Правда о деле Гарри Квеберта - Жоэль Диккер
Шрифт:
Интервал:
— Это было в самом начале августа, — еле слышно заговорил он. — В самом начале августа этого гребаного 1975 года. Хотите верьте, хотите нет, но однажды под вечер малышка пришла ко мне в кабинет, в полицейский участок. Я услышал, как в дверь кто-то постучал, и не успел ответить, как вошла Нола Келлерган. Я сидел за столом, читал какое-то дело и никак не ожидал ее увидеть. Я поздоровался, спросил, что случилось. У нее был очень странный вид. Ни слова не говоря, она закрыла дверь, повернула ключ в замочной скважине, потом пристально посмотрела на меня и подошла. Подошла к столу, и тут…
Пратт замолчал. Он был явно взволнован и не находил слов. Гэхаловуд оставался совершенно бесстрастным; он сухо спросил:
— И тут что, шеф Пратт?
— Хотите верьте, сержант, хотите нет. Она залезла под стол. Она… Она расстегнула мне штаны, взяла мой пенис и положила себе в рот.
Я так и подскочил:
— Это еще что такое?
— Это правда. Она меня сосала, и я ей позволил. Она сказала: «Не сдерживайтесь, шеф». И когда я кончил, она произнесла, вытирая рот: «Теперь вы преступник».
Мы сидели в полном изумлении: так вот почему Пратт не допрашивал ни Стерна, ни Гарри. Потому что он сам был непосредственно замешан в этом деле, ровно в том же качестве, что и они.
Пратт облегчил свою совесть и теперь ощущал потребность выговориться. По его словам, позже был еще один минет. Но если в первый раз по инициативе Нолы, то во второй он заставил ее повторить. Он рассказал, что однажды патрулировал район в одиночку и встретил Нолу. Она пешком возвращалась с пляжа, недалеко от Гусиной бухты. Она несла пишущую машинку. Он предложил ее подвезти, но поехал не к Авроре, а к лесу Сайд-Крик:
— За несколько недель до ее исчезновения я был с ней в Сайд-Крик. Я остановился на опушке леса, там никогда никто не ходит. И я взял ее руку, положил на свой член и попросил сделать еще раз то, что она делала. Я расстегнул штаны, нагнул ей голову и попросил меня сосать… Не знаю, что на меня нашло. Я тридцать лет не могу отделаться от этого воспоминания! Я больше не могу! Арестуйте меня, сержант. Я хочу, чтобы меня допросили, чтобы меня судили, чтобы меня простили. Прости меня, Нола! Прости!
Увидев мужа, выходящего из дома в наручниках, Эми Пратт подняла такой крик, что переполошила всех соседей. Любопытные высыпали на свои лужайки посмотреть, что происходит; какая-то женщина звала мужа, чтобы он не пропустил такое зрелище: «Полиция арестовала Гэрета Пратта!»
Гэхаловуд усадил Пратта к себе в машину и, включив сирену, отбыл в Конкорд. Я остался во дворе у Праттов. Эми плакала, стоя на коленях у своих гардений, а к Маунтин-драйв сбегались соседи, и соседи соседей, и вся улица, и весь квартал; вскоре у дома собралось полгорода.
Вконец оглушенный услышанным, я уселся на пожарную колонку и позвонил Роту, сообщить о сложившейся ситуации. У меня не хватало мужества встретиться с Гарри: мне не хотелось первым сообщать ему такую новость. За меня это очень скоро сделало телевидение. Великая шумиха в СМИ вспыхнула в считаные часы: все каналы передали, что Гэрет Пратт, бывший шеф полиции Авроры, только что признался в совершении актов сексуального характера с Нолой Келлерган, став тем самым еще одним потенциальным подозреваемым в этом деле. Гарри позвонил мне по тюремному телефону уже к вечеру; он плакал. Просил меня приехать. Он не мог поверить, что все это правда.
