До встречи в раю - Сергей Дышев

Командир несуществующего полка подполковник Лаврентьев, разумеется, находился тут же, в нескольких шагах, ожидая, когда до него дойдет очередь. О прибытии десанта ему сообщили всего лишь за час, и он уже не знал, радоваться ему или скрежетать зубами от горькой досады.

Наконец коротышка повернулся к Лаврентьеву. Погоны его были пустыми, но подполковник прекрасно знал, что звание у невысокого гостя генеральское.

— Командир бывшего полка подполковник Лаврентьев.

Чемоданов дернул уголком рта.

— Бывший командир полка Лаврентьев! Существенная разница, не правда ли?

— Сверху виднее, — ответил Лаврентьев, чувствуя, как накатило опустошение и одновременно странное облегчение.

— Вышла небольшая накладочка. Полк не расформировывается, а продолжает выполнять свои задачи. Для этого и пополнение прибыло. Единственное, что аккуратно срезается верхушечка, — разъяснил ситуацию генерал и усмехнулся собственной остроте. — Так что можете успокоить своих офицеров.

— Они спокойны. Я эту чушь им не говорил.

— Это была не чушь! — резко отреагировал Чемоданов, но развивать мысль не стал. — Стройте офицеров. Я им доведу приказ о вашем отстранении от должности.

Лаврентьев повернулся к безмолвному Штукину:

— Гена, построй полк. Я здесь больше не командую.

Майор кивнул.

— Становись! — скомандовал он тусклым голосом.

И три десятка офицеров и прапорщиков, которые с усталым безразличием наблюдали за происходящим, выстроились в одну шеренгу. Чемоданов вразвалку прошел вдоль строя, орлиным взором щупая бронзоволицых среднеазиатцев.

— А где мой племянничек? — недоуменно спросил он. — Где рядовой Чемоданов?

— В столовой! — машинально ответил Штукин. — Прапорщик Евстигнеев! Сюда его! Молнией!

Никогда еще рядовой Чемоданаев не передвигался так быстро по поверхности нашей планеты. Армейские шлепанцы мешали ему делать быстрые шаги, задники их щелкали по голым пяткам, доставляя ощутимое неудобство. Но воин понимал, что на сей раз надо постараться: случилось событие из ряда вон выходящее — его хочет видеть московский генерал.

Он приблизился к человеку с малиновым лицом и замер перед ним. Прибывший гость не показался ему, и Чемоданаев пожалел, что так опрометчиво торопился.

А генерал нахмурился, пожевал сизыми губами и пробормотал:

— Странно, почему он такой чернявый? Проклятые монголо-татары… — Он заметно расстроился. — Твой отец кто?

— Кяризчи, — ответил Чемоданаев, думая, как бы быстрее смыться от коротышки.

— Кто? — не понял генерал.

Солдат повторил и пояснил:

— Дырки делает в земле. Для воды…

— А дед кто?

— И дед — кяризчи…

Генерал вздохнул, повернулся к капитану, еще более малорослому, чем он сам.

— Давай…

Тот протянул коробочку. Генерал взял из нее что-то блестящее и тусклым голосом произнес:

— Соответствующим указом за успехи и смелость, выдержку, героизм орденом «За особое мужество» награждается рядовой Чемоданов. Держи… сынок. Молодец!

— Ну и чудеса! — выдохнул кто-то в строю.

— На этом приятная часть заканчивается, — объявил генерал.

Лаврентьев шагнул вперед.

— Я представлял к наградам своих офицеров. Прошло полгода…

— Представления рассматриваются! — резко оборвал подполковника Чемоданов. — Прежде всего мы должны отмечать заслуги солдат, ибо на их плечах лежит основная тяжесть военных испытаний.

«Однофамилец» же опять повернулся к адъютанту, тот живо протянул приготовленную бумагу. Мелькнули штампы и блеклая, словно след от грязного стакана, печать.

— При-иказ… — неожиданно зевнул генерал. — За грубые нарушения исполнительской дисциплины, фактическое самоустранение от командования вверенным полком, что привело к захвату воинской части уголовно-психическим элементом, разграблению вооружения и воинского имущества, отстранить подполковника Лаврентьева от должности командира сто тринадцатого мотострелкового полка… И это не все. По факту этих вопиющих безобразий военной прокуратурой заведено уголовное дело… Временно исполняющим обязанности командира полка назначается начальник штаба майор Штукин!

— Я не готов исполнять эти обязанности! — тут же отреагировал Штукин.

— Как? — искренне изумился генерал и коротко бросил: — Стул!

— Я не созрел! Если подполковник Лаврентьев не справился, то я и подавно не сумею.

— Это что, бунт? Да вы понимаете, что говорите?

— Да какой бунт, товарищ генерал! Мы здесь тихие. Просто я не справлюсь, о чем могу донести в рапорте.

Чемоданов заметно растерялся:

— Ну а кто будет командовать? Кто тут еще замы командира полка?

— А нету больше, — заметил Лаврентьев и развел руками.

— Но ведь назначали! — заревел Чемоданов. Лицо его стало еще темней, чем у единственного солдата полка.

— Видно, в пути затерялись, — с наигранной досадой пояснил Лаврентьев. — А вы сами попробуйте покомандовать, товарищ генерал. У вас точно должно получиться.

Чемоданов от такого обращения подскочил на месте и в следующее мгновение, сделав неуловимый прыжок, очутился рядом с вольнодумцем-подполковником, ухватил его за грудки, порывисто вздохнул и отпустил. Не удержал.

— А можно я попробую? — вдруг раздался девичий голосок.

Все обернулись. Ольга стояла с независимым видом, в потертой камуфляжке, с задранным носиком.

— Где стул? — тяжко спросил Чемоданов.

— Здесь, товарищ генерал! — бодро доложил капитан и водрузил стул перед строем.

Чемоданов тут же грузно опустился, перевел дух.

— Я, дочка, уже слишком лысый, чтобы реагировать на такой юмор… — Он снял шапку с козырьком и вытер платком белоснежную лысину. — Мужчины не хотят руководить полком! Когда я был таким молодым, как вы, то считал за счастье взять на себя ответственность. Какая возможность отличиться!.. Ну а вы, товарищ капитан, — ткнул он рукой в сторону Козлова. — У вас достаточно образцовый внешний вид.

— Не, не созрел! — поспешно отреагировал начальник разведки и покраснел.

— Чудеса! Никто не хочет попробовать… временно… в роли командира части?

— Я хачу! Можно? — послышался голос с акцентом. Это Чемоданаев шел по малой нужде да заслушался. Он уже нацепил орден на грудь и подумывал о военной карьере.

Генерал молниеносно приказал себе ничему больше не удивляться.

— А, это ты… Справишься ли, сынок?

— Канещно… Командоват чо — трюдно? Начальник сказаль — все зашустрили, как электровеник!