Гром небесный. Дерево, увитое плющом. Терновая обитель - Мэри Стюарт

Я не мешала ей говорить. Я стояла, прислонившись лбом к стеклу и наблюдая за фарами машин внизу, а невыразительный тихий голос все тек и словно заполнял всю комнату. Внезапно на меня навалилась такая усталость, что не было сил даже останавливать этот монотонный поток.

Мисс Дермотт вкратце пересказала мне основные события истории семьи за последние годы. У старого Мэтью Уинслоу (сказала она) было два сына, а у старшего из них – единственная дочь, Аннабель, которая жила с родителями в Уайтскаре. Когда ей исполнилось четырнадцать, отец ее погиб от несчастного случая на тракторе, а мать, не прошло и года, умерла от пневмонии, оставив девочку сиротой на попечении деда. Тому тогда только-только стукнуло шестьдесят, но он уже довольно давно страдал от артрита и счел, что не сумеет управлять фермой в одиночку. Младший его сын за несколько лет до того погиб в битве за Британию, оставив вдову и дочку Жюли, одного месяца от роду. Мэтью Уинслоу немедленно пригласил невестку в Уайтскар, но она предпочла остаться в Лондоне, а через некоторое время вышла замуж вторично и вместе с маленькой дочкой уехала жить в Кению. Позже, лет в семь, Жюли отослали обратно в Англию учиться в школе. Зимние каникулы она проводила с родителями в Африке, но летние и весенние – у дедушки в Уайтскаре, который привыкла считать своим английским домом.

Со смерти старшего сына прошло какое-то время, и Мэтью Уинслоу надумал предложить кров и работу Коннору Уинслоу, единственному оставшемуся в живых родственнику-мужчине. У Мэтью Уинслоу был племянник, сын его младшего брата, который во времена старого Форреста работал у них в поместье объездчиком лошадей, но позже покинул Уайтскар и уехал в Ирландию на крупную коннозаводческую ферму в Голуэе. Там он женился на молодой вдове, миссис Дермотт, у которой была пятилетняя дочь Лиза. Через год на свет появился Коннор – и тут же стал баловнем обоих родителей и, как ни странно, сводной сестры, которая его обожала и даже не думала ревновать к матери, отдающей явное предпочтение красавчику-сыну. Однако этот надежный с виду и безмятежно-счастливый семейный кружок разбился вдребезги, когда Коннору исполнилось тринадцать лет. В один прекрасный день его отец сломал шею, объезжая дикого ирландского жеребца, а ровно через десять месяцев безутешная вдова благополучно вышла замуж в третий раз.

Юный Коннор вмиг оказался низведенным на задворки жизни матери, куда его смел с трона сперва неласковый отчим, а потом (очень скоро) еще более сильные притязания младших детей – сперва двоих мальчиков-близнецов, а чуть позже и второй дочери. Отец Кона не оставил никаких денег, и скоро стало совершенно очевидно, что отчим, а за ним и мать мальчика отнюдь не желают тратить время или же средства на отпрыска от прошлого брака. Оставалась только Лиза, а ей пришлось ничуть не лучше. Однако она, по крайней мере, могла чувствовать себя нужной: некрасивой и незамужней взрослой дочери всегда сыщется уйма работы в доме с тремя маленькими ребятишками.

Поэтому, когда Мэтью Уинслоу, двоюродный дедушка, о чьем существовании Коннор напрочь позабыл, вдруг возник буквально из ниоткуда и прислал письмо, приглашая девятнадцатилетнего Коннора обосноваться в Уайтскаре и выучиться управлять фермой, юноша полетел туда, как стрела из лука, позабыв даже толком попрощаться с родными или спросить у них позволения. Плакала ли Лиза после его отъезда – кто знает? Да и потом, ей всегда хватало работы по дому…

Неудивительно, что Кон появился в Уайтскаре с твердой решимостью завоевать себе место и остаться там, – решимостью, которая в самом скором времени переросла в определенные амбиции. Надежность. Богатства Уинслоу. Сам Уайтскар. На пути стояла лишь Аннабель, и Кон очень быстро пришел к мысли, что нечего ей стоять на пути. У него ушло очень немного времени на то, чтобы выяснить, что ферма, поддерживаемая довольно значительным личным доходом Мэтью Уинслоу, представляет собой весьма лакомый кусочек.

Итак, Коннор Уинслоу взялся за работу. Он быстро выучился всему, что от него требовалось, и очень скоро сумел сделаться незаменимым. Он как одержимый брался за любой труд, завоевывая себе уважение и даже восхищение медленных на подъем местных фермеров, которые поначалу были склонны считать смазливого ирландского паренька дорогостоящим капризом Мэтью, который способен пустить пыль в глаза, но быстро выдохнется. Кон доказал, что они ошибаются.