В зале для свиданий я рассказал ему, что произошло с шефом Праттом. Он был потрясен до глубины души, глаза у него все время были на мокром месте. В конце концов я сказал:
— Это еще не все… Мне кажется, вам пора узнать…
— Узнать что? Вы меня пугаете, Маркус.
— Я на днях спрашивал вас про Стерна; так вот, я к нему ездил.
— И?..
— Я нашел у него портрет Нолы.
— Портрет? Какой портрет?
— У Стерна дома висит портрет обнаженной Нолы.
Я захватил с собой увеличенное фото и показал ему.
— Это она! — закричал Гарри. — Это Нола! Это Нола! Что все это значит? Что это за мерзость?
Охранник призвал его к порядку.
— Гарри, — произнес я, — постарайтесь успокоиться.
— Но Стерн какое отношение имеет ко всей этой истории?
— Не знаю… Нола никогда о нем не говорила?
— Никогда! Никогда!
— Гарри, насколько мне известно, Нола состояла в связи с Элайджей Стерном. В то самое лето 1975 года.
— Что? Что? Что все это значит, Маркус?
— По-моему… В общем, насколько я понимаю… Гарри, вам надо свыкнуться с мыслью, что, возможно, вы были не единственным мужчиной в жизни Нолы.
Он словно обезумел. Вскочил с места и запустил пластиковым стулом в стену с криком:
— Нет! Это невозможно! Невозможно! Она любила меня! Слышите! Меня она любила!
К нему ринулась охрана, его скрутили и увели. До меня донесся его вопль: «Зачем вы это делаете, Маркус? Зачем вы все поганите? Будьте вы прокляты! Вы, Пратт и Стерн!»
После этой сцены я и принялся писать историю Нолы Келлерган, пятнадцатилетней девочки, вскружившей голову целому американскому городку.
— Гарри, сколько нужно времени, чтобы написать книгу?
— Это зависит.
— Зависит от чего?
— От всего.
11 августа 1975 года
— Гарри! Милый Гарри!
Она бегом влетела в дом с рукописью в руках. Было раннее утро, еще не пробило девяти. Гарри сидел в кабинете, перебирая ворох бумаг. Она заглянула в дверь и помахала портфелем с драгоценным текстом.
— Где она была? — раздраженно спросил Гарри. — Где, черт возьми, была эта проклятая рукопись?
— Гарри, простите. Милый Гарри… Не сердитесь на меня. Я ее вчера вечером взяла, вы спали, и я ее забрала домой, почитать… Не надо было, наверно… Но это так прекрасно! Просто невероятно! Так прекрасно!
Она с улыбкой протянула ему стопку страниц.
— Так что? Тебе понравилось?
— Понравилось? — воскликнула она. — Вы спрашиваете, понравилось ли мне? Не то слово! Я в восторге! Это самое прекрасное, что мне когда-либо приходилось читать! Вы необыкновенный писатель! Это будет величайшая книга! Вы скоро станете знаменитым, Гарри. Слышите? Знаменитым!
И с этими словами она стала танцевать; она танцевала в коридоре, протанцевала в гостиную, дотанцевала до террасы. Она танцевала от счастья, она была так счастлива! Она прибрала стол на террасе. Вытерла росу, расстелила скатерть и приготовила рабочее место — принесла его ручки, тетради, черновики и тщательно отобранные на пляже камни вместо пресс-папье. Потом принесла кофе, вафли, печенье и фрукты, положила на стул подушку, чтобы ему было удобнее. Она старалась, чтобы все было в полном порядке, чтобы он мог работать в наилучших условиях. Устроив его за столом, она хлопотала по дому. Убирала, готовила еду — занималась всем, чтобы он мог полностью сосредоточиться на книге. Писать и ни о чем больше не думать. По мере того как росла стопка исписанных листов, она перечитывала их, иногда делала исправления, а потом перепечатывала набело на своем «ремингтоне»; она трудилась страстно и преданно, как самая верная секретарша. И только переделав все дела, позволяла себе сесть неподалеку от Гарри — не слишком близко, чтобы не мешать, — и смотрела, как он пишет. Она была счастлива. Она была женой писателя.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!