От мечты до памятника. Хозе

Как мы помним, первый состав исполнителей Майя Плисецкая выбирала сама. Сомнений в том, кто будет ее Хозе, не было: конечно, давний и надежный партнер Николай Фадеечев, любимец не только Майи Михайловны, но и Галины Сергеевны. С Улановой 23-летний вчерашний кордебалетный мальчик танцевал все «Жизели» на триумфальных гастролях 1956 года в Великобритании. Да, тех самых, куда Плисецкая не поехала, а Уланова обрела всемирную славу и стала легендой. Но и Фадеечева британские балетные критики тогда заметили, и особенно его благородную манеру исполнения, назвав «самым аристократичным коммунистом». Известный критик Клайв Барнс предсказывал: «Можно с уверенностью сказать, что в ближайшее двадцатилетие он добьется признания как один из самых выдающихся танцовщиков». Это случилось куда быстрее. Через два года, в 1958 году, на гастролях Большого театра в Париже по инициативе Сержа Лифаря Парижская академия танца, Хореографический институт и Университет танца присудили Фадеечеву премию имени Вацлава Нижинского. Лифарь лично написал в дипломе: «Самому блестящему академическому танцовщику Николаю Фадеечеву, который, презрев законы гравитации, 31 мая 1958 года появился вместе с балетом Большого на сцене Парижской оперы в балете “Лебединое озеро”».

Майя Плисецкая ценила Фадеечева за уравновешенность, спокойствие и «редкое чувство стиля»: «Множество “Лебединых” было станцовано с Николаем Фадеечевым. Коля был невозмутим, аристократичен. Я любила с ним танцевать, так как наши характеры дополняли друг друга. Вывести его из равновесия было невозможно. За репетицию более десяти слов он не произносил. Его уравновешенность действовала на меня целительно». Но спокойствие это было внешним: «Только со стороны может казаться, что он абсолютно не эмоционален, однако достаточно посмотреть записи “Кармен” с его участием, чтобы увидеть, какие страсти кипят у него в душе», – говорил о своем театральном репетиторе Николай Цискаридзе.

В 1977 году Фадеечев ушел со сцены в педагоги, а с 1974 года партию Хозе стал исполнять Александр Годунов – прекрасный, как скандинавский бог. Но вот насколько он, светловолосый и такой красивый, соответствовал образу Хозе, каждый зритель волен решить сам. В знаменитом фильме-балете, снятом в 1978 году, Хозе танцует именно Годунов. После того, как он с громким скандалом остался в Штатах в 1979 году, много лет с Плисецкой танцевал Виктор Барыкин.

– Вы же в «Кармен-сюите» были сначала Коррехидором, а потом…

– Хозе. Когда Саша Годунов остался, я потом лет десять танцевал Хозе. И, танцуя с ней… Своей аурой, настроением, глазами… настолько она втягивала тебя в контакт, что это было просто… мурашки по коже.

– У Майи Михайловны было такое замечательное долголетие, ни у одного из ее партнеров такого не было. Конечно, в голову сразу приходит Нуриев с Марго Фонтейн. Это действительно так хорошо смотрится? Действительно молодой партнер помогает партнерше?

– Понимаете… Да, молодой партнер, конечно же, такую кровь живую пускает, и для балерины… Что сошлось хорошо – что Кармен гораздо опытнее, чем Хозе.

– По сценарию.

– И по сценарию, и по образу – по всему. Она опытнее, поэтому для нее это был мальчишка, которым она заинтересовалась. И мне это было интересно, потому что новые чувства вызывало: интересная женщина, которая начинает тебя раскручивать, заводить… Это забавно. Забавная такая история. И здесь просто сошлось.

…Ну что ты, как будто говорит Кармен сгорающему от ревности Хозе, ну что ты, глупыш! Посмотри на меня. Улыбается, хохочет над ним, чертовка, – может быть, ему действительно показалось? Может быть, эта женщина – своевольная, вольная, желанная – все-таки его? Останется с ним?

В отличие от Кармен, сама Плисецкая очень ценила верных людей, «своих». Барыкин говорит:

– Недаром же спектакль «Кармен-сюита» сколько лет танцевался в одном составе. Это был Николай Борисович (Фадеечев), но он ушел на пенсию, это был Сережа Радченко, который до конца дней