Правда о деле Гарри Квеберта - Жоэль Диккер

Они уселись в «шевроле» и поехали в «Кларкс». Устроились на террасе, заказали яичницу, тосты и оладьи. У Дженни при виде Гарри заблестели глаза. Он так давно не приходил!

— С ума сойти, — сказал Стерн. — Я правда решил немного пройтись, и вдруг оказался в Гусиной бухте. Словно провалился в пейзаж.

— Между Авророй и Гусиной бухтой невероятно красивое побережье, — ответил Гарри. — Не устаю любоваться.

— Вы там часто гуляете?

— Почти каждое утро. Я занимаюсь бегом. Отличный способ начать день. Встаю на заре, бегу, а солнце встает. Потрясающее ощущение.

— Да вы атлет, дорогой мой. Мне бы вашу дисциплину.

— Насчет атлета не знаю. Позавчера, например, когда я собирался возвращаться из Авроры в Гусиную бухту, у меня случились ужасные судороги. С места двинуться не мог. По счастью, встретил вашего шофера, и он любезно довез меня до дому.

Стерн натянуто улыбнулся.

— Лютер позавчера утром был здесь? — спросил он.

Разговор прервала Дженни: она принесла им еще кофе и тут же исчезла.

— Да, — ответил Гарри. — Я сам удивился, увидев его в Авроре в такую рань. Он живет где-то поблизости?

Стерн попытался уклониться от ответа.

— Нет, в моем поместье. У меня есть пристройка для служащих. Но он любит эти места. Надо сказать, что Аврора в рассветных лучах — это потрясающе.

— Вы мне, кажется, говорили, что он будет заниматься розами в Гусиной бухте? Просто я его ни разу не видел…

— Но кусты все такие же красивые, верно? Значит, он работает незаметно.

— Но я очень часто бываю дома… Почти все время.

— Лютер — человек очень скромный.

— Я все думаю: что с ним случилось? Он так странно говорит…

— Несчастный случай. Это старая история. Знаете, он очень достойный человек… Выглядит иногда жутковато, но душа у него прекрасная.

— Не сомневаюсь.

Дженни снова подошла подлить кофе, но они еще не притронулись к чашкам. Она поправила салфетницу, наполнила солонку и поменяла бутылку с кетчупом. Улыбнулась Стерну, помахала Гарри и исчезла на кухне.

— Как ваша книга? Продвигается? — спросил Стерн.

— Двигается, и очень быстро. Еще раз спасибо, что позволили мне остаться. У меня просто прилив вдохновения.

— Прилив вдохновения у вас в основном из-за этой девушки, — улыбнулся Стерн.

— Простите? — поперхнулся Гарри.

— Я большой мастер угадывать такие вещи. Вы с ней спите, да?

— Я… Простите?

— Да не делайте вы такое лицо, друг мой. Что же тут плохого? Дженни, официантка, — вы с ней спите, правда ведь? Потому что, судя по ее поведению с тех пор, как мы пришли, один из нас двоих с ней точно спит. И я знаю, что не я. Следовательно, вы! Ха-ха! Одобряю. Красивая девица. Вот видите, какой я проницательный.

Квеберт с облечением выдавил из себя смешок.

— Мы с Дженни не вместе, — сказал он. — Просто слегка флиртовали, скажем так. Она милая девушка, но, честно говоря, мне с ней немного скучно… Мне бы хотелось найти кого-то, в кого бы я очень сильно влюбился. Особенную… Не такую, как все…

— Ба, я за вас спокоен. В конце концов вы найдете свою редкую жемчужину, ту, с которой будете счастливы.

Пока Гарри и Стерн завтракали, Нола под палящим солнцем возвращалась домой по шоссе 1, волоча свою пишущую машинку. Сзади подъехала машина и остановилась рядом с ней. За рулем полицейского автомобиля сидел шеф Пратт.

— Куда это ты с пишущей машинкой? — заинтересовался он.

— Иду домой, шеф.

— Пешком? Откуда тебя черт несет? Ладно, не важно: садись, я тебя подвезу.

— Спасибо, шеф Пратт, но я лучше пойду.

— Не смеши меня. Жара такая, что сдохнуть можно.

— Нет, шеф, спасибо.

В голосе Пратта вдруг прорезалась агрессия.

— Почему ты не хочешь, чтобы я тебя подвез? Садись, говорю! Садись!

В конце концов Нола согласилась, и Пратт усадил ее на сиденье для пассажира, рядом с собой. Но к городу не поехал. Машина развернулась и двинулась в обратном направлении.

— Куда мы едем, шеф? Аврора в другой стороне.

— Не волнуйся, моя маленькая. Просто хочу тебе показать что-то красивое. Ты ведь не боишься, а? Хочу показать тебе лес, очень красивое место. Хочешь посмотреть красивое место, правда? Красивые места все любят.

Больше Нола не произнесла ни слова. Машина доехала до леса Сайд-Крик, свернула на просеку и остановилась за деревьями. И тогда шеф расстегнул ремень, потом ширинку и, нагнув голову Нолы, приказал ей сделать то, что она так хорошо делала у него в кабинете.

15 августа 1975 года

В восемь утра Луиза Келлерган вошла в комнату дочери. Нола ждала ее, сидя на кровати в нижнем белье. День настал. Она знала. Луиза смотрела на нее с улыбкой, полной нежности.

— Ты знаешь, почему я это делаю, Нола…

— Да, мама.

— Это ради твоего же блага. Чтобы ты попала в рай. Ведь ты хочешь быть ангелом, правда?

— Я не уверена, что хочу быть ангелом, мама.

— Ну-ну, не говори глупости. Идем, дорогая.

Нола встала и послушно пошла за матерью в ванную. Все было готово: на полу стоял большой таз, полный воды. Нола посмотрела на мать: та была красавица, с чудными светлыми вьющимися волосами. Все говорили, что они очень похожи.

— Я тебя люблю, мама, — сказала Нола.

— Я тоже тебя люблю, моя милая.

— Мне жаль, что я гадкая девочка.

— Ты не гадкая девочка.

Нола встала на колени перед тазом; мать схватила ее за волосы и погрузила ее голову в воду. Сосчитала до двадцати, медленно и строго, потом вынула голову Нолы из ледяной воды, и девочка испустила панический крик. «Ну-ну, доченька, это епитимья, — сказала Луиза. — Еще, еще». И немедленно снова сунула ее головой в ледяную воду.

Преподобный, запершись в гараже, слушал музыку.

Рассказ поверг его в ужас.

— Мать тебя топит? — потрясенно повторил Гарри.

Был полдень. Нола только что пришла в Гусиную бухту. Она проплакала все утро, и как ни старалась, подходя к дому, высушить свои покрасневшие глаза, Гарри сразу заметил, что дело неладно.

— Она меня сует головой в таз, — пояснила Нола. — А вода ледяная! Сует меня туда головой и держит. Мне каждый раз кажется, что я умираю… Я больше не могу, Гарри. Помогите…

Она прижалась к нему. Гарри предложил спуститься на пляж; на пляже ей всегда становилось веселее. Он захватил с собой жестяную коробку «На память о Рокленде, Мэн», и они пошли вдоль скал, кидая хлеб чайкам, а потом уселись на песок любоваться горизонтом.