Суперлуние - Саша Готти

Люди ощущают приступ внезапной паники и страха – разбегаются пешеходы, и вот одна из проезжающих мимо машин резко тормозит, а водитель, схватившись за голову и бросив свой автомобиль, бежит прочь.

Мама водить машину не умеет, как и любой черный маг из Братства, которому нельзя привыкать к навыкам вождения, иначе перестанет работать переброска по неяви. Но сейчас уже это не важно, потому что мама уже не помнит, кто она и от чего сейчас гонит машину по московским ночным улицам. Путает педали газа и тормоза, увидав красный свет, – и вот – удар, грохот, крик, темнота. Крылатая черная тень незримо для людей является у груды искорёженного железа, забирая ту, которую ничего не может удержать в яви…

Тая, наблюдая все это, уже просто воет от бессилия, когда невозможно ничем помочь родителям – ведь прошлое уже случилось, его не изменить.

И снова вокруг новогодний утренник, и беловолосая Снегурочка с восторгом разглядывает новогоднюю елку, не зная, что крадется за ее спиной…

Снова кухня в оранжевом солнце, покосившийся родной дом.

Опрокинутое небо под ногами и Макс, которому еще та, прежняя, Тая влюбленно заглядывает в лицо.

И снова, и снова.

Мучительные и страшные картины повторяются, сменяя друг друга все быстрее. Но с каждым разом их краски все тусклее, а звуки и голоса – все тише. Самая мучительная гибель – это гаснуть, не понимая, почему это с тобой происходит, не помня собственного имени.

В этих отголосках памяти незыблемым оставалось только одно: предательство, о котором Тая все еще продолжала помнить. Помнить о спине в белой рубашке, которую было видно сквозь прутья ржавой решетки, и звуках шагов по гравию.

– Я бы так никогда не поступила с ним, – всхлипнул почти неслышный детский голос. – Ни с кем и никогда. Потому что это я…

Понимание этого «я» вдруг озарило внезапной молнией. Тая встрепенулась, как проснувшийся во время сна человек, внезапно понявший, что неведомая сила заставляет его блуждать по дорогам страха и абсурда.

Демон вытащил из ее памяти все «якоря», все светлые воспоминания, и уничтожил их, изощренно превратил каждый из них в кошмар. Он вытащил и самое болезненное, что могло быть, – предательство, заставляя ее снова переживать свою наивность и смертельную ошибку своих родителей. Все повторяется: ее носит по страхам, как по кругу, заставляя терять последние силы.

Но все-таки она до сих пор жива, раз может помнить о предательстве.

Сразу же пришло облегчение, а вместе с ним и ярость. Именно она, эта ярость, сейчас вытесняла страх. Вызывая мысленно образ Макса, его насмешки над ней, его жестокость и собственную жалкую растерянность. Злость, как костер, в который плеснули бензина, начинала полыхать при одном воспоминании об унижении.

Потому что, если это смерть, бесконечная череда отчаяния и ужаса, это будет бесконечным процессом, пока она сама не прервет его.

– Да ты же просто выматываешь меня! – Тая сделала попытку подняться на ноги, и у нее получилось, что придало сил. – Ты издеваешься надо мной, носишь меня по моим страхам как по карусели! Потому что убить не можешь! НЕ МОЖЕШЬ МЕНЯ УБИТЬ!

Демон не может ее убить. Пытается, терзает и мучает, но убить не может.

Медленно Тая обвела прояснившимся взглядом пространство вокруг. Изменившаяся, порванная в клочья событийка давала странный эффект: кухня ее старенькой «хрущевки» переплелась со школьным классом, тем самым, в котором ей не удалось дописать злосчастный тест по литературе, и с отцовским кабинетом, паркет которого перетекал в смолистые стволы сосен. Все эти пространства прорастали, переливались друг в друга, создавая невиданную и странную смесь.

– Я, Таисия Темнич… – слова, которые она произносила, волнами расходились вокруг, заставляя искажаться пространство, как гладь воды от брошенного камня. – Принимаю бой с демоном… и вызываю защитника. Демон мой, пойдем со мной, ты – вперед, я – за тобой. Османтус!

Взгляд зацепился за четыре огненно-черных шарика, висящих в пустоте.

Они будто ждали ее взгляда и этих слов, сразу начали движение, оставляя за собой ярко-оранжевые полосы. Полосы эти горели огнем, обрисовывая силуэт громадного существа, раза в три выше Таи. Человеческий облик в этом силуэте только угадывался: плечи несоразмерно широкие, четыре мощные длани – почему-то именно это слово пришло в голову вместо «руки». Да и как можно было назвать руками то, что заканчивалось когтями вместо пальцев, и каждый коготь доставал до земли и горел, переливаясь пламенем…

– Османтус? – Тая, всматриваясь в силуэт этого монстра, не решилась назвать это существо Оськой. – Это ты, что ли?

Огненный силуэт ожил: фигура повернулась к ней, чуть мигнули четыре сгустка пламени вместо глаз. Вот он – облик настоящего Османтуса, грозного защитного демона Темничей. Сразу пришло понимание, как безмолвный ответ: это лишь отражение его истинного облика, какая-то его небольшая часть. И сейчас сила демона зависит от нее, он ждет ее приказаний, жаждет их.

– Османтус, где-то здесь убийца, ты найди его, пожалуйста… – глаза демона неприятно сощурились, и Тая поняла, что это существо не поймет просьб и слов «пожалуйста».

– Разорви его, уничтожь… давай! Взять его! – вдруг осмелев, закричала она и топнула ногой.

«Этот чужой металлический голос, который может так жестко приказывать – неужели он мой?..» – пронеслось в мыслях.

Но этот голос уже больше понравился Османтусу: раскатистый рык сотряс все пространство вокруг, он занес все четыре длани и, будто процарапав ими воздух, выдернул из пустого пространства черную тень. Тень эта хрипло рычала, горя языками черного пламени, но не дрогнула, когда Османтус нанес удар и взрывы огненных и черных брызг разлетелись в стороны. Демон Темничей тут же получил ответный удар, который разнес его на островки пламени.

– Ося, поднимайся… убей его! – прокричала Тая, понимая, что сейчас от ее смелости зависит и Османтус – только она придает ему сил.

Черная тень продолжала ожесточенно биться, не давая демону Темничей собраться в единое целое: черные руки наносили удар за ударом, но с каждой секундой все же заметно слабели. Огненные сполохи метнулись в сторону, и вот уже Османтус нанес сокрушительный удар – разметал вместе с черной тенью часть отцовского кабинета: фонтаном деревянных брызг разлетелся и стол, и книжные полки…

Враг моментально обрушился на Османтуса сзади, обхватил за шею и швырнул так, что пламя взметнулось столбом, и Тая полетела навзничь, закрываясь локтями от пыхнувшего в лицо жара.

– Убей его, Оська! Убей врага, из-за которого погибли мои родители! Давай…

«Убей его, разорви, уничтожь!» – будто ритм, стучало в висках, в мыслях. Призрачный кабинет отца плавился, стены текли, как мягкий пластилин, под ногами дрожал ковер из страниц отцовских рукописей.

Оба демона сцепились в единый пламенеющий клубок, который разносил в клочья все вокруг. Пространство и пламя слились воедино, в один страшный бой. Османтус бесновался, нанося удары один за другим, грохот и рычание разрывало уши, а нестерпимое пекло жгло кожу.