Доверься мне - Бекка Мак

во-первых, я думаю, что Картер буквально выбьет мою дверь, если я попытаюсь порвать с ним. Во-вторых, нет. Ни за что. Он мне нравится, он у меня есть, я хочу оставить его себе.

Я должна сказать ему об этом. Картеру, а не Джереми. Потому что весь день я была в состоянии аффекта, Кара отвлекала меня от фотографий и бессмысленных статей, а потом я пришла сюда. У нас не было возможности поговорить, и я знаю, что он беспокоится обо мне.

Джереми загружает тарелки в посудомоечную машину и захлопывает ее. Она с грохотом открывается, и я хмыкаю. Взгляд, который он бросает на меня из-за плеча — девять из десяти по шкале угрозы.

Кристин трогает меня за руку.

— Не волнуйся. Я не позволю ему причинить тебе вред, — ее голос понижается. — А Картер Беккет такой сексуальный. Мне нужны все подробности, — она выпучивает свои голубые глаза, и тыкает языком внутри щеки. — Все.

— Крис! — мы подпрыгиваем от громкого голоса. — Ну же! Нет! Ты должна быть на моей стороне! — он размахивает руками. Он в отчаянии. Я прикусываю губу, чтобы не рассмеяться.

— Я всегда на твоей стороне, милый.

— Спасибо…

— Но здесь нет сторон, — продолжает Кристин. — Оливия — взрослый человек. Она может встречаться с кем захочет.

— Ты что, бл… — его глаза скользят к дочери, чей широкий взгляд мечется между нами тремя, — блин, издеваешься? Ей будет больно, — он машет рукой в мою сторону. — Я имею в виду буквально твоя… эээ… штучка будет болеть. Он, наверное, заразил тебя гонореей или еще чем-нибудь.

Я морщусь, опускаясь немного ниже со своего стула. Я не могу винить Джереми за то, что он так думает. Я говорила то же самое, когда мы с Картером только познакомились. Я собираюсь сказать ему, что Картер чист, но потом понимаю, что мне не оправдываться перед братом.

— Я не собираюсь заканчивать наши отношения из-за твоего неодобрения, Джереми.

Оттолкнувшись от стола, я вытаскиваю племянника из стульчика, в котором он прыгает, и крепко обнимаю его. Он такой пухлячок, всегда голодный, даже сейчас пытается запихнуть кулачок в рот.

— Хочешь, чтобы я его покормила? — спрашиваю я Кристин. Задирая рубашку Джема, я щекочу его пухлый живот, а затем даю ему большую, только что вымытую малину. Он хихикает как сумасшедший, слюна течет у него изо рта.

— Это было бы здорово, Лив, спасибо. Его бутылочка в холодильнике, если хочешь…

— Нет, — Джереми вырывает Джема из моих рук и кладет его на колени Кристин. Она выглядит раздраженной, и когда он отворачивается от нее, она проводит пальцем по шее, глядя на его затылок. Я ее люблю. — Ты не будешь использовать моего сына, чтобы отвлечь меня от того факта, что ты встречаешься с самым большим в мире бабником.

Аланна сморщила нос.

— Что такое бабник, папа?

— Это парень тети Олли, милая, — он злорадствующее улыбается мне, и гладит Аланну по голове.

— Он не такой, — я скрещиваю руки на груди. — Уже нет. Он изменился.

Джереми смеется. Это один из тех смешков, будто он не может поверить, что ему вообще приходится вести этот разговор со мной. Он медленно проводит обеими руками по своему лицу. — Ты же не можешь искренне верить в то, что ты — девушка, ради которой Картер Беккет изменится.

Это ехидное замечание пронзает мою грудную клетку. Его намерения могут быть безобидными, но чувствую я совсем другое. Прямо сейчас мой родной брат лишь напоминает о той статье. О той, в которой задается вопрос, достаточно ли меня для Картера. О той самой статье, которую Кара считает полной чушью и только убедила меня в этом.

Я прочищаю горло и тянусь к голове Аланны, целую ее, прежде чем подойти к племяннику и невестке.

— Ну, это конечно весело, слушать, как мой родной брат считает, что я недостаточно хороша для такого мужчины, как Картер Беккет, но думаю, мне пора.

— О, Лив, перестань. Я не это имел в виду.

— Ты именно это и имел в виду, — тихо говорю я, пытаясь скрыть обиду.

Кристин стоит, держа Джема на одном бедре, вцепившись в рубашку Джереми.

— Ты ведешь себя как мудак. Извинись сейчас же перед сестрой или найди другое место для ночлега.

— Ты можешь спать со мной, папочка! — возбужденно кричит Аланна. Она нахмуривается и ставит руки на бедра. — Но только после того, как ты извинишься перед тетей Олли.

Джереми идет за мной к входной двери, топая за мной своими огромными ступнями.

— Олли, перестань. Я не имел в виду, что ты недостаточно хороша.

— Это то, что ты сказал. И в статье тоже так написано, — моя нижняя губа дрожит, хотя я пытаюсь ее сдержать. Джереми всегда плохо справлялся с моими слезами. Вот почему его руки резко поднимаются вверх, ведь он отчаянно пытается остановить мои рыдания до того, как они начнутся.

— Нет, нет, нет, нет! Оливия, нет. Тебя достаточно! Ты даже слишком хороша! Слишком! — он запрокидывает голову назад и стонет от моих слезящихся глаз. Не буду врать, я могу их сейчас остановить, когда вижу, как он страдает, но все же я позволяю им свободно течь, просто чтобы слегка надавить ему на жалость. — Олли. Черт.

Его руки обхватывают меня, притягивая к себе, и он раскачивает нас из стороны в сторону. Я прячу свою победную ухмылку у него на груди.

— Он делает меня счастливой, Джер, — отстранившись, я вытираю наигранные слезы.

— Я хочу, чтобы ты была счастлива. Хочу, Олли. Но я не хочу, чтобы тебе было больно.

— Я большая девочка. Я справлюсь, — сто процентов не справлюсь, если он причинит мне боль. Но я учусь доверять ему, верить, что его намерения чисты.

— Ты уверена, что он тебе нравится? Если есть хоть капля сомнений…

— Он мне нравится. Очень. Ни капли сомнений. Ни одной.

Он пробегает взглядом по моему лицу, прежде чем кивает.

— Ладно. Хорошо. Я дам ему шанс, — он берет меня за руку и тянет за собой. — А теперь прекрати нести чушь про то, что ты уезжаешь. Твоего племянника нужно покормить.

Хихикая, я проскакиваю обратно через гостиную, забираю Джема из рук Кристин и целую его милый маленький носик.

Аланна обнимает меня за талию. — Не могу поверить, что моя тетя встречается с Картером Беккетом. Все девчонки в команде обзавидуются.

Из-за хоккейного матча она ложится спать гораздо позже, чем положено семилетнему ребенку. Джереми провожает меня до двери, и вручает мне свою майку гадюк, ту самую, на которой написана фамилия Картера.

— Что, блин, ты хочешь,