Эти синие глаза - Мэг Кэбот

Внезапно мир Рейли вновь обрел смысл. Его угнетенное состояние стало ослабевать. Он понял, что все будет хорошо.

— Итак, раз он приказал тебе никому не говорить об этом, — не смог удержаться от вопроса Рейли, стараясь не улыбнуться, — почему ты все-таки рассказываешь об этом мне?

— Я так это понимаю, — серьезно ответил Хемиш, — вы спасли жизнь собаки и мою тоже, поэтому я — ваш должник.

Улыбка Рейли сделалась еще шире. Только подлинный горец может считать жизнь собаки столь же ценной, сколь и свою собственную.

— Считай, что ты мне больше ничего не должен, — сказал Рейли, протягивая руку, чтобы коснуться края шляпы мальчика. — От всего сердца благодарю тебя за информацию.

Хемиш посмотрел на него с любопытством:

— Весь вопрос только в том, что вы будете с ней делать?

Но Рейли и сам не имел об этом ни малейшего представления.

Одно только он знал наверное: сейчас было не время обсуждать это, тем более когда рядом находились преподобный Маршалл и его жена.

— Поговорим об этом позже, — прошептал Рейли Хемишу, и тот серьезно кивнул в ответ.

Мальчик проследовал за Рейли к столу, где преподобный Маршалл восседал рядом с миссис Маршалл, в руках они держали чашки с чаем.

— Конечно, дело не в том, что мы не доверяем доктору Стэнтону, — говорил преподобный Маршалл, обращаясь к Шелли, имевшему несчастье оказаться за столом между преподобным и его супругой и попавшему таким образом в ловушку в то время, когда Рейли и Хемиш удалились, чтобы пошептаться.

— Совсем даже наоборот, — добавила его жена, адресуя натянутую неискреннюю улыбку Шелли.

— Разумеется, нет, — сказал Шелли, удерживая тонкую фарфоровую чашку за ручку таким манером, что Рейли тотчас же усмотрел в этом безжалостную пародию на жеманную жену священника, считавшую себя самой важной дамой в Лайминге в силу своего высокого положения и потому немилосердно задиравшую нос.

— Просто как светские люди, — тут преподобный Маршалл посмотрел на Рейли, осторожно усаживавшегося на стул, чтобы не задеть раненое плечо, — как светские люди вы согласитесь, что все это не выглядит пристойно, я имею в виду тот факт, что вы, все трое, живете, пусть временно, в одном доме с незамужней молодой особой.

Рейли, несколько обескураженный оборотом, который приняла их беседа с того момента, когда он покинул их за столом, уже приготовил вежливый ответ, но Шелли неожиданно парировал:

— Даже если трое из нас медики, привыкшие смотреть на женщину только с профессиональной точки зрения?

Миссис Маршалл, казалось, не поверила этому пустому заявлению. Она удивленно заморгала.

— Гм, — пробормотал преподобный, — пусть это так, но я все же нахожу слишком…

— Необычным, — вставила свое слово миссис Маршалл.

—…что вы трое живете вместе с мисс Бренной. Это не только необычно, но, откровенно говоря, и…

— Неправильно, — опять подсказала миссис Маршалл.

— Интересно, — заметил Шелли, — мисс Доннегал, кажется, не находит это положение таким уж неприемлемым. А так как она должна страдать больше всех от нашего присутствия здесь, то мне думается, она сама могла бы высказать свое неудовольствие по этому поводу.

Только она этого не делала, к большому разочарованию Рейли. По непонятной для него причине она приветствовала присутствие друзей Рейли в своем доме и даже собственными руками постелила им в комнатах своих братьев. Возможно, она таким образом старалась выразить им свою благодарность за спасение жизни Рейли.

Но он не мог отделаться от мысли, что за этим крылось нечто иное.

После того как Бренна сделала ему свое признание, она старалась не оставаться с ним наедине. Почему? Он не мог этого понять.

Преподобный произнес недовольным тоном свое излюбленное:

— Брр! Мисс Бренна — очень юная особа и… гм… довольно эксцентричная женщина, и потому она может не знать, как вести себя наилучшим образом.

— Особенно, — тут же добавила миссис Маршалл, — когда ее милая мама находится за тысячу миль от нее.

— Вот почему, — сказал преподобный Маршалл, — мы взяли на себя нелегкую обязанность воззвать к вам, джентльмены, с тем, чтобы вы исправили ситуацию.

— И что это означает? — поинтересовался Шелли.

— Ну то, — пояснил преподобный, давая своим тоном понять Шелли, что считает его крайне тупым, — то, что вы трое непременно должны сменить место жительства.

— Боже милостивый! — Шелли бросил умоляющий взгляд на Рейли. — Все, что угодно, но только не это! Единственное место, где мы могли бы остановиться, — замок Гленденинг, но он, должен с сожалением, признаться вам, кишмя кишит крысами!

При слове «крысы» миссис Маршалл невольно подскочила на своем стуле, при этом содержимое ее чашки выплеснулось. Было очевидно, что она еще не оправилась после инцидента с крысой во время последнего посещения.

— Моя дорогая, моя дорогая, — принялся укорять ее преподобный, вытирая стол своим носовым платком. Обращаясь к Рейли и Шелли, он сказал: — Конечно же, здесь есть и другие места, где вы могли бы остановиться. Моя жена и я не станем возражать, если вы все трое поживете у нас.

Миссис Маршалл оправилась от травмы, вызванной воспоминаниями о крысах, на удивление быстро.

— Да! — воскликнула она. — Вы должны пожить у нас! Мы будем рады приютить вас. Мои дочери — прекрасные и гостеприимные хозяйки. Они такие прелестные и нежные девушки… Они будут обращаться с вами, как с членами королевской фамилии.

Шелли эта идея, по-видимому, пришлась по душе. Он посмотрел на Рейли, вопросительно поднимая брови, но тотчас же заметил, что тот изо всей силы качает головой.

Возможно, девочки Маршалл и отнеслись бы к гостям, как к особам королевской крови, но потом было бы чрезвычайно сложно и небезболезненно вырваться из цепких объятий молодых женщин, изголодавшихся по мужскому обществу.

Но прежде чем Рейли успел отклонить приглашение Маршаллов, ворона Джо издала душераздирающий крик, и дверь коттеджа распахнулась с громким стуком.

В дверном проеме, выделяясь темным силуэтом на фоне полуденного солнца, стоял Йен Маклауд, девятнадцатый граф Гленденинг. В одной руке он держал древний палаш, наследство предков, в другой — наполовину пустую бутылку лучшего виски миссис Мерфи.

— Стэнтон, — сказал он, при этом слегка покачнувшись, — я пришел изложить вам спои претензии.

Преподобный Маршалл и его супруга вскочили с мест и, бормоча слова прощания, выскользнули за дверь.

Гленденинг, явно в стельку пьяный, тем не менее вежливо уступил им дорогу. Он даже пожелал им доброго пути.

Не успели они удалиться и на пять футов от коттеджа, как загремел голос Гленденинга:

— Слава Богу, что они убрались! Не выношу их! Вечно носятся со своими уродливыми дочерьми. Едва ли я решился бы бросить на них взгляд снова, несмотря на все их кружевные салфеточки, которые они без конца вяжут. Ну, скажите, какой мужчина ляжет в постель с кружевной салфеточкой? Я вас спрашиваю!