Тварь - Владислав Выставной

«Оранжевые!» Те, что оказались в стороне от основных событий, успели спрятаться сами и укрыть свою проклятую установку. Теперь она работала — и он всем своим существом ощущал ее злую мощь. Что это за чертова штука, как она действует?!

Тут же понял: действовала она очень просто — била в него сквозь холм, сквозь землю, норовя задушить, разорвать изнутри, как те слепые собаки несчастного солдата. Сквозь боль и навалившееся отупение Бука ощутил: прямо из земли в него впился мощный энергетический разряд — вроде того, с каким ему уже не раз доводилось встречаться, той же природы, что и нитевидные «молнии», наполнявшие его тело. Только этот не был частью полуразумной силы, пронизывающей пространство Зоны. Это была грубая, тупая энергия из той самой установки, как оказалось — довольно хитроумной, чтобы ее разорвало…

— Чтоб ее разорвало… — задыхаясь, вслух пробормотал Бука. Это были не просто слова — это был призыв, приказ, требование. Он бился в радиоактивной пыли, не в силах подняться, но пытался ответить ударом на удар — хотя и не знал, что именно надо делать.

Трудно сказать — сумел ли он сам, на расстоянии, сжечь чертов прибор, сделала ли это та самая дружественная сила или же тот просто сгорел от запредельного напряжения.

Только все кончилось в один миг. И меньше чем через минуту под его крепкими пальцами оказалось хрипящее горло этого ненавистного гада, именовавшего себя «доктором Бахом». Бука навалился на него и яростно душил, плюясь и шипя сквозь зубы:

— Ну почему они тебя не убили? Почему?!

— Я нужен им… — заходясь в хрипе и кашле, хихикал доктор Бах. Сопротивлялся он вяло — словно ему было наплевать на собственную жизнь. И это еще больше бесило Буку — точнее, разбушевавшегося монстра, захватившего его тело. — Я один стою целого отдела — как и конченый тобой Чико! Меня никто не тронет — я неприкасаем! Кх-х…

Бука вдруг разжал пальцы, отпрянул. Он с изумлением понял, что не может так просто убить этого мерзавца, чего жаждало все его существо. Ведь этот подонок, по сути, так же как и он, был порождением этого мира — Зоны. Вся его псевдогениальность — то ли дар, то ли проклятие Зоны, которая сейчас безмолвно требовала: «Оставь его в покое!»

Этот гад, старательно мучавший его и чуть не убивший, был нужен Зоне не меньше, чем он сам!

Бука опустошенно смотрел вслед неровно уходящему прочь человеку в оранжевом комбинезоне, его мучителю, для которого Зона, оказывается, приготовила особую, неизвестную ему роль.

В этот миг Бука осознал новую, страшную для себя истину.

Он не больше чем исполнитель чужой воли, ловко поданной под видом его собственной. По сути же — просто раб. Восторженный, покорный раб.

Наемный убийца Зоны.

* * *

Он медленно возвращался к «своим». Монах вместе с Никой неподвижно стояли, наблюдая за тем, как расползается дым за спиной Буки, как беснуются и пируют на трупах мутанты.

— Что это было? — глухо спросила Ника. Она смотрела на него совершенно новым взглядом, и в нем уже не было ни тепла, ни света. Только растерянность и боль. — Что все это значит?

Бука хмуро посмотрел на друзей, тихо повторил:

— Что это было… А что вы видели?

— Я видел предвестье Армагеддона, — веско сказал Монах. — Силы ада, пожирающие людей, и в роли дьявола выступал ты! И думаю я, ты не остановишься на этом. Теперь ты несешь смерть и разрушение — то, что и составляет суть этой дьявольской Зоны!

— Ты прав, Монах, — с трудом произнес Бука. — Я не остановлюсь. Я просто не могу остановиться, понимаешь?

Монах молчал. Молчала, сидя на земле и закрыв лицо руками, Ника.

— Это сильнее меня, — продолжал Бука. — Я все еще могу говорить как человек, выглядеть как человек, но скоро и этого во мне не останется. Что же мне делать?!

Теперь он кричал. Но ответом было молчание.

— Я монстр, нелюдь, тварь! — пробормотал Бука, облизывая пересохшие губы. — Я теряю над собой контроль и уже ничего не могу с этим поделать. Помоги мне, Монах! Сам я уже не в силах…

Он бросил последний взгляд на застывшую, глядящую в сторону Нику, попятился. И, развернувшись, неровно, переходя на бег, бросился прочь.

— Стой! — крикнул вслед Монах, подхватывая дробовик. — Я с тобой!

Они были странной компанией — монстр и убежденный истребитель монстров. Трудно сказать, что именно удерживало Монаха от того, чтобы быть последовательным в своих убеждениях и разнести Буке голову приличным зарядом дроби. Вряд ли он боялся силы, защищающей этого нелюдя, — Монах не боялся зла, с которым был призван бороться. Наверное, дело было как раз в том, что Монах, в отличие от Буки, оставался человеком, и этот парень, окруженный темным ореолом адской энергии, все еще оставался его другом. Монах верил, что где-то в нем еще теплятся остатки человечности, и найти их, заставить проявиться, возобладать над внутренним злом было бы куда большей победой, чем сотня убитых мутантов.

— Куда ты идешь, Бука? — спросил Монах.

Они шли через Свалку, и впервые — вот так, открыто, не страшась ни мутантов, ни аномалий, ни главного хищника этих мест — человека.

— К Периметру, — не глядя на Монаха, безжизненно сказал Бука.

— Что тебе нужно там, у Периметра? — спросил Монах.

— Мне ничего не нужно, — ответил Бука. — Я просто перейду его.

— И что?

— И пойду дальше.

— Ты же понимаешь: нельзя просто взять и перейти Периметр.

— Мне все равно.

— Но ты же помнишь — вслед за тобой двинется Зона!

— Значит, так тому и быть.

— Ты что же, хочешь по собственной воле отдать наш мир на растерзание порождениям ада?! — Монах помрачнел, сжал кулаки, на скулах его дернулись мышцы.

— Мой мир и есть Зона, — равнодушно сказал Бука. — И если ей суждено стать больше — значит, это ей нужно.

— Но ты же можешь остановиться?! Просто не идти туда?

Бука посмотрел на Монаха все тем же ничего не выражающим взглядом, покачал головой.

— Не могу. Теперь уже не могу.

Монах замер и стоял некоторое время, глядя в спину уходящему Буке. Затем, сделав над собой заметное усилие, догнал его и снова пошел рядом. Он думал — словно в его силах было обмануть непреклонную мощь, завладевшую волей друга.

Под ногами легко вспорхнули серые перья: усеяв мертвую землю, они образовывали неровный круг. В другое время эти перышки под ногами означали бы верную смерть: сейчас они умудрились войти аккурат в центр «птичьей карусели» — коварной разновидности гравитационного концентрата. Распотрошенные, сплющенные тушки ворон были тому красноречивым свидетельством. Но сейчас, под покровительством темных сил ни Бука, ни сопровождавший его Монах могли не бояться гибели в случайно подвернувшейся аномалии.