Мертвая зыбь - Юхан Теорин

— Где здесь, в Стэнвике?

Йон кивнул.

— Следовательно, и ты находился тоже здесь. Ты можешь подтвердить его алиби на тот день?

Йон пожал плечами:

— Много лет прошло, я не очень хорошо помню. Но вечером мы точно были там, на берегу, и искали вместе со всеми, вдвоем. Я хорошо помню.

— И я, — подтвердил Йерлоф.

Наверное, многие события того дня и вечера Йерлоф успел позабыть, но эту картину он очень ясно видел перед собой до сих пор: Йон и его сын, которому тогда, должно быть, было лет двадцать, бок о бок шли вдоль берега.

— Вечером, это понятно, — сказал Леннарт. — А после обеда что делал Андеш?

— Да не помню я, — бросил Йон, — дома его, по-моему, не было, но я уверен: он не подходил к дому Йерлофа. — Йон посмотрел на друга. — Андеш не злой, Йерлоф.

Йерлоф кивнул:

— Я в этом не сомневаюсь.

Леннарт продолжал записывать.

— Во всяком случае нам надо с ним поговорить. Твой сын здесь?

— Нет, он сейчас в Боргхольме, уехал туда вчера после похорон.

— Он что, там живет?

— Да, у своей мамы, но чаще здесь, у меня. У него полное право поступать так, как он хочет. Он не водит машину, поэтому поехал на автобусе.

— А сколько ему сейчас лет?

— Сорок два.

— Сорок два… и живет у родителей? — удивился Леннарт.

— Ну и что, разве это преступление?

Йон махнул рукой, показывая большим пальцем куда-то себе за плечо:

— И у него здесь свой собственный дом, прямо за моим.

— Мне кажется, — осторожно начал Йерлоф, — что Андеш несколько отличается от других. Мы же можем так сказать, Йон? Он хороший, вежливый, работящий, но немного другой.

— Я пару раз встречал Андеша, — сказал Леннарт. — По-моему, нормальный малый, совершенно вменяемый.

Йон поднял голову и, глядя прямо перед собой, произнес:

— Андеш сам по себе, он много думает и не любит говорить ни с другими, ни со мной. Но в нем нет ничего плохого.

— Так, адрес, — перебил его Леннарт.

Йон назвал номер дома и квартиры на Чёпмансгатан, Леннарт записал.

— Хорошо, — сказал он, — не будем тогда больше тебе надоедать, Йон. Поедем обратно в Марнесс.

Последняя фраза была обращена скорее к Йерлофу, потому что тому стало казаться, что он тоже полицейский и при исполнении.

Чувство оказалось очень неприятным. Йерлоф заметил, как во время разговора в глазах Йона появился ужас оттого, что Их Величество Власть, которая кружила где-то высоко, как ворон, высматривающий добычу, заметила его самого и его единственного сына и больше уже в покое не оставит.

— Мой сын не злой, — повторил Йон, хотя Леннарт уже шел к двери.

— Тебе нечего бояться, Йон, — тихо попытался успокоить друга Йерлоф, стараясь, чтобы это прозвучало убедительно. — Поговорим попозже, давай вечером созвонимся. Хорошо?

Йон кивнул, не отрывая взгляда от Леннарта, который стоял в дверях и ждал.

— Пойдем, Йерлоф, — сказал он.

Это прозвучало как приказ, Йерлоф больше не чувствовал себя полицейским, а скорее дрессированной собачкой. Он послушно поднялся и вышел вслед за Леннартом. Вообще-то ему очень хотелось заехать к Астрид и повидать дочь, но решил, что в другой раз.

Йерлоф подошел к своей комнате. Его мускулы дрожали от напряжения больше, чем обычно, да и ноги ломило как-то особенно сильно — день выдался тяжелый. Леннарт подвез его к самым дверям приюта.

Через дверь Йерлоф услышал телефонный звонок и подумал, что, наверное, не успеет подойти и снять трубку. Но телефон все трезвонил.

— Давидссон.

— Это я.

Звонил Йон.

— Как ты там? — спросил Йерлоф и тяжело опустился на кровать.

Йон молчал.

— Ты с Андешем разговаривал? — продолжил Йерлоф.

— Да, я позвонил в Боргхольм и поговорил с ним.

— Хорошо. Тебе, наверное, не стоило ему рассказывать насчет того, что полиция хочет…

— Ты опоздал, — перебил его Йон. — Я ему сказал, что у меня была полиция.

— Так, — произнес Йерлоф, — а он что?

— Да ничего, слушал.

В трубке все стихло.

— Йон… мы, наверное, оба знаем, что Андеш был в доме Веры Кант и что-то искал в погребе, — начал Йерлоф. — Там ведь находились солдатские сокровища, ценности, которые были у них с собой, когда они оказались на Эланде. Люди про это все время говорили.

— Да, — согласился Йон.

— Драгоценности, которые забрал Нильс Кант после того, как их убил.

— Андеш много лет об этом вспоминал, — сказал Йон.

— Он их никогда не найдет, — заверил Йерлоф, — я это точно знаю.

И он опять замолчал.

— Нам надо съездить в Рамнебю, — продолжал Йерлоф, — там есть лесопилка и при ней музей древесины. Мы можем отправиться туда завтра.

— Нет, только не завтра, — быстро сказал Йон. — Мне надо в Боргхольм — забрать Андеша.

— Ну тогда на следующей неделе, когда музей будет открыт, — предложил Йерлоф. — А потом, после Рамнебю, мы можем задержаться в Боргхольме и посмотреть, как себя чувствует Мартин Мальм.

— Конечно, — сказал Йон.

— Мы теперь обязательно найдем Нильса Канта, Йон, — пообещал Йерлоф на прощание.

Время подходило к девяти. В коридорах Марнесского приюта было тихо и пусто. Опираясь на палку, Йерлоф стоял перед дверью комнаты Майи Нюман. Оттуда не слышалось ни малейшего звука. Над глазком был приклеен стикер с надписью от руки: «Будьте добры, пожалуйста, стучите». «Истину, истину говорю я вам, я есть дверь в овчарню», — процитировал Йерлоф. Он помедлил, потом поднял руку и постучал.

Чуть погодя Майя открыла дверь. Несколькими часами раньше они виделись за ужином; на Майе было то же самое желтое платье и белая блузка.

— Добрый вечер, — сказал Йерлоф, расплываясь в улыбке. — Я тут проходил мимо, и захотелось ненароком взглянуть, дома ты или нет.

— Привет, Йерлоф.

Майя улыбнулась и кивнула, но Йерлоф заметил, как помимо всех прочих у нее на лбу появилась еще одна морщинка. Наверное, от удивления — его визит был неожиданным.

— Я могу войти? — спросил он.

Немного помедлив, она кивнула и сделала шаг назад, пропуская его в комнату.

— У меня не прибрано, — сказала Майя.

— Да ничего, пустяки, — заверил Йерлоф.

Опираясь на палку, он медленно вошел в комнату, которая оказалась так же тщательно вылизана, как и тогда, когда он был здесь в прошлый раз. Темно-красный персидский ковер закрывал почти весь пол, на всех стенах — картины и фотографии.