Притворись мертвым - Анжела Марсонс

«Да неужели?» – всегда думала Ким. И предпочитала молчать.

Из главного здания с помощью карточки, которая висела у нее на шее, вышла женщина и прошла в пристройку. Ей было ближе к шестидесяти, кудрявые светлые волосы коротко подстрижены. На лице никакой косметики, и у глаз и рта несколько глубоких морщинок. Когда она улыбалась, был виден небольшой просвет между ее передними зубами.

– Я Валери Вуд. Чем могу быть вам полезна?

Значит, Стейси назначила эту встречу, но не стала распространяться о ее причинах.

– Вы помните дело молодого человека по имени Грэм Стадвик? – спросила Ким.

– Да, это было еще в мою бытность в службе социальной опеки. А в чем дело?

– Мы хотели бы задать вам несколько вопросов.

Женщина на мгновение задумалась, а потом согласно кивнула.

– Давайте выйдем на улицу. У меня как раз сейчас перекур.

Ким прошла вслед за женщиной, которая достала из заднего кармана джинсов пачку сигарет и крохотную зажигалку.

– Ужасная привычка, – сказала она, затягиваясь сигаретой. – Пытаюсь бросить после каждой выкуренной сигареты.

– Так, значит, вы работали в службе социальной опеки? – уточнила Ким для того, чтобы лучше понять связь между этой женщиной и их возможным подозреваемым.

– В прошлой жизни, но работа была не для меня. Вы должны или научиться полностью выключать свои чувства и эмоции, или долго там не протянете. Я не протянула. В принципе Грэм был одним из моих последних дел и совершенно точно одной из причин, почему я переключилась на психологию.

– А почему так?

– Да потому, что этому мальчику надо было выговориться. Ему необходим был кто-то посерьезнее, чем просто социальный работник… Может быть, врач… Друг, конфидент, в конце концов… но когда у вас на руках тридцать девять дел одновременно, сложно им стать. А кроме того, мне было сложно скрывать свое отношение к нерадивым родителям.

Ким с трудом сдержала улыбку. Она смутно подозревала, что у нее на месте Валери возникли бы те же проблемы.

– В какой момент вы с ним столкнулись? – поинтересовалась Ким.

– А что вам уже известно? – спросила Валери, наглядно демонстрируя инспектору, почему ей в детском возрасте никогда не удавалось договориться с психологами.

– Мы знаем, что Грэм пережил ужасно травмирующий эпизод в школе. Вы встретились с ним именно тогда?

– Я встретилась с ним, когда ему было уже одиннадцать лет, – покачала головой Валери. – Я знаю о том случае в школе, но тогда социальные службы не привлекались – одному богу известно почему. Его забрали из школы, и после этого его мать обучала Грэма на дому. В школу он больше не вернулся.

– А разве это законно? – спросил Брайант.

– Конечно, домашнее образование вполне законно на всей территории Соединенного Королевства, и так было всегда. Вы просто исключаете вашего ребенка из школьных списков – обычно для этого достаточно простого письма, – а потом представляете в местный орган образования предложение по тому, как вы собираетесь обучать своего ребенка.

– Но должны же быть какие-то проверки того, что национальные образовательные стандарты соблюдаются? – продолжал настаивать Брайант.

– В обязанности государства не входит обучение вашего ребенка. Оно должно только обеспечить наличие соответствующих возможностей, если таковые вам понадобятся. А вот родители обязаны обеспечить соответствующее образование ребенку, находящемуся в школьном возрасте. Можно воспользоваться школой, но если родители считают, что смогут справиться лучше, у них есть полное право учить свое дитя самостоятельно.

– Вы хотите сказать, что мать Грэма смогла забрать его из системы школьного образования и после этого ее никто не проверял? – уточнила потрясенная Ким.

– Вот именно. В законе ясно сказано, что местные органы образования не обязаны проверять, как обучается каждый ребенок, – такие проверки случаются в очень редких случаях.

Ким понадобилось какое-то время, чтобы осознать то, что она услышала.

– А вы знаете, что мать кормила его гормонами с трех лет? – продолжила Валери.

Ким покачала головой. Нет, этого она не знала, но сейчас ее занимало нечто другое. Если ни выяснение его настоящего пола, ни исчезновение Грэма из школы не повлекли за собой разборок со стороны социальных служб, то что же, черт побери, их вызвало?

– И как же вы с ним встретились? – спросила Ким.

– Я была тем социальным работником, который забрал мальчика из дома после смерти его матери. Грэм сам вызвал «Скорую помощь» и полицию.

– Полицию? – переспросил Брайант.

Валери утвердительно кивнула.

– Это еще слава богу, что ему не предъявили обвинение в совершении преступления. После того, что его матушка с ним творила, парню было больше чем достаточно. Ему нужна была помощь, а не наказание.

Ким посмотрела на Брайанта.

– Не понимаю. О каком преступлении идет речь?

Валери загасила бычок об урну.

– Боже мой, инспектор, а вы действительно мало что о нем знаете. Речь шла об убийстве. Грэм Стадвик немедленно признался в том, что убил свою мать.

Брайант терпеливо двигался в транспортных пробках, которые стали появляться на дорогах в пятницу после обеда. Ему это удавалось лучше, чем Ким. Она видела, как время от времени он встряхивает головой.

– В чем дело? – поинтересовалась Стоун.

– Не могу поверить, что парнишке даже не предъявили обвинение.

А вот сама Ким поверила в это сразу же. Валери с удовольствием сообщила им все детали.

Одиннадцатилетний Грэм признался, что зажал матери рот подушкой и держал ее так до тех пор, пока она не перестала дышать. Но признался он в этом в отсутствие «ответственного» взрослого. Молодой констебль, который вел его от дома до машины, задал ему пару вопросов, но с точки зрения закона такое признание было неприемлемым.

А еще Грэму повезло, что ему назначили адвоката, который разбирался в том, что делает, и который мгновенно направил его в Бромли.

А потом полицейское расследование притормозилось из-за двух независимых медицинских экспертиз, в каждой из которых говорилось о том, что умственные способности не позволяют Грэму адекватно отвечать на обвинения в Королевском суде.

Ким знала, что решение Королевской службы уголовного преследования о передаче дела в суд основывалось на нескольких факторах: имеет ли дело общественный резонанс; биография обвиняемого и его опасность для окружающих; необходимость лечения обвиняемого в психиатрической клинике и вероятность предоставления ему такой возможности. Но был и еще один фактор, о котором предпочитали умалчивать, – насколько вероятен был обвинительный приговор.