Гром небесный. Дерево, увитое плющом. Терновая обитель - Мэри Стюарт

– Кроме того, Лиза, – я звала ее и Кона по имени и привыкала называть Мэтью Уинслоу «дедушкой», – мне ведь не придется много писать. Главное – это дедушка, а ему писать не нужно. Что же касается банков, там нужна лишь моя подпись, а с ней, признайтесь, я справляюсь вполне хорошо. В любом случае за восемь лет подпись могла слегка измениться, это без труда объяснит любые легкие расхождения, всякий поймет.

Мы сидели вдвоем в гостиной другого пансиона – на этот раз большого здания в путанице деловых улиц к востоку от Хеймаркета. Я выехала из прежнего жилища на следующий же день после первой встречи с Лизой и по ее совету сняла эту комнату под именем Уинслоу.

– Потому что, – пояснила Лиза, – хотя я ни на миг не предполагаю, будто нас может увидеть вместе кто-нибудь, кто знает меня или знал Аннабель, если все же нас кто-нибудь увидит до вашего приезда в Уайтскар или если вдруг начнут наводить справки, то, по крайней мере, никто не сумеет выяснить, что Лизу Дермотт и Кона Уинслоу видели в обществе Мэри Грей как раз перед тем, как «Аннабель» вернулась домой, чтобы полакомиться упитанным тельцом.

– Похоже, вы на все сто уверены в этом упитанном тельце, – сухо заметила я. – Будем надеяться, вы правы. Вам придется быть совершенно откровенными со мной, вам обоим, рассказывая о реакции дедушки, когда он узнает, что я приезжаю. Если он проявит хоть легчайшее подозрение или сомнение, если хоть вскользь упомянет, что надо бы навести справки, – скажите мне, и…

– Мы еще раз все обдумаем, это ясно. Не воображаете же вы, будто мы будем проводить это расследование тщательно? Вы ведь знаете, мы о вас позаботимся. У нас нет выбора. Разоблачение бьет по обеим сторонам.

Я рассмеялась:

– Не думайте, будто я этого не понимаю! Возможности для взаимного шантажа безграничны и поистине завораживают.

Лиза улыбнулась своей обычной слабой, непонятной улыбкой.

– Вся суть как раз в том, что он взаимен, верно? – Она похлопала по книге, лежавшей на подлокотнике ее кресла. «Брэт Фаррар» сделался для нее настольным руководством всей нашей затеи. – В этой книге происходило то же самое… только у вас меньше причин для волнений, чем у здешнего самозванца. Вы ведь вернулись не для того, чтобы отнимать чье-то состояние, и вам легче придумать историю причины вашего бегства и возвращения, чтобы в ней сходились концы с концами.

– Правда? Знаете, Лиза, есть в этой истории одно место, где концы с концами не сходятся совершенно.

Мне показалось, будто моя собеседница насторожилась.

– Где?

– Ну, если только Кон не сумеет привести какие-либо крайне веские причины для той жуткой ссоры ночью, когда Аннабель пропала, я не могу поверить, что обычная ссора влюбленных, пусть даже самая сильная, заставила бы девушку сбежать из родного дома навсегда, пусть даже дедушка не принял бы ее сторону. Мне почему-то кажется, что скорее на дверь указали бы Кону.

Прежде чем мисс Дермотт ответила, прошло несколько секунд. Наконец она медленно произнесла:

– Думаю, Кон намерен рассказать вам в подробностях, что именно произошло, после того как он… когда узнает вас получше. Я сама не знаю всего, но уверена, что – как вы сказали? – концы с концами все-таки сходятся.

– Хорошо. Предоставим это Кону. По крайней мере, – бодро произнесла я, – мне можно расслабиться и рассказать правду о своих странствиях за границей. Правда – всегда, когда возможно… Никогда не было лучшего алиби. Давайте снова займемся делом, идет?

И мы в пятидесятый раз начали все сначала.

Мисс Дермотт, с ее упорядоченным умом и почти полным отсутствием воображения, была наилучшим возможным учителем для этой цели. Я не переставала изумляться ее терпению и почти немецкой усидчивости, а спокойная уверенность начала оказывать на меня свое действие. В обществе Лизы любые мои сомнения начинали казаться просто капризами, моральные колебания едва ли стоили хоть минутной мысли, опасения были совершенно безосновательными – туманами, что рассеиваются под ровным напором здравого смысла.

В эти вечерние занятия за время моего трехнедельного ученичества Лиза, взяв за modus operandi[45] методы, обрисованные в «Брэте Фарраре», вдалбливала в меня все факты касательно Уайтскара, его окрестностей и самого дома. И скоро, подобно герою-самозванцу из книги, я обнаружила, что не только увлечена, но даже захвачена предстоящими трудностями обмана. Все это было приключением, вызовом, и, твердила я себе (стараясь не задумываться, с какой долей самообмана), ведь вреда-то никакого и никому. Что же до Жюли… Но я не позволяла себе думать о Жюли. Я закрыла свои мысли перед будущим и сосредоточилась на теперешней задаче, соревнуясь с Лизой смекалкой день за днем, час за часом этих нескончаемых перекрестных допросов.

– Опишите гостиную… кухню… вашу спальню… Что ест на завтрак ваш дедушка? Как звали вашу мать? Цвет ее волос? Где стоял ее дом? В тот день, когда погиб ваш отец и в дом принесли эти известия, – где вы были? Пройдите из кухни на сеновал… Опишите садик перед домом. Что вы там посадили? Ваши любимые цветы? Оттенки? Еда? Имена лошадей, на которых вы катались на конюшнях у Форрестов? Собак? Вашего старого кота? Имя фермера в Низер-Шилдсе… главного скотника Уайтскара… конюха у Форрестов?.. Опишите миссис Форрест… ее мужа…

Но как правило, оживлять для меня действующих лиц нашей игры предоставлялось Кону.

Несколько раз (однажды, когда Лиза была со мной, но обычно в одиночку) ему удавалось выбраться из дома на часок-другой, пока его двоюродный дедушка отдыхал после обеда.

Первый раз он пришел, когда Лиза провела со мной уже пару часов. В тот день мы ждали его и прислушивались, не раздастся ли внизу, на тихой улочке, звук его автомобиля. Когда же наконец Кон вошел, я была всецело поглощена тем, что за чашкой чая описывала Лизе земли старого Форрест-холла, какими она описала их мне и как их могла бы вспоминать Аннабель – до того, как дом сгорел, а Форресты уехали за границу.

Я полностью сосредоточилась на своей задаче и не слыхала, чтобы кто-нибудь поднимался по ступенькам. Лишь внезапная перемена в бесстрастном, внимательном лице Лизы сказала мне, кто стоит в дверях.

Это она позвала: «Заходи» – прежде, чем я успела хотя бы повернуть голову, и это она вскочила на ноги, когда он вошел в комнату.

Тогда я поняла, почему мы не услышали машину. Должно быть, Кону пришлось немного пройтись от места, где он припарковался. Волосы и твидовый жакет его были в мелких капельках дождя.

Я впервые встретилась с ним после нашего странного столкновения у римской Стены и слегка побаивалась этой встречи, но, как оказалось, могла бы и не тревожиться. Он приветствовал меня с невозмутимым дружелюбием и той же безоговорочной уверенностью в моем желании сотрудничать с ними, которую я уже отмечала в его сестре.

Если мое приветствие прозвучало слегка робко, то это прошло незамеченным за восклицанием Лизы: