Ледяной свидетель - Алексей Макеев

– Тоже насчет того бродяги? – догадался Ожогин.

– Да, насчет него. Она даст все показания – она мне уже рассказывала. Так у нас будет запротоколировано все, что связано с неизвестным бродягой. Теперь он уже не является неизвестным. После того как снимешь показания, поедешь в Каширу. Там отдашь на экспертизу найденный вами обрез и эту вот куртку. – Гуров отдал старшему лейтенанту куртку, найденную вблизи железнодорожного переезда, и добавил:

– По всей видимости, это та самая куртка, которая была на преступнике вчера. Именно ее видел Никита Лымарев. Да, кстати, зайди еще в дом Угланова и покажи эту куртку Никите – может, он ее узнает. Завтра, надеюсь, результаты экспертизы будут готовы, ты мне их доложишь.

– А что нам может дать эта куртка? – засомневался Ожогин.

– Много, конечно, не даст, но кое-что может рассказать, – ответил Гуров. – Если преступник долго ею пользовался, то какие-то следы обязательно остались.

– А вы сами где будете – здесь? – спросил старший лейтенант.

– Сегодня здесь. Похожу, посмотрю, поговорю еще кое с кем. А завтра с утра, наверно, поеду в Москву. Похоже, ниточка нашего расследования тянется туда…

Поговорить Гуров собирался прежде всего с Павлом Петелиным. Причина для встречи была хотя бы та, что владелец транспортной компании тоже охотился вчера на озере, как и Тонких, и Никита Лымарев, а стало быть, мог быть свидетелем покушения на следователя. Мало того, могло оказаться и так, что это он стрелял в Тонких. Гуров держал эту возможность в голове с самого начала, как только услышал от Никиты, что Петелин шел по тропе вслед за Суржиковым. Шел, но не обгонял и на глаза банкиру не попадался. Гуров представлял себе эту ситуацию, и она казалась ему странной. Насколько он запомнил от прошлых встреч с Петелиным, тот всегда ходил быстро, словно бежал. Почему же вчера он никак не мог обогнать банкира, который отличался полнотой и всегда двигался неспешно?

Но прежде чем беседовать с Петелиным, надо было сначала хотя бы узнать, где он живет. А сделать это лучше всего с помощью Григория Сыромятникова, а заодно и пообедать.

Разумеется, Григорий Гаврилович уже давно отобедал и теперь раздумывал, можно ли сегодня идти на охоту, не будет ли это, так сказать, оскорблением для Тонких.

Этими соображениями он поделился с Гуровым, как только тот вернулся домой.

– Получится, что мы о нем нисколько не думаем, – говорил он, наблюдая, как Гуров разогревает в микроволновке жареную утку с картошкой. – Убит он или только ранен, нам все равно, нам бы только охоту не пропустить. Нехорошо получится. А, как ты считаешь, Лев Иванович?

– Ну, вообще-то ты правильно рассуждаешь, – ответил Гуров, садясь за стол. – И если бы речь шла о другом человеке – об Иннокентии Илларионовиче, или о генерале Орлове, или о ком-то еще, я бы с тобой согласился и сказал, что ходить на охоту не надо. Но дело в том, что сегодня я получил о нашем знакомом Аркадии Кузьмиче такие сведения, которые совершенно изменили мое о нем мнение. Так что проявлять особую деликатность по отношению к нему я бы не стал. Иди, Григорий Гаврилович, постреляй, добудь еще трофеев.

– А, вот, значит, в чем дело! – воскликнул Сыромятников. – Помнишь, мы говорили, почему следователи или сотрудники полиции темнят, не любят говорить о себе?

– Да, тут тот самый случай, – кивнул Гуров.

– И кто же тебе поведал правду о нашем коллеге?

– Сначала Иннокентий Илларионович. У него в банке имеется собственная служба безопасности. И вот эта служба получила сведения, что следователь Тонких занимается вымогательством. Но я к этому рассказу отнесся без особого доверия: мало ли что могут на человека наговорить. На меня, может, в каком-нибудь банке тоже плохое досье имеется. Но потом я получил подтверждение из другого источника. От того самого бродяги, которого Тонких встретил и узнал.

– Выходит, ты его все-таки нашел! – восхитился Сыромятников. – И где же?

– В соседнем поселке Урочище, – ответил Гуров и рассказал приятелю, как искал человека с голубыми глазами, как нашел его в соседнем поселке и что тот ему поведал. – Выходит, что расследование теперь нужно вести в двух направлениях: и по поводу покушения на Тонких, и по поводу его служебной деятельности, – заключил он. – Но это второе расследование уже буду вести не я – на это есть свои специалисты.

– Слушай, но почему ты так уверен, что этот Ионов говорит правду и не он стрелял в Тонких? – спросил Сыромятников. – У него было для покушения все: и мотив, и возможность… А ты поглядел на человека, глаза его тебе понравились – и ты уже вычеркнул его из списка подозреваемых!

– Мне не глаза его понравились, а логика событий меня убедила. Когда четыре свидетеля, независимо друг от друга, говорят мне, что видели Василия Ионова в день убийства далеко от озера, что я должен заключить? Он вчера вечером уже был в Урочище, об этом неопровержимо свидетельствуют несколько человек. Значит, стрелял не он.

– Хорошо, пусть стрелял не он, – согласился Сыромятников. – Но тогда кто же? Кого видел Никита уходящим от озера в черной куртке?

– Да, ответа на этот вопрос мы всё так же не знаем, – вздохнул Лев. – Две наши первые версии оказались ошибочными. Будем разрабатывать другие. Этим я сейчас и займусь. Расскажи-ка мне, где тут живет Павел Петелин?

– Это тебе в другую сторону надо идти, удаляясь от озера, – объяснил Сыромятников. – Его коттедж, можно сказать, на отшибе стоит. Между ним и его соседом есть пустой участок, который никто не купил. Петелин мог его приобрести, но почему-то решил купить последний.

– Что ж, схожу в дом на отшибе, – сказал Гуров и отправился в путь.

Дом Павла Петелина был окружен высоким металлическим забором, по верху которого еще шла колючая проволока. Из-за забора виднелась только крыша дома и часть окон второго этажа. В дополнение ко всему, в заборе не имелось калитки – только ворота для машины. И возле них – никаких признаков звонка.

– Да уж, действительно, «мой дом – моя крепость»… – вслух произнес Гуров. – Не любит Павел Петрович гостей. И телефона его я не знаю… Ладно, как-нибудь достучимся.

Он отошел на несколько шагов от ворот, чтобы видеть окна второго этажа, и громко крикнул:

– Павел Петрович, открой! Разговор есть!

Этот призыв он повторил несколько раз – и все без результата. Правда, один раз ему показалось, что в одном из окон чуть шевельнулась занавеска, словно из-за нее кто-то выглядывал. Но это могло и показаться…

– Что ж, если не помогает акустика, перейдем к баллистике, – усмехнулся Лев, подобрал с земли несколько мелких камешков и начал кидать их через забор с таким расчетом, чтобы они долетели до дома и, предположительно, попали в дверь.

Так он кинул десять, пятнадцать камней – тишина. Впрочем, терпения у него всегда хватало, настойчивости тоже, и он продолжал свои попытки. На двадцать седьмом камне за забором послышался какой-то звук, вроде лязга, и вблизи ворот, примерно на высоте двух метров, открылась неприметная заслонка. В ней показалось злое лицо хозяина коттеджа.