Спасенный любовью - Дженнифер Эшли

Харт перевернул страницу — и замер. На глаза ему попалась статья, из которой следовало, что обнаружили логово фениев, подложивших бомбу на вокзале, и полиция во главе с инспектором Феллоузом совершила налет на их дом. Были произведены многочисленные аресты, и лондонцы теперь уверены, что на улицах опять станет спокойно.

Об этом написали утренние газеты, а событие произошло накануне вечером. Чрезвычайно важное событие, о котором Харт только сейчас узнал.

А что было бы, если бы он не отправился сегодня в паб? Так и жил бы у реки? Да, наверное… А весь остальной мир жил бы без него.

Харт снова и снова проверял себя. Он всегда стремился управлять миром, управлять людьми. Однако ценой ошибок — особенно с Элинор — он узнал, что не может переделать всех людей под себя. Но слишком многие позволяли ему это делать, и у него создавалась иллюзия, что он всесилен. И в конце концов он преуспел. Увы, слишком уж преуспел. В результате он стал очень похож на отца, на человека, которого всегда ненавидел. И при этом он был в высшей степени доволен собой, так как не применял по отношению к людям физического насилия. Но его слова и поступки не уступали в жестокости словам и поступкам его отца.

Элинор была права, упрекая его за жестокость по отношению к миссис Палмер. И не зря она боялась, что и с ней он будет таким же. А он мог бы, если бы она не выплеснула на него ушат холодной воды, тем самым образумив.

И теперь мир, которым он стремился управлять, продолжал свою веселую круговерть, решив, что его труп плавает где-то в Темзе.

Но ведь он, Харт, все-таки нашел свое счастье. С Элинор. Однако он решил продолжать служение своим безумным амбициям и забыл об Эл, полагая, что потом у него еще найдется для нее время.

О, какой же он дурак! Рив был прав. Глупо торчать день и ночь в четырех стенах, не имея возможности видеть, как растет твой мальчик. Свобода — вот что дороже всех серебряных тарелок и прекрасных дворцов.

А фабрика или парламент — какая разница? Все равно — в четырех стенах!

Ему нужно побыстрее увидеть Элинор. Надо забыться в ее объятиях и молить о прощении. Он ведь знал, почему послал ей цветок. Потому что боялся, что если она поверит в его смерть, то может обратиться за утешением к другому, к Дэвиду Флемингу, например. Ведь Элинор — красивая, молодая и теперь исключительно богатая вдова. И вскоре из чащи начнут выходить хищники…

Что ж, настало время вернуться домой!

Харт оторвал взгляд от газеты. А завсегдатаи паба продолжали беседовать и смеяться. И для них он, герцог Килморган, просто незнакомец, не более того. Впервые в жизни Харт Маккензи не имел совершенно никакой власти над людьми.

Да, не имел — и слава Богу!

Харт оставался в пабе с Ривом до самого закрытия; сидел он молча и спокойно, но чувства его бушевали. И он уже строил планы на будущее, на новую жизнь. И Килморган, конечно же, был наилучшим местом для такой жизни, для его, Харта, воскресения.

Рив распрощался со своими дружками, и они с Хартом направились в темноте к мосту Блэкфрайарз. Рив нетвердо держался на ногах.

В темном проходе Харту на плечо легла чья-то ладонь. Он резко развернулся и занес кулак для удара. Но его удар был искусно отбит сильной и ловкой рукой. И тут же глаза цвета односолодового виски пристально уставились на Харта.

А потом Йен Маккензи снова положил руку на плечо брата и тихо сказал:

— Я нашел тебя, нашел. — Он сдавил Харта в объятиях и прошептал: — Я всегда могу тебя найти.

— Идем со мной.

Элинор оторвала взгляд от стола в кабинете особняка на Гросвенор-сквер. В доме царила тишина, потому что вся семья, за исключением Йена и Бет, отбыла в Шотландию. И было очень поздно, так что Бет и дети уже спали.

— Боже правый… — пробормотала Элинор. — Ты еще не ложился?

Йен не удосужился ответить. И, протянув ей руку, повторил:

— Идем со мной.

Он тяжело дышал, и его глаза пылали. Йен не улыбался, но Элинор чувствовала, что он безумно рад.

— Нашел? — спросила она, поднимаясь.

— Идем со мной.

Молча кивнув и взяв шаль, Элинор последовала за Йеном.

Харт ждал в зловонной темноте у лодочного сарая. Ждал, слушая плеск Темзы, протекавшей неподалеку. Слишком много людей толпилось вблизи лодки Рива, пришвартованной ниже по Стрэнду. Даже несколько дружков Рива из паба наведались сегодня в гости, хотя было уже довольно поздно. Но у лодочного сарая было, как всегда, пустынно. Ночью тут можно было найти лишь крыс… и герцога Килморгана.

Харт видел, как они шли. Торопливо и безмолвно. Огромная фигура его брата пересекала Стрэнд, а рядом с ним — женщина в темной шали.

— Пожалуйста, чуть-чуть помедленнее, — донесся до него голос Элинор. — Камни такие скользкие, и я наступила… на какую-то гадость. Понимаю, что нельзя зажечь фонарь, — но Господи, неужели нельзя ступать, выбирая дорогу?

Йен не ответил. И шел так же быстро, держа Элинор за руку.

Тут Харт наконец вышел из тени лодочного сарая.

Элинор тотчас же выпустила руку Йена и замерла. Но уже в следующее мгновение она сорвалась с места и бросилась к мужу. Харт понимал, что должен оставаться в тени, но не мог не пойти навстречу — четыре шага, пять, шесть, семь…

И вот она перед ним. Он подхватил ее, оторвал от земли и закружил, прижавшись лицом к ее шее, вдыхая ее знакомый запах, ее тепло… Спасен! Он спасен! Сердце Харта радостно подпрыгнуло в груди.

Элинор зарыдала, и ее руки взлетели к его лицу. Она гладила его бороду, глядя на него с удивлением.

— Что случилось, Харт? Что с тобой случилось? Боже, ты выглядишь ужасно.

Сердце Элинор переполнилось счастьем. Харт был с ней, целый и невредимый. Цветок сказал ей, что с ним все в порядке, но ей нужно было к нему прикоснуться, чтобы в этом убедиться.

Она гладила его лицо и незнакомую бороду. Харт выглядел совсем иначе — и в то же время был прежним. Его глаза горели золотым огнем, одежда была грубой, и от него пахло рекой. Она обняла его и крепко к нему прижалась.

— Эл, — прошептал Харт, — моя Эл…

Он поцеловал ее в губы, и она ответила на его поцелуй со страстью и нежностью. А потом вдруг вырвалась из его объятий и ударила его в грудь кулачком.

— Харт, какого дьявола? Почему ты не давал о себе знать? Я не находила себе места от беспокойства и все ждала и ждала…

Он имел наглость удивиться. Что в общем-то было для него типично…

— Эл, я послал тебе сообщение. И я знаю, что ты видела его.

— Значит, ты наблюдал за мной?

— Нет, попросил кое-кого.

— Да, конечно… А как же иначе? Но тогда почему ты не устроил так, чтобы я могла написать тебе ответ? Я обошла весь парк в поисках человека, оставившего цветок, но тщетно. Никто ничего не видел.