Пропавшие девушки Парижа - Пэм Дженофф

Родители девушек, как мать Роды, должны знать о доблести своих дочерей – и об их судьбе. Элеонору душила испепеляющая ярость: девушек, отдавших все за некие обещания, предали.

– И о них ничего не известно?

– Я не могу с вами это обсуждать, у вас теперь нет допуска к служебной информации. – Для нее это была не новость, но слова Директора прозвучали, как пощечина. – Но, полагаю, кое-что вы вправе знать: есть отчеты из концлагерей. Не документальные, конечно, – рассказы очевидцев. По их словам, женщин-агентов сразу казнили. – Элеонора отвернулась, чувствуя, как к горлу подступает тошнота. – Сведений о том, что они живы, у нас нет. Думаю, питать какие-либо надежды бессмысленно. Мы должны признать их погибшими.

Если бы Директор внял ее просьбе и отправил на поиски много месяцев назад, возможно, она и нашла бы кого-то из них в живых. Теперь поздно.

Элеонора пыталась унять дрожь в руках. Она взяла чашку с горячим чаем «Эрл грей», которую предложил ей Директор, и, грея о нее руки, ждала, что он скажет дальше.

– Нам до сих пор неизвестно, как их раскрыли. Как немцам вообще удалось затеять с нами радиоигру.

Директор прочистил горло.

– Вы ведете свое расследование. Полагаю, у вас есть записи?

Элеонора резко поменяла позу, так что чай выплеснулся из чашки, обжигая ей пальцы.

– Сэр? – изобразила она удивление, будто не понимая, на что он намекает. Она приготовилась отрицать, что у нее есть какие-либо документы. При увольнении ей настоятельно порекомендовали забыть про ее девочек. Но Элеонора, разумеется, не прекратила поисков. Она штудировала старые газеты, рылась в материалах, что хранились в Национальном архиве, расположенном в Кью-Гарденс, через знакомых наводила справки в правительственных кругах. Она не только изучила все документы, которые ей удалось заполучить, но и лично переговорила со всеми, кто так или иначе был связан с ее подопечными, включая оставшихся в живых агентов и родственников тех, кто не возвратился домой. Она услышала массу замысловатых рассказов об арестах и десятки историй, наводивших на ложный след. Но ничего из того, что она узнала, не пролило свет на то, что случилось с пропавшими девушками и как немцы их раскрыли.

Возможно, слухи о ее активности дошли и до Директора. Но ведь она частное лицо, думала Элеонора. Какое они имеют право что-либо ей запретить?

Правда, Директора, она знала, не обманешь. Элеонора поставила чашку и извлекла из сумки папку, которую всегда носила с собой. В ней содержались материалы, которых быть у нее должно. Зная, что он хотел бы ознакомиться с добытыми ею сведениями, Элеонора отдала ему папку.

Директор стал листать ее записи. По его лицу она поняла, что ничего нового для себя он не узнал.

– Я всегда говорил, ужасно, что так вышло с девушками. – Директор вернул ей папку. Элеонора стиснула ее в руках. Острый край папки врезался в покрытые рубцами подушечки ее пальцев. – Я готов вас командировать.

– Сэр? – Элеонора не верила своим ушам.

– Если, конечно, вы еще хотите поехать и выяснить, что случилось с исчезнувшими девушками – и что стало причиной их провала. – Директор знал, что она не откажется. Судьба девушек не давала ей покоя, она терзалась неведением, пожиравшим ее изнутри.

В голове Элеоноры роились десятки вопросов.

– Почему именно теперь? – наконец осведомилась она. После долгих месяцев отверженности и душевных мук она должна была понять, что к чему.

– Я давно подумывал о том, чтобы обратиться к вам. Во-первых, про них расспрашивают.

– Кто?

– Тогден Барнетт. – Отец Виолетты. Пару недель назад Элеонора встречалась с ним, и у нее сложилось впечатление, что из всех родителей он особенно зол на УСО, просто так не отступится. В разговоре с ним она как бы между прочим изложила свои сомнения и вопросы относительно того, что произошло с девушками, а также намекнула, как ему следует действовать. Посторонний человек, в отличие от нее он мог бы подать запрос своему депутату и настоять на парламентском расследовании. Судя по всему, ее расчет оказался верным.

– Многие семьи, как вам известно, пытаются смириться с утратой и не ворошить прошлое, – продолжал Директор. – Но мистер Барнетт требует, чтобы ему объяснили, из-за чего и как погибла его дочь. Не получив внятных ответов, он обратился с этим вопросом к своему депутату. Нам пригрозили парламентским расследованием. Мне придется держать перед ними ответ: я должен буду рассказать, как погибли девушки – или хотя бы доказать, что мы всеми возможными способами пытались это выяснить.

Но одни только расспросы скорбящего отца не заставили бы Директора пойти на столь радикальный шаг, как командировать ее за границу.

– Вы сказали «во-первых». Значит, есть еще другая причина?

– Да. Этот пожар.

– Не понимаю, какая тут связь.

– Может, и никакой. Помните, вас попросили оставить все документы так, как они лежат? – спросил Директор. Элеонора кивнула. Приказ был четкий: ничего не трогать. – Нам сказали, что документы упакуют и заберут. Но многие месяцы они так и лежали. За ними никто не приходил. Словно про них забыли. А несколько дней назад меня уведомили, что сегодня утром документы заберут. Они понадобились парламенту для проведения разбирательства. Ну и вот итог. – Директор жестом показал в сторону Норджби-Хауса.

– Вы думаете, кто-то умышленно устроил пожар, чтобы уничтожить документы?

Он крякнул в знак согласия.

– Полиция говорит, что слишком много старых бумаг лежало в тесном пространстве. Но наши инспекторы обнаружили вот это. – Директор протянул ей почерневший кусок металла. Элеонора узнала одно из зажигательных устройств с таймером, с которыми учили обращаться проходивших подготовку агентов. – Это не просто пожар, – продолжал Директор. – Это поджог. Я хочу знать, кто его устроил и зачем.

И тогда Элеонора поняла его внезапное желание отправить ее за границу. Он считал, что пожар, случившийся как раз перед тем, как должны были забрать документы, возможно, имел отношение к пропавшим без вести агентам. В частности, к ее девочкам. Посылая Элеонору на поиски ответов, он надеялся, что она, возможно, найдет ответы и на его вопросы.

– Думаете, это как-то связано с моими девочками?

– Не знаю. Но пожар случился прямо перед тем, как мы должны были предоставить материалы в парламент. Мы ведем свое расследование здесь, в штабе.

Однако узнать что-то наверняка, молча заключила Элеонора, можно только во Франции, где была раскрыта агентурная сеть и арестовали девушек.

– Нам нужно понять, как они попались, куда их поместили, что с ними случилось. – Директор сыпал теми же вопросами, которые задавала она. Только он выпустил самый главный вопрос: почему это произошло?

– Именно за это вы меня и уволили, – не сдержавшись, упрекнула его Элеонора.

– Тогда у нас не было причины это выяснять, – ответил он, кивнув в сторону дымящихся руин Норджби-Хауса. – А теперь есть.