Собрание сочинений. Том 3. Крылья ужаса. Мир и хохот. Рассказы - Юрий Мамлеев

Собственно, за это время он забыл, что такое смерть. «До» и «после» смерти — слились для него в одно.

Постояв в остолбенении некоторое время, Станислав кивнул головой птицам, летящим над ним, и отправился обратно, в избенку.

Прошло несколько дней. Мир оставался чужим. Но Станислав стал более словоохотливым. Это заметили и Митя, и Михайловна.

Одним утром в дверь домика постучали. Станислав открыл. Перед ним стояла Алла, его жена.

Перемену, происшедшую со Станиславом, первой зафиксировала мощная ясновидящая, из круга самого Антона Дальниева, Друга Ростислава. Она тут же сообщила Дальниеву, что покров непознаваемой тьмы сброшен и объект стал доступен, наблюдаем. Увидела она на дорожном указателе название деревни и другие координаты. Сразу же это громовое, разрывающее душу известие было передано Алле и Лене с Сергеем. Решили немедленно собраться в путь, для верности несколько человек. Но пока собирались, Алла не выдержала и, все бросив, приехала одна первая.

Перед Станиславом стояла Алла, его жена. Станислав широко посмотрел ей в глаза.

— Митя, это к тебе, — громко сказал он, повернув голову в глубь дома.

Алла заплакала. И послушно пошла внутрь. Но внутри никого не было. Митя и Михайловна куда-то ушли спозаранку. Они остались вдвоем в полутемной горнице.

Наконец Алла собралась с духом:

— Ты не узнаешь меня, Станислав? Ведь я люблю тебя. Разве можно не узнавать тех, кто тебя любил и любит.

Она по-прежнему плакала. Станислав растерялся. «Почему она плачет? — думал он. — Как неудобно. Кто она?»

Алла присела у стола.

Станислав в недоумении ходил по комнате.

— Не плачьте. Я, я…

И вдруг он пристально посмотрел на Аллу. Его лицо залихорадило.

— Теперь я знаю, знаю, — быстро заговорил он. — Вы Женя, Женя, Евгения… Только как вы явились сюда… Боже мой, я помню…

Алла с ужасом уставилась на него. Она пыталась угадать в нем прежние черты, да, черты были прежние, но внутренний дух лица изменился: возможно, это был уже не Стасик… Нет, нет, это все-таки он, ее муж, ее любимый, с кем она разделяла и душу и тело и кого она возлюбила еще больше после того, как он исчез и, может быть, умер.

— Я не Женя, — пролепетала она. — Милый, я твоя жена. Меня зовут Алла.

— Нет, нет… Вы — Женя… Только вы из моих снов, но эти сны как явь — я видел вас много раз там, в этом другом мире. И я знаю, вы — мой друг.

Он сел около нее, рядом на стул.

— Да, конечно, я твой друг тоже, Станислав, — сквозь слезы проговорила Алла.

Станислав отпрянул.

— Но вы были там. Почему же вы здесь?

— Не знаю.

— Но там вы не были человеком. Только лицо то же, что и сейчас.

Алла не смогла больше такого терпеть. Собрав всю волю, она сказала:

— Стасик, родной, все будет в порядке. Мы поедем в Москву, и ты будешь тем, кем был. Нам помогут.

— Зачем ехать? Ты, Женя, мой друг, но ты — другая, чем я. Ты была только похожа на людей, а я принадлежу к людям. Куда же мы можем уехать? К тебе туда или ко мне?

Аллу охватила дикая, захлестнувшая все ее существо жалость к Станиславу. Она встала со стула и чуть не упала. Опустилась перед ним на колени, протянула к нему руки.

— Стасик, Стасик… Вспомни нашу квартиру, Москву, Андрея, Лену… Ты жил тогда другой жизнью, чем сейчас. Сейчас ты живешь совсем иной, не похожей на прежнюю жизнью. Но та жизнь была твоя, ты был там хозяин, она реальней, она вернется, потому что я люблю тебя.

— Любишь? — губы Станислава вздрогнули, но глаза оставались безумно далекими, в них не было ни тени любви или ненависти.

И вдруг он холодно сказал:

— Мне смешно это. Любишь?! Разве любовь спасла меня от того, что со мной было?

Он произнес это так, как будто в нем проснулся человеческий разум.

Алла похолодела, вдруг в ее уме возникла мысль, что ведь Станислав умер, но потом все-таки продолжал жить.

Она взглянула ему в лицо. «Но он не похож на мертвеца, он просто далекий. Мертвец в нем, может быть, и есть, где-то там, но это не главное в нем, — подумала она. — Не знаю… Совсем не знаю…» И опять сострадание затопило все мысли, все сомнения: Стасик ли перед ней или кто-то другой.

Она обняла его, поцеловала, залепетав:

— Я же не Бог… Любовь Бога спасает… Но и человеческая тоже… По мере сил… Стасик, Стасик, очнись!

Станислав принял ее ласку, но она видела, что он не понимает, что это значит: «очнись!» От чего очнуться? Все вроде бы на месте. И солнце светит где-то там за околицей. Все это она прочла в его глазах.

Но он нервно сжал ее руку.

— Женя, Женя, все-таки хорошо, что ты пришла ко мне из другой жизни. Сюда.

Эта «Женя» било Аллу как хлыстом по лицу. «Может быть, те люди правы, он действительно один раз уже умер», — подумала она. В голову полезли стихи Блока:

«Он вернулся, но период смерти не прошел даром, — стремительно думала Алла. — Что-то там произошло, пока… он был мертв».

В это время в избушку вошли Митя и Михайловна, ставшие изумленными при взгляде на Аллу.

— Знакомьтесь. Это Женя, — сказал Стасик.

— Здравствуйте, Женя, — пробормотала Михайловна.

— Меня зовут не Женя, а Алла, — сухо ответила гостья. — Вы что, тоже из могил, что ли?

Михайловна обиделась.

— Митя, да что ж это за гости дикие пошли! — чуть не взвизгнула она.

— Хозяев за покойников принимают!

Митю же эта ситуация ничуть не смутила.

— Да она ясновидящая, бабулька, вот в чем секрет. Будущее видит. Потому и за покойников нас всех принимает.

— Лучше бы она Царствие Небесное наше видела, а не могилы, — со вздохом осерчала Михайловна.

Аллу это чуть-чуть развеселило.

— Правильно, бабусенька! Извините уж меня. А то эти ясновидящие не в ту сторону смотрят… Кстати, я вовсе не ясновидящая. Я — жена Станислава.

Митя и Михайловна так и сели.

— Так что же вы сразу об этом не сказали?! — всплеснула руками Михайловна. — Оказывается, у Стасика есть жена? — Она вопросительно обернулась к Мите.

Тот развел руками.

— Все бывает, бабусь, все бывает. У нас тут необычайней и чудней, чем в Царствии Небесном даже!