Птицы - Владимир Торин

был странным человеком, со своим причудливым виденьем жизни, да и Финча он не воспринимал как ребенка, которому вдруг захотелось поиграть со спичками.

Старый штурман отреагировал примерно так, как Финч и ожидал: пожал плечами, почесал затылок и кивнул, словно к нему едва ли не каждый день заходили мальчишки с вопросами о револьверах.

– Да, был у меня револьвер. А зачем тебе?

– В Горри объявился убийца, – сказал Финч. – Он рыскает где-то неподалеку и, кажется, точит на меня зуб.

Старик понимающе покивал и проворчал:

– Ох уж эти убийцы! Все им неймется!

После чего пропустил Финча в дирижабль и, кряхтя, принялся рыться в одном из ящиков. Попутно он, разумеется, тут же затянул историю о былых «жарких» деньках, когда жизнь зависела только от смелости, хитрости и решительности.

– За нами с капитаном Борганом постоянно гонялись вражеские убийцы! – сказал он с печалью в голосе, видимо, из-за того, что больше не гоняются. Судя по всему, убийцы были неотъемлемой частью приятной его сердцу ностальгии. – И ни одному из них так и не удалось сделать свое коварное дело. Капитан был словно неуязвим для пуль, а мою шкуру за всю войну столько раз дырявили, что однажды это стало рутиной. После шестьдесят четвертой дырки я перестал считать. Ага! Вот же ты, старый пройдоха!

Мистер Хэмм достал из ящика сверток и бережно развернул пожелтевшую от времени газету. Внутри оказался небольшой револьвер, который походил на робкого сиротку, испуганно выглядывающего из-за угла, а не на грозное оружие. Короткий, словно неуверенный в себе ствол, скромная потертая рукоятка, застенчивый барабан, грустный курок и спусковой крючок, будто умоляющий не давить на него слишком сильно. В своей жизни Финч видел не очень много револьверов. По сути, он видел только один – в руках у Кэрри, но искренне был уверен, что оружие должно вызывать хоть сколько-то уважения и внушать страх. Он был несколько разочарован.

– Мой старый друг, – гордо сообщил штурман. – Марка «Деклан», тридцать восьмой калибр, барабан на пять патронов. Ни разу меня не подвел.

– Оно умеет стрелять? – с сомнением спросил Финч.

– Малыш превосходно это делает. – Старик заглянул в барабан. – Но у меня только один патрон остался.

– Только один? – Финч погрустнел. Кажется, его шансы выжить резко сократились в пять раз.

– Ну да, – кивнул старый штурман. – Но на одного убийцу хватит. Главное, как следует прицелиться…

…Вот так Финч и обзавелся револьвером. Не сказать что он стал чувствовать себя намного увереннее, но все же мысль о том, что теперь убийцу от него отделяет хотя бы одна пуля, несколько утешала и давала робкую надежду.

Вернувшись домой, он запер дверь в квартире на все замки, проверил щеколды на окнах, задернул шторы и погасил свет.

Логично предположив, что убийца тут же отправится к нему в спальню, чтобы застать свою жертву беспечно спящей, Финч разместил подушки таким образом, чтобы они напоминали лежащую фигуру, и накрыл их одеялом. После чего забрался под кровать. Там его обнаружат, только если будут намеренно искать, и то не сразу. И в этом случае он был готов.

Финч затаился. Поползли часы ожидания…

Время от времени он засыпал, убаюканный тишиной квартиры, но сон его был кратковременным, нервным и рваным. Ему снилось что-то непонятное и странное: погони по вертикальным стенам домов, преследования в метели и беготня по крышам. Когда он просыпался, осторожно выглядывал из-под кровати и вслушивался: не бродит ли кто по квартире, не скрипят ли половицы. Финч так живо представлял все особенности и оттенки звука несуществующих шагов, что уже даже почти-почти слышал их. Порой ему казалось, что в гостиной, коридоре или в дедушкиной комнате кто-то ходит, но всякий раз неизменно оказывалось, что там никого нет.

Ближе к утру Финч уже практически перестал различать, что правда, а что он придумал. То и дело Финч ловил себя на том, что видит во тьме чьи-то ноги в брюках и башмаках, снующие мимо кровати. Были ли эти ноги на самом деле? Или их создал его страх? И все же обрывочный здравый смысл, неизвестно откуда взявшийся, убеждал, что в его комнату никто не входил: ни через дверь, ни через окно.

