Демонология Сангомара. Небожители Севера - Д. Дж. Штольц

За окном улеглась буря, и теперь тихо шел снег, белоснежными хлопьями налипал на толстое стекло и тут же таял. Значит, в Офурте в полном разгаре уже зима. В комнате было свежо, хотя и горел камин. Но камин был всего один, и его явно не хватало большой спальне с тремя полуциркульными окнами, которые заметно холодили помещение.

«Этот замок строился не для людей», — подумал Уильям, и от этой мысли его передернуло.

— Ай, господин, не шевелитесь! — воскликнул недовольный цирюльник и раздраженно причмокнул губами.

Чуть погодя он спрятал ножницы в сумку и достал оттуда несколько серебряных и тонких трубочек с витиеватым выбитым узором и принялся колдовать что-то на голове Уильяма. Тот, мысленно наплевав на то, что творят с ним, стал подсчитывать, как быстро они достигнут Офурта. Две недели до Брасо-Дэнто, потом несколько дней до Больших Вардов. Ну предположим, три недели в пути, а дальше он уже решит, уходить или оставаться.

— Госпожа, — тихонько обратился он к женщине, что, казалось, дремала.

— Да, Юлиан. — В ту же секунду глаза Мариэльд открылись и она взглянула на сына ясным голубым взглядом.

— Когда мы покидаем Молчаливый замок? — поинтересовался Уильям, морщась от имени, которым его назвала эта женщина.

— Выезжаем завтра утром, сразу же после окончания ужина.

— Какого ужина, госпожа?

— Сегодня вечером мы спустимся в Красный зал, где соберутся те, кто еще не уехал. Согласно традициям, мы пообщаемся под музыку, обменяемся новостями и разъедемся снова на сотню лет. — графиня развернулась и посмотрела на Уилла. — Хорошо получилось, мне нравится.

Цирюльник пригладил свои забавные усики и удовлетворенно посмотрел на свое творение. Затем чуть шепелявым голосом с акцентом произнес:

— Да, госпожа! Теперь ваш сын выглядит вполне по-ноэльски. Никаких северных патл, свисающих до плеч. Хотя я бы все-таки сбрил его щетину до идеально гладкого состояния. Но, раз вы пожелали её оставить, то пусть будет так. С щетиной он выглядит старше.

Уильям нахмурился и попытался коснуться привычным жестом прядей волос чуть ниже ушей, но схватил лишь воздух. Тогда он поднял руку выше и нащупал короткие волосы с прямым пробором, зачесанные назад. Впрочем, передние пряди вдоль линии волос все равно пытались опуститься на лицо, и цирюльник, нанизав на них серебряные трубочки, уложил назад.

— До вечера еще целый день, так что вставай, прогуляемся по саду. Юлиан, и перестань возвращаться мыслями на суд. Это ничего не изменит.

— Извините, госпожа, не могу. Воспоминания сами все время возвращаются.

— Сейчас ты один из нас. Что же касается Филиппа, то просто не обращай на него внимания — он для тебя более не существует. Будь смелее, мой мальчик! — произнесла ровным голосом графиня Лилле Адан, затем обратилась уже к цирюльнику. — Пайот, позови служанку, пусть принесет мне черно-серое платье с серым плащом, а Юлиану выдаст черный комплект также с серой накидкой. Да поживее!

Поклонившись, шустрый цирюльник схватил таз и быстренько ретировался из спальни со своей цветастой сумкой на плече. Улыбнувшись сыну, Мариэльд неспешно, чинным шагом прошла вслед за Пайотом и покинула комнату. Уильям остался наедине сам с собой, но, впрочем, ненадолго. Уже спустя пару минут в комнату после короткого стука залетела сероглазая стройная девушка и низко ему поклонилась.

— Здравствуйте, тео Юлиан! Хозяйка сказала выдать вам черный комплект… Ага, да вот он!

