Сектант - Константин Костинов

Решено. Чернила.

Кстати, и рынок сбыта определен. Отдел образования, отдел закупок. Или как там он сейчас называется.

План действий на остаток дня.

Первое – найти химика.

Второе – зайти на рынок, узнать цену анилиновых чернил.

Третье – найти отдел образования.

Четвертое – вечером, если будет время и силы, узнать у тети Тани адрес ближайшей колдуньи. Наверняка есть какая-нибудь бабка-гадалка.

И последнее…

Если все-таки останется время…

Зайти к Зое.

Вдруг она не откажется пойти в ресторан с будущим владельцем чернильной фабрики?

Пусть и фальшивым?

Примерно в течение месяца, пока не будут обналичены деньги и проверены все здешние колдуны и ведьмы, придется играть эту роль. Даже для Зои.

* * *

Химика Сергей нашел в тот же день достаточно быстро. И на этом все застопорилось.

Как правильно рассчитал Сергей, в городе были учебные заведения – в основном техникумы, а в них соответственно преподавали химию и были преподаватели-химики.

Опросив тетю Таню, Сергей выбрал для поисков педагогический техникум, рассудив, что там выше вероятность найти химика, чем, скажем, в сельскохозяйственном или землеустроительном.

Техникум находился за рекой Большой, на языколомной улице Карла Либкнехта, которую все называли по-старому – Покровской, в высоком двухэтажном здании – низ каменный, верх деревянный, с резными наличниками. Дом напоминал, скорее, не техникум (Сергей привык, что техникумы располагаются в мрачных серо-бетонных зданиях), а жилище волшебника из сказки.

Было уже тихо – четвертый час дня все-таки, хотя несколько то ли взрослых студентов, то ли молодых преподавателей еще блуждали по коридорам. На вопрос Сергея о химике его послали к товарищу Кузнецову, который «пока занят, подождите немного».

Пока товарищ Кузнецов освобождался, Сергей разговорился со студентом, выказав удивление внешним видом здания. Выяснилось, что оно было построено еще до революции, в нем находился Песковский учительский институт. После революции он закрылся, однако уже в 1919 году был открыт Институт народного образования, в этом же здании…

В этом месте Сергей подумал, что здешние большевики все-таки сумасшедшие. В девятнадцатом году, в разгар войны, открывать институты для учителей! Вот на кой им это было нужно?

Институт два года назад был преобразован в техникум, однако преподаватели надеются, что когда-нибудь ему опять присвоят статус института, а там, чем черт не шутит, и университета.

При слове «черт» Сергея передернуло. До сих пор нервная реакция, хотя, казалось бы, из деревни убрался…

Собеседник с гордостью уточнил, что, в отличие от других учебных заведений, педтехникум – бесплатный. Сергей удивился, все-таки о бесплатности образования в СССР ему было известно, но потом подумал, что это второй недостаток либерализма здешних большевиков. С первым – уличной преступностью – он уже сталкивался.

Чтобы определить возможный объем поставок чернил, Сергей спросил о количестве школ и учеников в Пескове, но тут вышел товарищ Кузнецов – вполне себе пожилой человек в солидном сером костюме, собеседник заторопился, и Сергей узнал только, что всего в губернии около полутора тысяч школ и девяносто тысяч учеников. Ого, вот это рынок! В девять раз больше расчетного.

Сто восемьдесят тысяч. Сергей мысленно потер руки.

Товарищ Кузнецов торопился, однако уделил Сергею пару минут. Узнав, что ему нужна консультация по некоему неназванному химическому вопросу, он послал Сергея по адресу к одному из преподавателей, профессору, еще дореволюционному, Федору Федоровичу Крещенскому.

Фамилия вызвала у Сергея ассоциации с морозами.

Жил профессор не так уж далеко, поэтому вскоре Сергей стоял у филенчатой двери парадного подъезда, покрытой облупившейся коричневой краской и забитой гвоздями, судя по всему, ровно седьмого ноября семнадцатого года. Пришлось обходить дом вокруг и подниматься на второй этаж по узкой и темной лестнице черного хода.

Дверь в квартиру, в отличие от подъездной, была аккуратно выкрашена темной краской, на косяке – черная полусфера электрического звонка с белой кнопкой-пипочкой.

Сергей мысленно вычеркнул еще одну строку из своего списка изобретений и позвонил.

– Кто там? – раздался из-за двери дребезжащий старческий голосок.

Сергей заподозрил, что над ним подшутили, послав к выжившему из ума дедушке.

– Я ищу профессора Крещенского, для консультации по химическому вопросу.

За дверью промолчали. Сергей подождал.

Молчание.

– Извините…

Молчание.

Точно, подшутили…

– Извините!

– Проходите.

Дверь раскрылась неожиданно. Из-за нее выглянул… выглянула сухонькая старушка.

Фух… Это не профессор. Жена, может, домработница… хотя при большевиках не было домработниц… При наших большевиках. А при здешних вполне могут и быть.

Сергей прошел внутрь. Узкий темный коридор, слева на стене – огромное зеркало, справа – вешалка из оленьих рогов, на отполированных остриях которых висит пальто.

Шлеп! Старушка опустила перед Сергеем тапочки. Он опустился на колено и принялся расшнуровывать берцы. Домработница (или все-таки жена?) смотрела на него с явным недовольством.

– Проходите, профессор в кабинете, – прошелестела старушка и скрылась за дверью за вешалкой.

Сергей осторожно шагнул вперед, коридор круто изгибался влево, сразу за поворотом виднелась приоткрытая застекленная дверь. Вышинский шагнул еще и увидел себя в зеркале. Уверенность упала до минимума: отражавшийся в зеркале волосатый, бородатый парень в джинсовом костюме и тапочках смотрелся на блестящем паркете квартиры дореволюционного профессора инородным телом. Этакая заноза в реальности…

Сергей вздохнул. Мало ли что решимости нет…

В кабинет профессора вошел уверенный в себе, деловитый молодой человек.

– Здравствуйте, Федор Федорович.

Профессор Крещенский до крайности напоминал каноничного Санта-Клауса. Огромная лысина, обрамленная пушистым седым венчиком, широкая белая борода, кустистые брови, круглые очки на кончике носа-картофелины… Разве что одет не в красный тулуп с широким поясом, а в светлый свитер.

– Здравствуйте, молодой человек.

Вот взгляд не напоминал ни о Санте, ни о Рождестве вообще. Приходили на ум только крещенские морозы. Холодный, колючий взгляд.

– С чем пожаловали?

– Меня зовут Сергей Вышинский…

– Простите, а батюшку вашего как звали?

– Аркадий. – Сергей чуть не спросил, не знал ли профессор отца.