Не дерзи! - Хельга Дюран

– Что ты можешь мне сказать? – все еще дуясь спросила я.

Антон отпустил бочку и взялся за меня. За мои руки.

– Наша первая встреча, – начал Антон, мягко поглаживая большими пальцами рук по моим ладоням. – Которая для меня была первая. У шиномонтажа, – уточнил он. – Могла бы стать последней, если бы ты мне тогда не надерзила. А ты бы не стала этого делать, не поведи я себя, как мудак, на дороге. Понимаешь? – Соображала я плохо, поэтому просто кивнула, чтобы сойти за умную. – Я так был зол на тебя, а ты на меня, что мы на каждое действие друг друга искали противодействие. – Ну, тут я с ним была согласна, поэтому кивнула головой уже по-честному. – Я предлагаю начать наше знакомство заново! Я прощаю тебе все твои выходки, Настя, принимаю тебя такой, какая ты есть и буду любить тебя, что бы там не случилось в будущем!

Любить? Он сказал это слово? Вы тоже это слышали?

Я высвободила свои руки и прижала ладони к горящим щекам. Закрыла глаза, чтобы справиться с головокружением.

– Настюша, – ласково позвал меня Антон, и я открыла глаза. – Я люблю тебя, моя девочка! Дай еще один шанс нам обоим! Убегать от меня ты умеешь хорошо, но я сделаю все, чтобы ты бежала в обратную сторону. Ко мне. В мои объятия!

– Ох, Антон, – простонала я. – Я не могу так... Мне надо подумать...

Он пошарил в кармане брюк и вытащил оттуда то самое кольцо. Снова заставит его нацепить? Черт! Такой момент испортил!

– Это, – он поднес кольцо к моему носу. – Побудет пока у меня. Я не стану тебя торопить, Настя. Давай сделаем так: каждый день в десять вечера я буду ждать тебя в "Макдональдсе", где мы тогда с тобой ужинали. Если ты поверишь в то, что мы можем начать все сначала, без загонов, то придешь и примешь это кольцо, и скажешь мне "да".

– А если я не приду никогда? – с вызовом спросила я.

Слишком сладко и гладко он все говорит, вам не кажется?

– Тогда я приеду, закину тебя в багажник, и увезу на море, – лыбится Огнев. – И буду трахать под пальмой, у пальмы, на пальме, пока ты не передумаешь. Шучу, – добавлят он, но мне кажется, что ни хрена он не шутит.

– Хорошо, Антон, – вздыхаю я. – Я согласна на этот эксперимент.

– Я знал, что ты любишь эксперименты!

Огнев подхватывает меня за талию и спускает с бочки, ставя на пол.

– Я уже начал ждать, любимая! – заверяет меня Антон и подкрепляет свои слова поцелуем.

Пять лет и восемь дней спустя.

Я ждал Сатану в «Макдаке» восемь вечеров. Восемь сраных, мучительных вечеров. Когда каждая минута казалась мне нескончаемой. Когда я переводил взгляд с котлов на мобильник, на котором проверял уже не только время, но и сообщения или пропущенные звонки от Насти, но их не было. Все это время мы не созванивались и не виделись.

Я ежеминутно сдерживал себя, чтобы не выполнить свою угрозу насчет похищения девчонки. Я должен был выполнить свое обещание – жать ее в условленном месте, и я ждал. Я знал, что если выдержу, и она придет, то это уже будет серьезно и навсегда, а это и было моей целью.

Восемь дней достаточно, чтобы не просто подумать о нас с Настюшей, а осознать что было, что есть и что будет.

Без небольшой хитрости и коварства с моей стороны, конечно же, не обошлось. Я не мог просто сидеть, как мудак, и ждать у моря погоды.

Посылал своей любимой женщине ежеутренне кофе с солью и карамелью, как она любит и какую-нибудь плюшку к нему. В обед ей доставляли еду из ресторана, нормальную, как она любит, ничего диетического. А вечером я «дожимал» ее букетом цветов с запиской.

Записки писал собственноручно. Сочинять помогал сам Наполеон. Его письма к Жозефине мне понравились больше прочей романтической лабуды, что я нашел в интернете. Пришлось снова к нему обратиться и голову поебать. Настя же хотела романтики?

«Моя единственная Жозефина – вдали от тебя весь мир кажется мне пустыней, в которой я один... Ты овладела больше чем всей моей душой. Ты – единственный мой помысел; когда мне опостылевают докучные существа, называемые людьми, когда я готов проклясть жизнь, – тогда опускаю я руку на сердце: там покоится твое изображение; я смотрю на него, любовь для меня абсолютное счастье... Какими чарами сумела ты подчинить все мои способности и свести всю мою душевную жизнь к тебе одной? Жить для Жозефины! Вот история моей жизни...Умереть, не насладившись твоей любовью, – это адская мука, это верный образ полного уничтожения. Моя единственная подруга, избранная судьбою для совершения нам вместе тяжкого жизненного пути, – в тот день, когда твое сердце не будет больше мне принадлежать, – мир утратит для меня всю свою прелесть и соблазн.»

Я не знал, получает ли сопля мои передачки, работает ли она вообще, но я надеялся, что она все же прочтет мои писульки и посыпется. Да я сам посыпался, пока их на бумажку переписывал. Мог бы и сам сочинить, но на ум приходила одна похабщина и матерщина. Даже вперемешку с нежными и красивыми словами, звучало бы отвратно. А без мата все мое стремление и яркость чувств терялись.

И Настя пришла. Дошли письма. Приняла мое кольцо.

Теперь я любил не только пирожные, но и самого полководца. Феноменальный мужик.

Но вместо слов о любви, на которые я рассчитывал, девчонка напомнила мне, что я обещал ей помочь инвестировать деньги в акции.

Я так обрадовался, что она наконец-то решилась мне сдаться, что мне было плевать на то, что Настя решила вбухать все «свои» мои бабки в газ. Плевать, что ей там какой-то таксист напиздел про рост цен на топливо и прочее. Лишь бы только она снова не заартачилась.

Газ реально скаканул до небес. Я сожалел только о том, что не вложился тоже. Настя собрала свои дивиденды и пристроила рядом с СТО брата маленький гараж. Так у нее появился собственный бизнес.

Бизнес выглядел смешно, но сопля так им гордилась! Я даже не знаю, приносит ли он ей деньги. У меня не просит, значит, все заебись у нее там. Впрочем, с такими конскими ценами на услуги, как у нее, только идиот прогорит. А она у меня девочка умненькая.

Первое время трудно с ней было, конечно. Пропадала в своем гараже днями и ночами. Я злился, не без этого, но я помнил совет Александра. Чем бы дитя не тешилось... Настя не ныла, не жаловалась и я тоже.

Постепенно она стала как-то серьезней, спокойней. Может так собственный бизнес на нее повлиял, может замужество, а может, я просто привык к ней?

Потом беременность, роды. Дочка Светочка. Леночка только в планах пока.

Странно, что Настя не стала оспаривать имя для дочери. Сразу согласилась. Эта упрямица призналась мне в любви только в ЗАГСе. Представляете, на какой изжоге я до свадьбы сидел? Но зато в ее чувствах не сомневаюсь не на секунду. Настя редко произносит заветные три слова, это я по сто раз на дню ей о своей любви напоминаю.