Птичий город за облаками - Энтони Дорр

Констанция проводит рукой по лицу, размазывая по щеке чернила.

– Спасибо, мне так удобнее.

Проходят недели. С днем рождения, Констанция, говорит Сивилла однажды утром. Тебе сегодня исполнилось четырнадцать. Хочешь, я помогу тебе напечатать торт?

Констанция смотрит с края койки. На полу вокруг нее валяются почти восемьдесят кусочков разорванного пакета. На одном написано: «Кто такой Зено Нинис?» На другом: «Σχερία».

– Нет, спасибо. Ты могла бы меня выпустить. Почему ты не выпустишь меня в мой день рождения?

Не могу.

– Сколько дней я уже здесь, Сивилла?

Ты пробыла в безопасности внутри гермоотсека номер один двести семьдесят шесть дней.

Констанция берет с пола листок, на котором написала:

Моргает, видит, как папа ведет ее на ферму № 4 и открывает морозильный ящик. Пар течет оттуда на пол. Констанция выбирает свернутый из фольги пакетик.

Сивилла говорит: Есть несколько рецептов праздничного торта, которые мы можем испробовать.

– Сивилла, знаешь, чего я хотела бы в свой день рождения?

Скажи мне, Констанция.

– Чтобы ты оставила меня в покое.

В Атласе она проплывает километры над вращающейся Землей, шепча в темноту вопросы. Почему у папы на тумбочке был экземпляр истории Аитона в переводе Зено Ниниса? Что это значит?

«У меня была мечта о другой жизни, – сказал папа в последнюю минуту перед расставанием. – „Зачем оставаться здесь, если я могу быть там?“» Те же слова, что произнес Аитон, покидая родину.

– Перенеси меня в Лейкпорт, штат Айдахо, – говорит Констанция.

Она падает через облака в городок, прижатый к южному концу ледникового озера в горах. Проходит мимо пристани, мимо двух гостиниц, лодочного эллинга. На ближайшую гору ведет фуникулер. Дорога забита машинами: фургоны тянут прицепы с лодками, безликие фигуры крутят педали велосипедов.

Публичная библиотека – куб из стекла и стали на южной окраине города, посреди заросшего сорняками поля. У одной стены поблескивает взвод тепловых насосов. Ни таблички, ни мемориального сада, никаких упоминаний Зено Ниниса.

Констанция возвращается в гермоотсек № 1 и ходит в рваных носках от стены к стене, прямоугольнички на полу чуть колышутся. Она берет четыре, кладет в ряд, садится рядом на корточки.

Что она упустила? Констанция вспоминает миссис Флауэрс под полуразрушенной Феодосиевой стеной в Стамбуле: «В зависимости от того, когда были сделаны снимки, это город, каким он выглядел пятьдесят или шестьдесят лет назад, до того как „Арго“ покинул Землю».

Констанция снова включает визер, встает на «шагомер», берет с библиотечного стола листок бумаги. «Покажи мне, – пишет она, – как выглядела Лейкпортская библиотека 20 февраля 2020 года».

На стол опускаются старинные двумерные фотографии. Библиотека на них совсем не похожа на куб из стекла и стали в Атласе. Это голубое здание с высокими фронтонами, полускрытое за высокими кустами на углу Лейк-стрит и Парк-стрит. Часть черепицы осыпалась, труба скособочена, в трещинах на дорожке растут одуванчики. На углу стоит контейнер, раскрашенный под сову.

«Атлас», – пишет Констанция, и огромная книга спрыгивает с полки.

Констанция выходит на перекресток Лейк-стрит и Парк-стрит и останавливается. На юго-восточном углу, где стояла развалюха с фотографий, теперь высится трехэтажный отель с множеством балкончиков. Четыре безликих подростка в майках и пляжных трусах замерли на полушаге.

Навес, кафе-мороженое, пиццерия, крытая парковка. Озеро испещрено лодками и каяками. На дороге застыли машины. Никаких признаков, что здесь когда-то стояло ветхое голубое здание библиотеки.

Констанция поворачивается на сто восемьдесят градусов и встает рядом с подростками. За ее спиной вздымается волна отчаяния. Записки на полу в гермоотсеке, хождение по Беклайн-роуд, находка Схерии, книга на папиной тумбочке – все эти расследования должны были куда-то привести. Это воспринималось как головоломка, которую надо разгадать. Однако она не ближе к пониманию своего отца, чем в тот день, когда он запер ее в гермоотсеке.

Констанция уже готова уходить, когда замечает на юго-западном углу перекрестка невысокий цилиндрический контейнер, раскрашенный под сову с прижатыми крыльями. «ПОЖАЛУЙСТА, ВОЗВРАЩАЙТЕ КНИГИ СЮДА», – написано на дверце. На груди у совы:

Два огромных янтарных глаза как будто следят за приближающейся Констанцией. Старую библиотеку снесли, выстроили новую на краю города, но оставили здесь контейнер для возврата книг? На десятилетия?

С определенного ракурса один из подростков на углу идет прямо на контейнер, как будто его не было здесь, когда компания попала на снимок. Странно.

Перья у совы проработаны очень тонко. Глаза кажутся влажными и живыми.

…ее глаза увеличились в три раза и стали цвета жидкого меда…

Констанция внезапно понимает, что сова, как и кокосовые пальмы, удивившие ее в Нигерии, как изумрудная лужайка и цветущие деревья перед клубом в Наннапе, выглядит более насыщенной, чем здания за ней – чем кафе-мороженое, пиццерия или четверо подростков, снятых камерами Атласа. Совиные перья почти колышутся, когда Констанция тянет к ним руку. Пальцы касаются чего-то твердого. Сердце екает.

Ручка на ощупь кажется металлической: холодной, жесткой. Настоящей. Констанция сжимает ее и поворачивает. Начинает сыпать снег.