В какой-то момент, решив, что с него достаточно подкроватной засады, Финч вылез наружу, бесшумно переместился в гостиную и спрятался за дедушкиным креслом. Он не строил догадки о том, что будет дальше, не просчитывал никакие варианты, не задумывался о том, сколько ему так сидеть. Он просто ждал. Ждал убийцу…

За окном рассвело, и гостиная наполнилась бледным утренним светом. К станции подошел трамвай. У дома остановился трофф, и по его неуместно приветливому гудку Финч понял, что это мистер Дьюи привез почту.

Постепенно Финчем овладело премерзкое состояние, когда в вое ветра за окном слышится голос, а тени по углам оживают и начинают плести интриги. Каждый шорох – подлинный или мнимый – заставлял Финча застывать и вслушиваться.

И без того незавидное положение Финча ухудшал голод. Живот сводило – и неудивительно, ведь последнее, что он ел, – это пирожное в кофейне.

«Нужно что-то поесть, а то я умру здесь, за креслом, и Кэрри уже не сможет взять меня тепленьким. Потому что я буду холодненьким…» – подумал Финч, вот только высовываться было очень страшно.

Еще едва ли не час мальчик убеждал себя, что ничего ужасного не произойдет, если он отправится на кухню. Ему просто нужно выбраться из укрытия, преодолеть несколько шагов по гостиной, еще парочку мимо прихожей, а там и дверь кухни! За это время вряд ли кто-то успеет его убить. Даже Кэрри.

Наконец он собрал волю в кулак, вылез из-за кресла и на цыпочках двинулся к кухне. По пути с ним и правда ничего страшного не случилось. Достав из буфета консервную банку с тушеным кроликом, он открыл ее и даже не заметил, как опустошил. А следом, стараясь не шуршать оберткой, съел и печенье, остававшееся в пачке.

Когда последнее печенье переместилось в Финча, он направился обратно в гостиную, и тогда-то в прихожей его и остановил тот самый стук в дверь…

– Кто там?! Отвечайте! Или я буду стрелять! У меня… у меня есть револьвер!

Угроза подействовала. Незваный гость явно не хотел быть застреленным.

– Это я, Арабелла! – ответил знакомый голос.

«Или не слишком-то и знакомый? – подумал Финч. – Кто знает, может, это Кэрри мастерски подражает голосу курносой рыжей зазнайки?! А что, он на такое был бы горазд!»

– И откуда это у тебя револьвер? – продолжили из-за двери. – Нет у тебя никакого револьвера, маленький врун!

– А вот и есть! – бросил Финч. Его оскорбило до глубины души неверие человека за дверью в то, что он вооружен и к нему лучше не соваться со всякими глупыми вопросами и убийствами.

– Ну да! – ехидно воскликнул обладатель голоса Арабеллы. – И откуда бы ему взяться?!

– Мне мистер Хэмм дал! – непонятно зачем признался Финч. – У него остался со времен войны!

– Нет, ну он точно из ума выжил! – возмутились из-за дверей. – Я еще понимаю безвредные аппараты для дыхания! Но дать ребенку револьвер?!

– Никакой я не ребенок! – воскликнул Финч, но ворчание с этажа продолжалось:

– Может, он бы еще тебе свою бомбу дал?

Финч поморщился. Это был не Кэрри. За дверью действительно стояла Арабелла. Откуда бы Кэрри узнал об аппаратах для дыхания или о бомбе мистера Хэмма? Да и вообще, так занудно и высокомерно ворчать могла только одна на всем свете девчонка. Кэрри точно был выше этого.

И все же вентили страхов и подозрений были в голове Финча уже как следует откручены. Он решил удостовериться на всякий случай:

– Если ты и есть гадкая рыжая Арабелла Джей из девятой квартиры, – начал мальчик, – то откуда ты знаешь, что я дома? А не в гремлинском приюте, куда меня чуть не упекли! Из-за тебя!

– Только что узнала! Я спустилась за почтой, и там миссис Поуп как раз жаловалась мистеру Дьюи, что в наше время ни на кого нельзя полагаться, даже на якобы надежных приютских ищеек, ведь они отпускают таких зловредных беспризорников, как Финч из двенадцатой квартиры.

Это звучало правдоподобно и вполне в духе миссис Поуп. Больше сомнений не оставалось: за дверью стояла Арабелла. И тем не менее миндальничать с этой подлой предательницей он не собирался. Финч нехотя опустил револьвер, искренне жалея, что он не кто-то там, а джентльмен и не может выстрелить в эту рыжую через дверь. Несмотря на то, что она это заслужила.

– Убирайся! – велел он. – Не хочу с тобой разговаривать!

– Никуда я не уйду! – упрямо ответила Арабелла. – Впусти меня!

– Не впущу! Из-за тебя меня чуть