Сам же Мэтью, хотя на людях никогда не признавался в этом, питал те же самые сомнения, но Кон сперва рассеял его предубеждения, а потом продолжал приручать своего двоюродного дедушку, медленно и осторожно, «точно птичку на ветке» (как неожиданно образно выразилась Лиза). Однако как он ни очаровывал старика, но все равно в жизни не сумел бы очаровать его настолько, чтобы заполучить Уайтскар и вырвать наследство у Аннабель.

– Кон пытался, он сам признает, – сообщила Лиза. – Старик в нем души не чаял и не чает, но он, как все Уинслоу, упрям как черт. Если вбил себе что в голову, так уже не выбьет. Захотел, чтобы она получила все после него, – так тому и быть, а то, что она мертва, – в голосе Лизы звучала горечь, – ровным счетом ничего не меняет. Если старик называет черное белым, его уж не разубедишь. Понимаете, он просто не может ошибаться: как сказал, что она вернется, так слова назад не возьмет. Скорее умрет. В буквальном смысле слова. И в завещании он, разумеется, все оставит Аннабель, и начнется такая неразбериха, что потом сто лет не разобраться, да еще у нас есть основания полагать, будто запасной наследницей назначена Жюли. Хотя главное – мы ведь ничего не знаем наверняка. Он ни слова не говорит. Это же нечестно.

Она чуть помолчала. Я отвернулась от окна и теперь стояла, прислонившись плечом к ставню, но по-прежнему не глядела на мисс Дермотт и никак не реагировала на ее слова. Несколько секунд я чувствовала на себе ее взгляд, а потом она снова продолжила.

Хотя продолжать, собственно, было нечего. Следующий шаг Кона напрашивался сам собой. Раз уж Аннабель и Уайтскар идут в паре, он попытался заполучить обоих. На самом деле он совершенно искренне (по словам Лизы) влюбился в девушку, а поскольку союз их стал бы таким очевидным и приятным для всех заинтересованных лиц решением всех проблем, то старик, от души привязанный к обоим молодым людям, уже был на седьмом небе от счастья.

– Однако, – теперь Лиза слегка заколебалась и явственно начала осторожнее подбирать слова, – почему-то все пошло совсем не так. Не стану сейчас вдаваться в детали, да я их и сама почти не знаю, потому что в то время меня здесь не было, а Кон мало рассказывал об этом, но они жутко поссорились, а он говорит, она постоянно дразнила его и пыталась заставить ревновать, а это ведь с Коном так легко – у него бешеный темперамент. Ну вот, как-то вечером они страшно разругались. Не знаю, как уж вышло, но, думаю, Кон мог ляпнуть что-нибудь такое, что ее напугало, и она сразу же порвала с ним раз и навсегда, сказала, что не может оставаться в Уайтскаре, покуда он там, и все такое. А потом кинулась к дедушке. Кон сам не знает, что там между ними произошло, а если и знает, то мне не рассказывает. Но, само собой, старик пришел в ярость и ужасно расстроился, а уж он-то никогда не привык особенно следить, что говорит. В результате получился еще один грандиозный скандал, и в ту же ночь она сбежала, не оставив никому ни единого слова на прощание. Только записку дедушке, и все. И ничего Кону. Сказала лишь, что никогда не вернется. Ну разумеется, старик был слишком зол и упрям, чтобы хоть попытаться ее отыскать и уговорить, и Кону запретил. Кон втихомолку делал все, что мог, но не нашел никаких следов. Потом, через месяц, дедушка получил от нее письмо из Нью-Йорка. Там говорилось лишь, что с ней все хорошо, она получила работу у друзей и не собирается возвращаться в Англию. После этого – ничего, пока три года спустя кто-то не прислал мистеру Уинслоу вырезку из лос-анджелесской газеты с описанием несчастного случая, когда на каком-то деревенском перекрестке в автобус врезался поезд и погибло множество народа. Одной из них была «мисс Анна Уинслоу» с неизвестным адресом, проживающая в одной из городских гостиниц и, как полагают, родом из Англии. Мы навели справки, но результатов – никаких. Это вполне могла оказаться Аннабель. Естественно, после столь долгого отсутствия этого хватило, чтобы мы сочли ее мертвой. Скорее-то всего, она и впрямь умерла – или же действительно решила никогда не возвращаться, что в конечном итоге одно и то же. – Лиза помолчала. – Вот и все.