Произнеся это, юркая служанка подбежала к креслу и отобрала черные шаровары до голени, которую прикроет сапог, белоснежную рубаху с узким рукавом и традиционным высоким воротом-стойкой, кожаный дублет с выбитым рисунком Олеандра и серый теплый плащ, весьма простой, но без меха и с прорезями для рук, а также с высокой стоячей горловиной, закрывающей подбородок. Черные кожаные перчатки, коричневые сапоги и черные чулки — все это дополняло ансамбль традиционного ноэльского костюма для холодного времени года.

— Вам помочь? — сероглазая девушка, с чуть курносым, но все же милым носиком, приятно улыбнулась.

— Нет… — покачал головой Уильям.

Выбежав из спальни, но оглянувшись около дверного проема, чтобы взглянуть еще раз на печального господина, девушка вернулась в свою комнату, где принялась тихонько рассказывать таким же слугам о новом сыне хозяйки — красивом, высоком, но молчаливом и с мрачным выражением лица.

Уильям с удивлением растянул шаровары, которые были не такие уж, в общем-то, и широкие, и удивленно оглядел их. Но выбирать не приходилось — он натянул белоснежную нижнюю рубаху, потом темные чулки, черные шаровары, намотал голубой кушак на штаны и надел приталенный укороченный дублет из кожи. Накинув сверху плащ и просунув руки в прорези, он отметил, что это очень удобно. Обувшись и натянув перчатки, он полностью зашнуровал плащ, украшенный по кайме черными Олеандрами. Впрочем, Уильям не знал названия этих растений, они для него были просто цветами.

Он собрался с силами, и глубоко вздохнув, вышел в коридор, где его уже ожидала графиня, облаченная в черное платье и серый плащ, такого же кроя, как и у Уильяма.

Мариэльд развернулась и пошла по коридору к лестнице, а за ней по пятам следовал ее сын. Но он пока не очень-то и рад был этому статусу, к тому же его коробило от одного только нового имени — Юлиан.

Однако он был заложником ситуации и ему оставалось лишь смириться с ней ради настоящей матери.

Семейство Лилле Адан спустилось по лестнице, где им встречались лишь слуги — те глубоко кланялись и бежали дальше по своим делам. Хромота Уильяма все же прошла не до конца, но насколько же лучше он себя чувствовал — не передать словами.

— Госпожа, — почти шепотом промолвил он, словно боясь нарушить тишину Молчаливого замка. — Долго ли я спал? Мои раны почти затянулись…

— Недолго, всего день. Просто хорошая медицина творит чудеса подобно магии, — улыбнулась графиня Ноэльская, продолжая спускаться по широкой каменной лестнице на первый этаж. — У нас и своя регенерация неплохая, но зачем страдать, если можно заживлять раны еще быстрее?

— Понятно.

Он не знал, о чем можно говорить с этой еще чужой для него женщиной. Нет, вопросов у него было много, в другое время и, возможно, при других обстоятельствах он бы уже расспрашивал Мариэльд обо всем. Однако настроения и желания говорить с кем-либо у него не возникало, как, впрочем, и прогуливаться по саду. Но разве он мог отказать той, что обещала исцелить его родную мать?

Старейшины зашагали по длинному и прямому коридору первого этажа, где их шаги разносились эхом, затем прошли мимо главного входа, который оказался наглухо закрытым. Уильям уже было нахмурился и хотел спросить, куда они направляются, но, пройдя еще немного, Мариэльд повернула налево и они оказались напротив небольшой железной двери. Слуга, вышколенный и вежливый, поклонился и открыл дверь.

После темноты Молчаливого замка Уильям на мгновение ослеп, прикрыл глаза рукой и прищурился. Снегопад успел укрыть землю белым пуховым одеялом, и даже деревья темного леса за невысокими воротами уже обрамляли шапки из снега. Уильям огляделся, вспомнил зимний Офурт, детство и на мгновение улыбнулся.